Владимир Волкович - Хмель-злодей

Огромное войско Хмельницкого, в четыре раза превосходившее по численности объединённые польские войска, расположилось лагерем на берегу маленькой речушки Пилявки. На другой стороне находилось польское войско. Оттуда доносилась музыка, пьяные выкрики, шум веселья. Хмельницкий не торопился начинать сражение, он внимательно наблюдал за лагерем Вишневецкого и ждал прибытия татар, без которых не было бы всех его побед. По своему обычаю, он отправил на добровольную смерть нескольких казаков, которые попали в плен и под пытками сообщили полякам, что на подмогу к Хмельницкому прибыло сорок тысяч татар. Это было десятикратное преувеличение реальной численности прибывшего во главе с Карачи Мурзой татарского чамбула.

Ночью поляки собрались на совет и решили отступать. Князя Вишневецкого на совет не пригласили.

Наутро по польскому лагерю пронеслась весть, что руководители покинули своё войско. И в это времени ударили казаки Хмельницкого и татары. Два польских полка были уничтожены, а остальные в панике и неразберихе обратились в бегство. Вишневецкий, не присутствовавший на совете, пытался остановить бегущих, но затем и сам отвел свое войско во Львов.

Победителям досталась огромная добыча: сто двадцать тысяч возов с запряженными в них лошадьми, огромное количество оружия и доспехов, серебряная и золотая посуда и драгоценности, всевозможная утварь, собольи шубы, персидские ткани, неисчерпаемые запасы спиртного и продовольствия.

На всей территории от Староконстантинова и Острога до самого Львова не осталось ни одного польского гарнизона или воинского подразделения, все они спешили найти спасение в бегстве. У ног Хмельницкого, казака-изгнанника, лежала поверженная в прах гордая Речь Посполитая, самое могущественное государство Европы, оставшееся не только без короля, но и без вооруженных сил, способных противостоять могучему натиску казацких полков. Дорога на Варшаву была открыта.

Михаил взахлёб рассказывал, как его полк под командованием Ивана Ганжи смял и уничтожил первые польские полки, оказавшие сопротивление. Когда поляки побежали, их полк перебросили против воинов князя Вишневецкого, стоящих отдельно.

— Понимаете, это оказались совсем другие воины, нежели те, которых я видел. Они достойно приняли удар, не дрогнули, казацкие головы рубили, как подсолнух. Потом, повинуясь команде, отошли назад, перестроились и ударили по нашему полку. Полк почти весь вырубили, полковник Ганжа погиб, я спасся только благодаря Сивке, — Михаил любовно посмотрел в сторону коня, и тот, услышав своё имя, призывно заржал.

— Хмельницкий бросил против Вишневецкого все свои полки, и князю пришлось отступить, не приняв боя. Это было мудрое решение — сохранить людей.

Михаил замолчал, как бы вновь переживая происшедшее.

— Батька хочет идти на Варшаву. Вот я и приехал посоветоваться, как поступить, — идти ли с ним. Я насобирал уже много ценного, хватит на всех до конца жизни.

Сашка потрогал свою перевязь на груди.

— Из меня пока воин никудышный, — он оглянулся в сторону дома, ища глазами силуэт Леси в окне, но не найдя, только вздохнул.

Давид молчал, буря чувств разрывала его грудь, он оказался между молотом и наковальней. Куда бы ни пошёл, везде плохо. Утром Михаил уехал, а на хуторе ничего не изменилось. Богдан чувствовал, что у него теперь достаточно сил, чтобы дойти до Варшавы и из тронного королевского зала продиктовать сейму условия перемирия. У великой Речи Посполитой не было войск, способных противостоять ему. Но Хмельницкий знал и то, что одно дело восстать против панов, другое — завоевать государство и управлять им. Он прекрасно понимал, что нет у него способностей государственного деятеля такого масштаба, и дальнейший поход в Великопольские пределы погубит его.

Запорожский гетман так и не воспользовался уникальным шансом, предоставленным ему судьбой: прекратить кровопролитную войну, погубившую Польшу и Украйну, и создать независимое Южно-русское государство. Да он и не желал этого. Слишком высоко вознесла его фортуна, «не по Сеньке шапка» оказалась. Он был всего лишь исполнителем королевского плана: ликвидировать богатейших магнатов, не подчиняющихся верховной власти, и получить за это от короля милости и земельные наделы. А в итоге сам стал заложником восставших рабов.

— Ну куда ты сейчас пойдёшь, рана ещё не зажила? Дороги опасные, да и Рут здесь остаётся в положении, надо быть около неё.

Сашка пытался быть убедительным, но все его старания разбивались о твёрдую решимость Давида.

— Вот потому и пойду, из-за Рут тоже. Чтобы детей не убивали.

— И что ты сделаешь один?

— Один много чего может, смог же этот злодей Хмель замутить и поднять народ.

— Хмель-то на народных чаяниях играет, на свободе для всех холопов, на том, что все станут богатыми и свободными, если будут грабить и убивать евреев и поляков. А у тебя совсем другие цели.

— Да, у меня совсем другие…

Давид встал из-за стола, за которым они сидели с Сашкой, показывая, что разговор окончен.

— Пойду собираться, завтра рано утром выеду.

В начале октября грянули ранние заморозки. Люди ходили по узким улочкам, кутаясь в одежду. Четвёртый по величине город Польши — Львов принял несколько десятков тысяч беженцев. Большой город, столица Галиции, готовился к отражению полчищ Хмельницкого. Князь Иеремия Вишневецкий уже оставил позиции и отошёл в Польшу, но жители были полны решимости отстоять свой город. Огромное войско остановилось на поле у Высокого Замка, который находился у стен города снаружи. В Высоком Замке засели польские солдаты, они обстреливали неприятеля из пушек и ружей и нанесли казакам большой урон. Но вскоре защитники замка вынуждены были отступить из него, так как у них кончились запасы воды. Они укрылись в городе.

Казаки захватили Высокий Замок и начали обстреливать из него город. Горожане старались не выходить днём из домов, опасаясь пуль, которыми стреляли казаки из Высокого замка. Все прилегающие к стене города дома были сожжены жителями, чтобы враг не мог укрываться в них.

Давид, который попал во Львов совсем недавно, сумел за какие-то пятнадцать дней организовать отряд еврейской самообороны. В отряде набралось до сотни храбрецов, они были хорошо вооружёны и решительно настроены.

Хмельницкий, видя, что штурмом взять город не удастся, приготовился к правильной осаде. Предварительно он испробовал свою уже известную хитрость — предложить полякам снять осаду, если они выдадут евреев. Но жители в этот раз ответили ему, что евреи такие же подданные короля, и выдавать они их не собираются. Через некоторое время в городе начались эпидемии, не хватало воды и продовольствия. Тысячи беженцев только усугубили положение. От голода и мора умерло во Львове десять тысяч человек.