Джеймс Купер - Лионель Линкольн, или Осада Бостона

— Среди книгъ! — вскричалъ адмиралъ. — Для васъ самое подходящее мѣсто, мой высокоученый другъ. Скажи, любезный: она хорошенькая? Молоденькая? — обратился онъ къ слугѣ.

— Судя по ея легкой походкѣ, сэръ, очень молоденькая, — отвѣчалъ лакей, — но лица не видно, у нея на головѣ большой шелковый капюшонъ.

— Я полатаю, что это просто какая-нибудь просительница, — сказалъ Бергоймъ, улыбаясь и собираясь встать изъ-за стола. — Позвольте мнѣ, генералъ, сходить и разспросить ее, чтобы не ставить васъ въ непріятное положеніе, если на просьбу придется отвѣтить отказомъ.

— Нѣтъ, зачѣмъ же, — съ живостью сказалъ Гоу, быстро вставая съ мѣста, — я не считаю себя вправѣ уклоняться отъ личнаго пріема просителей.

— A съ особенности просительницъ, — ехидно вставилъ неисправимый адмиралъ.

— Господа, прошу меня извинить ради незнакомой дамы, — дродолжалъ Гоу, — а вамъ, адмиралъ, рекомендую своего дворецкаго: онъ вамъ подробно опишетъ все плаваніе этой бутылки съ самаго ея выѣзда съ острова Мадеры.

Онъ сдѣлалъ общій поклонъ и ушелъ съ нѣсколько излишней для своего сана торопливостью. Въ библіотекѣ дожидалась дама, о которой въ это время думали рѣшительно всѣ гости генерала Гоу, хотя и старались это скрыть другъ отъ друга. Подождя къ ней съ развязностью военнаго, надъ которымъ нѣтъ высшаго начальства, онъ сказалъ ей съ нѣсколько двусмысленной вѣжливостью:

— Сударыня, чему я обязанъ удовольствіемъ васъ видѣть? Судя по вашей наружностя, у васъ должны быть друзья, которымъ вы могли бы поручить переговорить со мной, не безпокоясь для этого сами.

— Я рѣвшлась обратиться къ вамъ со своей просьбой сама, опасаясь, что если я это сдѣлаю черезъ другое лицо, то мнѣ въ ней будетъ отказано, — отвѣчала тихимъ и дрожащимъ голосомъ незнакомка. — Къ тому же у меня и времени нѣтъ для исполненія принятыхъ формальностей. Я очень тороплюсь.

— Я убѣжденъ, что ваши опасенія не имѣютъ подъ собой почвы, — сказалъ Гоу, стараясь быть какъ можно любезнѣе. Онъ подошелъ еще ближе и прибавилъ:- Не лучше ли будетъ, если вы подкрѣпите вашу просьбу тѣмъ, что откроете свое лицо? Я тогда буду видѣть, съ кѣмъ я говорю, и мнѣ будетъ легче соетавить себѣ мнѣніе о характерѣ самой просьбы.

— Я - жена, отыскивающая своего мужа, — сказала дама, откидывая съ головы капюшонъ своей тальмы и подставляя смѣлымъ взглядамъ адмирала милыя и скромныя черты Сесиліи. Она не привыкла, чтобы на нее такъ смотрѣли и такъ съ ней говориля, поэтому она рѣшила сейчасъ же сказать, кто она такая. Но, произнося вышеупомянутыя немногія слова, она сейчасъ же почувствовала робость, сконфуженно замолчала, покраснѣла и опустила глаза. Генералъ глядѣлъ на нее съ нескрываемымъ восхищеніемъ.

— Тотъ, кого вы ищете, — сказалъ онъ, наконецъ, — находится въ городѣ или за его чертой?

— Боюсь, что онъ вышелъ за черту города.

— И вы желали бы отправиться за нимъ въ лагерь мятежниковъ? Объ этомъ нужно подумать… Я вижу передъ собой леди замѣчательный красоты. Могу я узнать, кто она такая?

— У меня нѣтъ причины скрывать свою фамилію, — съ гордостью отвѣчала Сесиль. — Въ странѣ нашихъ общихъ предковъ мой родъ принадлежитъ къ высшему дворянству, и мистеру Гоу онъ, вѣроятно, небезызвѣстенъ. Я дочь умершаго полковннка Дайнвора.

