Джеймс Купер - Лионель Линкольн, или Осада Бостона

— Конечно, конечно, сэръ, — отвѣчалъ, весь дрожа, лакей и безпрекословно подалъ американцу свой кошелекъ. — Онъ не очень тяжелъ, но въ немъ настоящее англійское золото, которое вамъ, мятежникамъ, несомнѣнно пригодится, потому что вѣдь у васъ только бумажныя деньги,

— Можетъ быть, оно намъ и очень пригодилась бы, но только мы не воры. Я не про деньги васъ спросилъ, а про оружіе.

— Къ сожалѣнію, оружія я вамъ не могу предложить: у меня его нѣтъ. Но, быть можетъ, сэръ, вы удовольствуетесь вмѣсто него деньгами? Въ кошелькѣ лежатъ десять полновѣсныхъ гиней, не считая серебра.

— Ну, будетъ тебѣ, Алленъ, — вмѣшался другой милціонеръ, — мнѣ кажется, это не такъ важно, есть ли у этого джентльмена оружіе или нѣтъ. Другой плѣнникъ лучше своего товарища понялъ, въ чемъ дѣло, и далъ мнѣ возможность убѣдиться въ томъ, что онъ безъ оружія. Я думаю, что мы и на этого можемъ положиться.

— Увѣряю же васъ, что у насъ самыя мирныя намѣренія, — сказала Сесиль, — вамъ съ нами не будетъ никакого труда.

Оба проводника почтительно выслушали нѣжный голосъ Сесили, и обѣ партіи раздѣлились. Отрядъ съ офицеромъ сталъ подниматься на гору, а проводники Сесили пошли въ обходъ горы, направляясь къ перешейку, соединявшему двѣ смежныхъ возвышенности. Они шли очень быстро, но нѣсколько разъ останавливались и спрашивали Сесиль, не слишкомъ ли трудно ей за ними поспѣвать, предлагая, если она хочетъ, идти тише. За ней они почти не слѣдили, но съ ея спутниковъ не спускали глазъ.

Кругомъ гремѣли пушечные выстрѣлы. Сесиль безшумно шла по промерзлой совсѣмъ травѣ. Вдали слышенъ былъ стукъ телѣгъ, ѣхавшихъ по твердой мерзлой землѣ.

— Наша пальба разбудила англичанъ, — сказалъ одинъ изъ милиціонеровъ.

— Пальба была бы еще громче, если бы у насъ вчера не разорвалась мортира «Конгрессъ». Ты видалъ когда-нибудь эту старую мортиру?

— Нѣтъ, самой мортиры не видалъ, а какъ изъ нея летали ядра — видѣлъ. Это ужасно, въ особенности въ темную ночь. Тише! Вотъ они!

Въ эту минуту подходилъ многочисленный отрядъ пѣхоты, шедшій черезъ горы и направлявшійся къ берегамъ полуострова. Входившіе въ его составъ люди были одѣты почти такъ же, какъ и милиціонеры, встрѣтившіе Сесиль. Двое или трое были верхами, и по ихъ костюму можно было догадаться, что они принадлежатъ къ высшему офицерству. За отрядомъ ѣхалъ многочисленный обозъ, за обозомъ шелъ другой отрядъ, еще болѣе перваго.

Послѣднимъ проѣхалъ къ перешейку одинъ изъ верховыхъ офицеровъ; онъ обратилъ вниманіе на небольшую кучку зрителей, остановившуюся подъ яблоней, указалъ на нее тѣмъ, которые при немъ находились, и направился къ ней, наклоняясь на сѣдлѣ, чтобы лучше ее разсмотрѣть.

— Это что значитъ? — воскликнулъ онъ. — Женщина и двое мужчинъ подъ карауломъ двухъ милиціонеровъ! Неужели среди насъ все еще есть шпіоны? Срубить это дерево! Оно намъ, кстати, нужно, и кромѣ того я хочу хорошенько ихъ видѣть.

Древо вмигъ было повалено съ американской быстротой. Сесиль прошла нѣсколько шаговъ впередъ, чтобы не быть задѣтой при паденіи яблони, и тутъ офицеръ увидалъ по ея костюму и по всей фигурѣ, что она не изъ простого класса.

— Тутъ какая-нибудь ошибка, — сказалъ онъ. — По какому случаю эта дама взята подъ арестъ?

Одинъ изъ проводниковъ Сесили объясяилъ въ чемь дѣло. Офицеръ, у котораго были задачи поважнѣе этой, сказалъ проводникамъ, чтобы они исполняли то, что имъ велѣно, а самъ далъ шпоры коню и поскакалъ галопомъ.

