Ким Чжэгю - Счастье

— И потом, старого метода придерживаются многие хирурги, в том числе и один хорошо вам известный ученый. Думаю, вы не можете не считаться с его мнением, — добавил Рё Инчже, будто угадав мысли заведующего отделением.

Чрезмерное честолюбие не позволяло Рё Инчже отказаться от повторной операции Ли Сунпхару. Тем более сейчас, когда еще нет окончательного подтверждения преимуществ нового метода. Именно сейчас ему следует добиться успеха при проведении повторной операции прежним методом.

«Ну и настырный же этот Рё Инчже», — подумал Чо Гёнгу, но вслух сказал:

— Во всяком случае, с операцией подождите до моего возвращения из Пхеньяна. А вы, товарищ Юсон, продолжайте внимательно наблюдать и за состоянием Сор Окчу. — С этими словами Чо Гёнгу встал — приближалось время его отъезда в Пхеньян.

Вечером, когда солнце уже клонилось к закату, с пригородного поезда сошли Дин Юсон и Гу Бонхи.

Они по вызову ездили в уездную народную больницу на срочную операцию и теперь возвращались домой.

Поездка заняла один день, но весь этот день, даже во время операции, Дин Юсона не покидали мысли о Сор Окчу. Послеоперационная неделя — контрольный срок, когда решается исход операции. И если за это время ничего не произойдет, можно более или менее успокоиться.

Дин Юсон направлялся в клинику, и Гу Бонхи решила пойти вместе с ним, хотя он советовал ей идти домой отдыхать. Шли они быстро, то и дело обгоняя друг друга.

— Юсон, скоро, надеюсь, и с Окчу вы сможете ходить так же быстро, как со мной. Правда? — Гу Бонхи лукаво посмотрела на Дин Юсона.

— Я тоже надеюсь.

— Вот будет здорово! Мы с ней будем бегать наперегонки.

Приподнятое настроение не покидало девушку. Скоро Окчу будет совершенно здоровой! Как это замечательно! Вдруг она остановилась у цветочного киоска.

— Юсон, смотрите, цветы!

Дин Юсон оглянулся. В витрине цветочного киоска в прозрачных стеклянных вазах стояли яркие, свежие, только что срезанные цветы.

Гу Бонхи потащила Дин Юсона к киоску.

— Юсон, какие цветы больше всего любит Окчу? — улыбаясь, спросила девушка.

— Какие? — Дин Юсон ненадолго задумался. — О, вспомнил. Как-то в дни войны, когда мы отступали, Окчу где-то нарвала целую охапку полевых хризантем, принесла их в госпиталь и раздала раненым. Как тогда раненые радовались этим цветам!..

— Вы правы. Окчу больше всего любит хризантемы. В тот день, я помню, она даже пела песенку о хризантеме.

Дин Юсон неожиданно продекламировал:

— Окчу раздавала цветы солдатам и призывала их быть такими же стойкими, как хризантемы. Ведь они не боятся ни холодных ветров, ни студеной росы. Вот почему она любит именно эти цветы.

— Вы правы. Такие хризантемы цветут и на горном перевале, через который проходит путь к поселку Хаджин. Давайте купим Окчу хризантемы, она очень обрадуется.

— Давайте!

— А вы, Бонхи, какие любите цветы?

— Попробуйте угадать.

— Сейчас подумаю. Если тихая и добрая Окчу любит простые и скромные цветы, то такой бойкой и веселой девушке, как вы, наверное, должны нравиться яркие цветы. Ну, например, пионы или циннии. Угадал?

— Ой, что вы? Они же совсем не пахнут.

— Тогда розы?

— Правильно. Теперь угадали.

— Значит, розы, но они же с шипами!

— Вы ничего не понимаете. Душистые цветы всегда цветут в окружении шипов. Возможно, колючки охраняют их, но мне кажется, что они не столько защищают цветы, сколько служат символом их могучей силы. Вы не заметили, что дикие розы красивее и душистее, чем садовые?

— Ясно. Спасибо за лекцию. Вы настоящий цветовод.

Я вам и куплю ваши любимые розы.

Дин Юсон с восхищением посмотрел на Гу Бонхи — сколько в этой девушке непосредственности, сколько темперамента!

Под карнизом цветочного киоска висела клетка с канарейкой. Птичка переливчато заливалась нежными трелями. Как чудесно звучит песня птицы! Дин Юсону казалось, что эти ликующие звуки — торжественный гимн его любви. Да, все будет хорошо. Даже улицы города, окрашенные зарей, показались ему в этот час фантастически красивыми. Его охватило чувство огромной радости. Крепла надежда, что операция, сделанная Сор Окчу, непременно завершится успешно.

Молодые люди купили цветы и в приподнятом настроении направились в клинику. Там лежит их Окчу. Как хорошо, что они догадались купить цветы. Она будет рада цветам. Они хоть на время отвлекут ее от страданий.

Но вот и клиника. В воскресенье здесь тихо. Не видно ни больных, ни врачей, ни медсестер и санитарок. Лишь одинокая фигура больного на костылях маячит среди деревьев.

В отделении восстановительной хирургии тоже никого. Предчувствуя недоброе, Дин Юсон открыл дверь и вошел в вестибюль, где сразу столкнулся со старшей сестрой Ра Хигён. От неожиданности сестра даже вскрикнула.

— Как хорошо, что вы приехали, доктор! — Она схватила Дин Юсона за руку. — Беда, доктор…

— Что случилось? — спросил встревоженный Дин Юсон.

— Сор Окчу… Скорее идите к ней.

Дин Юсон больше ни о чем не спрашивал, он бросился в пятую палату.

Возле Сор Окчу находился Мун Донъир, дежуривший по отделению. Он осматривал больную. На него с тревогой смотрела дежурная медицинская сестра.

Дин Юсон подошел к Мун Донъиру.

— Что случилось, Донъир? — Дин Юсон окинул взглядом неподвижно лежавшую девушку. Ее похудевшее лицо пылало огнем, а посиневшие губы мелко дрожали.

— Да вот, неожиданно поднялась температура.

— Когда?

— Примерно в десять утра.

Дин Юсон сел возле больной и начал осмотр. Измерил температуру — 40°! Проверил пульс—130! Все тело Сор Окчу горело огнем.

— Милая моя подружка! — Гу Бонхи, передав цветы стоявшей рядом сестре, тоже села около больной и взяла ее руки в свои.

Сор Окчу, видимо, узнала Гу Бонхи, она с трудом размежила веки, силясь улыбнуться, и тут же снова закрыла глаза. Гу Бонхи теребила руку больной, звала ее по имени, но Сор Окчу больше не реагировала на голос подруги.

Чтобы сбить высокую температуру, Дин Юсон назначил инъекции повышенных доз антибиотиков, затем обратился к Мун Донъиру:

— Донъир, давай откроем «окошечко», посмотрим.

Как только Дин Юсон произнес эту фразу, сестра тут же вкатила в пйлату тележку с необходимыми инструментами и препаратами. Дин Юсон вскрыл «окошечко», специально оставленное в гипсе, — ему помогала Гу Бонхи — и осторожно разрезал бинты. Вздувшаяся на лбу Дин Юсона вена как бы делила его на две равные части, крупные капли пота проступили на лице врача.