— И племянннца лорда Кардонелля! — съ удивленіемъ и генералъ, сейчасъ же мѣняя свое двусмысленно-непринужденное обращеніе на самое почтительное. — Я зналъ, что въ Бостонѣ прожяваетъ молодая лэди изъ этой фамиліи, я не могу забыть, что она, точно какой-нибудь врагъ, упорно отклоняла отъ себя почтительное вниманіе, которымъ съ радостью готово было ее окружить все офицерство королевской арміи, отъ генерала до послѣдняго прапорщика. Но позвольте имѣть честь предложить вамъ кресло.

Сесиль поблагодарила реверансомъ и осталась на ногахъ,

— Я ни имѣю времени и не рѣшаюсь защищаться противъ вашего обвиненія, генералъ, — отвѣчала она. — Но если моей личной фамиліи, но отцу, недостаточно для той просьбы, съ которой я къ вамъ обращаюсь, то я могу назвать фамилію того лица, ради котораго я хлопочу.

— Будь онъ самый закоренѣлый бунтовщикъ изъ свиты Вашингтона, ему можно позавидовать.

— Онъ не только не противникъ короля, но даже еще недавно проливалъ за него свою кровь, — сказала Сесиль, невольнымъ движеніемъ набрасывая опять на себя капюшонъ.

— Кто же онъ такой?

Сесиль назвала фамилію своего мужа. Гоу даже вздрогнулъ отъ удивленія, но повторилъ съ улыбкой:

— Майоръ Линкольнъ? Теперь я понимаю, почему онъ не пожелалъ вернуться въ Европу для поправленія своего здоровья. Вы говорите, онъ ушелъ изъ города? Мнѣ кажется, вы ошибаетесь.

— Боюсь, что нѣтъ, и что это правда.

Лицо генерала нахмурилось. Новость была ему, видимо, непріятна.

— Слишкомъ ужъ онъ злоупотребляетъ своимъ привилегированнымъ положеніемъ, — пробормоталъ онъ вполголоса. — Онъ ушелъ, молодая леди, вы говорите? Безъ моего спроса? Безъ моего вѣдома?

— Причины были вполнѣ уважительныя, — поспѣшила воскликнуть Сесиль, совершенно забывая о себѣ самой въ тревогѣ за Линкольна. — Онъ дѣйствовалъ подъ вліяніемъ личнаго горя: иначе, какъ военный, онъ никогда бы себѣ этого не позволилъ.

Гоу молчалъ холодно и угрожающе. Для Сесили это казалось страшнѣе, чѣмъ если бы онъ разсердился. Взглянувъ на его нахмуренный лобъ, она въ тревогѣ воскликнула:

— Я увѣрена, что вы не воспользуетесь моей откровенностью ему во вредъ. Развѣ онъ не пролилъ полгода тому назадъ свою кровь за ваше дѣло? Хотя онъ временно и находится у васъ въ подчиненіи, но онъ вамъ во всѣхъ отношеніяхъ равный и самъ дастъ своему государю отчетъ въ своихъ дѣйствіяхъ.

— Это ему придется сдѣлать непремѣнно, — холодно отвѣтилъ генералъ.

— Не слушайте, пожалуйста, того, что я говорю въ отчаяніи! — воскликнула Сесиль, складывая руки. — Я сама не знаю, что говорю. Вѣдь вы же сами позволили ему сноситься съ городскими окрестностями.

— Да, для полученія съѣстныхъ припасовъ, необходимыхъ для него, какъ для выздоравливающаго.

— Развѣ онъ не могъ выйти изъ города съ этой цѣлью подъ нарламентскимъ флагомъ, который вы ему сами же разрѣшили?

— Если бы это было такъ, у насъ съ вами не было бы этого грустнаго свиданія.

Сесиль замолчала. Она, видимо, собиралась съ мыслями, чтобы сдѣлать новое усиліе. Черезъ нѣсколько секундъ она, съ трудомъ улыбнулась и сказала болѣе спокойнымъ голосомъ:

— Я слишкомъ многаго ждала отъ военной любезности. Я даже имѣла слабость думать, что моя просьба будетъ уважена ради имени, которое я ношу, и ради тогопноложенія, въ которомъ я нахожусь…

— Никакое имя, никакое положеніе, никакія обстоятельства не могутъ…

— Не договаривайте своей жестокой фразы, сэръ, а то я окончательно растеряю всѣ свои мысли! Сначала выслушайте меня. Выслушайте жену и дочь — вы тогда перемѣните свое жестокое рѣшеніе.