Владимир Волкович - Хмель-злодей

Закончив кровавый пир в Тульчине, голота вернулась по домам с большой добычей — панское и еврейское золото, серебро, драгоценные камни и бриллианты. С ними было много пленных — красивых женщин и девушек, как еврейских, так и польских.

Хотя Михаил в последние дни и не принимал участия в кровавой бойне, им с Сашкой тоже достались богатства невиданные. Куда их можно спрятать, они пока не решили, но таскать за собой, в походе, было немыслимо.

Посовещавшись, друзья решили закопать драгоценности в лесу, в пяти милях от Тульчина. Они оставили лагерь, погрузили доставшееся им добро на телегу и отправились в путь. Сашка устроился в телеге, а Михаил ехал верхом. Достигнув леса, они углубились в него и остановились на краю глубокой балки, заросшей мелкой лесной порослью. Сашка спрыгнул с облучка, но не успел размять затёкшие ноги, как откуда-то появилось десятка полтора людей, по виду холопы из крестьян. В руках у них были косы и палки.

— Хто такие, что делаете здесь?

— Мы казаки гетмана Хмельницкого, посланы в разведку.

Пока они говорили, холопы уже залезли на телегу и шарили там. В это время много разных шаек бродило по Украине, их называли гайдамаки. Эти разбойники не подчинялись никому: ни Хмельницкому, ни предводителям восставших.

— Братцы, да тут золото! — крикнул один из тех, кто шарил в телеге, — хватай их!

Друзья обнажили сабли и приняли неравный бой. Михаил, не слезая с коня, рубил разбойников, которые пытались его стащить, а Сашка отбивался от кучки наседавших с кольями и косами. Краем глаза Михаил увидел, что Сашку уже ранили пикой, переделанной из крестьянской косы, и он, истекая кровью, сползает, держась за ствол дерева, на землю.

— Держись, Сашка! — крикнул он, пытаясь пробиться к раненому другу, но на его ногах уже висели трое, а ещё двое пытались накинуть на него верёвку, чтобы стащить с коня. Михаил взмахнул саблей, и один из нападавших полетел на землю, разрубленный пополам, но в это время петля обвила его, рука выпустила саблю, и он упал с коня, запутавшись в стремени.

«Конец», — подумал, было, Михаил. Но судьба щадила его: из леса стремительно выскочило несколько людей. Михаил успел заметить, что они вооружены саблями и короткими ножами, которыми владеют виртуозно. Один из них с разбегу, в высоком прыжке, ударом ноги снёс полчерепа разбойнику, который направил на Михаила пику. Через несколько минут гайдамаки распростерлись на земле, мёртвые. Двое попытались убежать, но были тут же настигнуты и убиты.

— Ну, вставай, — парень протянул руку Михаилу, улыбаясь.

— Ты? — удивлённо воскликнул Михаил.

— Я! — ответил Давид, — долг платежом красен.

Михаил поднялся и тотчас же завертел головой в поисках Сашки.

Сашка лежал у телеги, весь в крови, голова его была запрокинута. Около него уже суетился один из людей Давида.

— Живой, но без сознания, — сказал он Давиду и Михаилу, — крови много потерял, доктор нужен.

— Да где ж его взять? — вздохнул Михаил.

— Я знаю где, есть тут у меня знакомые, — ответил Давид, — как стемнеет, тронемся.

Вскоре телега в сопровождении нескольких пеших и одного всадника растаяла в густеющих сумерках.

Белёные хаты едва угадывались в ночной тьме. Ни огонька, ни голоса, даже собаки не брехали. Маленький хутор вдали от дорог казался заброшенным. Давид тихонько постучал пикой по раме слепого слюдяного окошка, расположенного на значительной высоте.

— Кто здесь?

— Это я.

Дверь распахнулась, на пороге стояла Леся в ночной рубахе:

— Ой, Давид, кто это с тобой?

— У нас раненый, пусть дед посмотрит.

Седой, как лунь, старик без лишних вопросов, склонился над Сашкой и вдруг начал командовать Лесей:

— Вскипяти воды, принеси мои инструменты, зажги ещё лампу, да окна занавесь.

— Не бойся, дед Макар, там мои люди, — успокоил старика Давид и, уже обращаясь к Лесе, спросил: — Рути спит?

— Да не сплю я, — в дверном проёме дальней комнаты стояла улыбающаяся Рут.

Давид бросился к ней, и молодые люди застыли, крепко прижавшись, друг к другу.

— Тихо вы, — с напускной строгостью прикрикнул старик, — миловаться марш на улицу. — Потом наклонился к неподвижно распростёртому Сашке, позвав: — Леся, иди, помогай.

Леся подошла к раненому и с удивлением узнала в нём того молодого, весёлого и симпатичного казака, который шутил с ней в опустошённом и разграбленном Немирове.

Она ненавидела казаков. Это они принесли столько горя её семье, это они взбаламутили её отца и братьев, ушедших на войну по призыву Хмельницкого и сгинувших неизвестно где. Хорошо, что мать умерла раньше и не видела этого. Теперь остались они вдвоём с дедом.

Земля зарастает сорняком, не пахана и не сеяна… Добрая еврейская семья, где она служила, и которая стала ей как родная, жестоко растерзана. У людей, вчерашних крестьян, помутился разум: вытворять такие смертоубийства себе подобных. А всё этот Хмель проклятый.

Каждый день она молится за Давида, единственного оставшегося в живых из той большой семьи, и пуще глаза бережёт красивую еврейскую девушку, которую привёл Давид, чтобы она сохранила её.

«Неисповедимы пути Господни» — сейчас Господь назначил ей ухаживать за одним из этих ненавистных казаков.

Лишь под утро покинули нежданные гости дом на окраине хутора. Раненый Сашка остался там под присмотром старого деда Макара и Леси.

Золото, серебро, драгоценные камни зарыли в дальнем углу двора, где люди бывали редко.

Король умер, и осталось Польское королевство без пастыря. Кардинал Казимир немедленно послал начальнический жезл (булаву) владельцу города Заслав светлейшему князю Владиславу Доминику, назначив его главнокомандующим. Этот князь был знаменит своим богатством и никогда в жизни не принимал участия в войнах; он был труслив и мягкосердечен. Кардинал назначил его военачальником из-за его богатства.

«Когда пастух сердится на своих овец, то назначает им вожаком слепую овцу».

В большом доме в центре Чигирина, резиденции запорожского гетмана, сидел за круглым столом сам хозяин и размышлял. Не часто ему в последнее время это удавалось. Если быть откровенным, Богдан совсем не был заинтересован в расширении восстания, он только хотел использовать казаков и холопов в своих и королевских интересах. Конечно, надо сделать послабление налогового бремени, чтобы удержать эту восставшую массу в узде, конечно, надо увеличить реестр казаков, находящихся на службе Короны, но главное — себя не обидеть: шляхетское звание, богатство, почёт. И королю порадеть — уничтожить знатную шляхту, магнатов, особенно Ярему Вишневецкого. Король предупредил на тайных переговорах, что князь хочет создать своё, независимое украинское государство. А что, при его богатстве, влиянии, авторитете — это вполне возможно. Он очень опасен для короля. Здесь интересы Богдана и монарха совпадали, не зря рассчитывал Богдан получить земельные владения князя Иеремии.