— По-моему, намъ слѣдуетъ взойти на холмы, — сказалъ одинъ изъ проводниковъ. — Тамъ мы навѣрное найдемъ командующаго генерала.

— Я сомасна пойти всюду, куда угодно, только бы поскорѣе достигнуть цѣли.

Въ нѣсколько минутъ они добрались до вершины ближайшаго холма и здѣсь увидали многочисленную толпу людей, работавшихъ надъ постройкой укрѣпленій. Одинъ изъ проводниковъ пошелъ отыскивать офицера, который былъ здѣсь начальникомъ.

Съ холма Сесиль могла отчетливо видѣть и городъ, и портъ, и часть прилегающихъ къ нему окрестностей. Англійскіе корабли мирно стояли на рейдѣ. Въ городѣ было тихо, не было замѣтно ни малѣйшей тревоги. Напротивъ, тамъ постепенно потухали послѣдніе огни, не смотря на гремѣвшую канонаду. Возможно; что у Гоу еще продолжалось пиршество, которое Сесиль застала два часа тому назадъ.

Вернулся уходившій милиціонеръ-проводникъ и объяснилъ, что сейчасъ явится генералъ, командующій здѣшней позиціей. Слѣдомъ за нимъ показался мужчина среднихъ лѣтъ въ полувоенномъ костюмѣ и съ огромной темно-красной кокардой на большущей трехуголкѣ, какія носили въ тѣ года.

— Извяните, сударыня, что я не такъ скоро къ вамъ вышелъ, — сказалъ генералъ. — У насъ тутъ работа идетъ… Мнѣ сказали, что вы только сеюдня изъ города?

— Съ часъ тому вазадъ.

— A что думаетъ Гоу? Предчувствуеть ли онъ, какъ мы собираемся его сегодня угостить?

— Сэръ, откуда я могу знать, какъ думаетъ или чувствуетъ англійскій генералъ? Но даже если бы я знала, — неужели вы думаете, что я сказала бы вамъ?

— Правда. Извините меня, я виноватъ, — сейчасъ же сознался генералъ безъ малѣйшаго колебанія. Подумавъ немного, онъ прибавилъ:- Молодая леди, сегодня ночь не такая, какъ всѣ, поэтому я долженъ буду отправитъ васъ къ генералу, который командуетъ всѣмъ этимъ крыломъ. Очень можеть быть, что онъ найдетъ нужнымъ, въ свою очередь, отправить васъ къ самому главнокомандующему.

— Сэръ, я его-то именно и ищу. Съ нимъ самимъ я бы и желала поговорить.

Генералъ поклонялся, отдалъ приказаніе одному изъ младшихъ офицеровъ и ушелъ къ тому мѣсту, гдѣ производились работы. Новый проводникъ Сесили сказалъ, что можно идти. Ceсиль бросила послѣдній взглядъ на спокойное великолѣпіе пейзажа бухты, на тихія кровли Бостона, на людей, копошившихся на сосѣднемъ холмѣ, гдѣ производились такія же точно работы, какъ и на здѣшнемъ, — потомъ запахнула поплотнѣе свою тальму и легкой молодой походкой стала спускаться съ холма.

Громадная бѣлая кокарда на шляпѣ новаго проводника была для Сесили единственнымъ указаніемъ на то, что онъ состоитъ въ чинѣ капитана колоніальнаго ополченія, поднявшагося на защиту правъ колонистовъ. Во всемъ остальномъ костюмѣ не было ровно ничего военнаго, кромѣ громадной сабли съ колоссальнымъ серебрянымъ эфесомъ, очевидно принадлежавшей еще какому-нибудь предку, сражавшемуся въ старыхъ колоніальныхъ войскахъ. Носитель этой страшной сабли оказался, однако, человѣкомъ вовсе не страшнымъ; напротивъ, онъ отнесся къ своей плѣнницѣ съ самымъ заботливымъ вниманіемъ.

Внизу холма онъ добылъ для нея телѣгу, возвращавшуюся порожнякомъ, и усадилъ ее тамъ на сидѣньи, подвѣшенномъ на ремняхъ. Самъ онъ усѣлся съ ней рядомъ, а Меритонъ, незнакомецъ и два первыхъ проводника сѣли прямо на дно телѣги. Сначала ѣхали очень медленно, потому что дорогу загромождали другія телѣги, такъ что приходялось останавливаться чуть не на каждомъ шату, но когда выѣхали на дорогу въ Роксбюри, дѣло пошло скорѣе.