Анатолий Аргунов - Студенты. Книга 2

— Знакомьтесь. Деда, это моя девушка, зовут Ксения.

Девушка кивнула головой и продолжала сидеть на стуле, только вытащила шпильки изо рта и что-то тихо прошептала: не то «здравствуйте», не то «спасибо» за деликатность, проявленную Саввой Николаевичем, когда он утром застукал ее с внуком…

— Проходи, деда, садись — Денис подставил стул.

Савва Николаевич медленно опустился, продолжая разглядывать комнату.

— Здесь, значит, и живешь? — спросил он Дениску.

— А где же, деда. Снимать квартиру накладно, да и денег таких нет. А тут хоть можно ночь скоротать, а днем дела, — начал философствовать Дениска.

— Погоди, погоди о делах, — прервал дед. — Об этом чуть позже.

Дениска прикусил губу.

— Ну хорошо, попозже, так попозже. Деда, я на занятия опаздываю. — Внук выразительно посмотрел на часы.

— Уже опоздал, — отозвался Савва Николаевич. — Раньше вставать нужно было. Кто рано встает, тому все дается, — напомнил внуку Савва Николаевич народную мудрость.

— Дениска, я, пожалуй, пойду, — сказала девушка. — Мне тоже на занятия нужно. Она поднялась со стула.

— А можно попросить вас задержаться? — неожиданно предложил девушке Савва Николаевич.

Та взглянула на Дениску, потом, похлопав длинными ресницами и посмотрев в глаза Савве Николаевичу, решительно ответила:

— Ну если только ненадолго.

— Да нет, не больше пяти минут, — уточнил Савва Николаевич.

Девушка кивнула и снова села на стул.

— И ты садись, Денис — Савва Николаевич показал на кровать. — Какая твоя?

Дениска сел слева от Саввы Николаевича в ожидании чего-то очень важного для себя и своей подружки. И он не ошибся.

Савва Николаевич начал издалека:

— Я тоже был когда-то молод, и у меня тоже была девушка. Мы встречались, ходили в кино, целовались в сквере института, вместе штудировали учебники в библиотеке. Но каждый ночевал в своей комнате.

— Деда, не надо, а? — запротестовал было Дениска.

— Да нет, почему же, интересно послушать, что было тогда, — заметила спокойно Ксения.

— Но не это главное, — кивнул Савва Николаевич. — А то, что мы отлично учились!

Удар был нанесен в под дых. Дениска скис, у него даже опустились плечи. Но на девушку эти слова, кажется, не произвели никакого впечатления.

— Ну и что? — сделала она удивленное лицо. — Все зависит от способностей. И вновь открыто, без страха посмотрела Савве Николаевичу в глаза.

«Да она, кажется, из той породы девиц, о которых на нашем полустанке бытовала не очень этичная, но точная присказка: „С…ы в глаза, а она: „Божья роса!““ Ее моралью не прошибешь», — подумал Савва Николаевич.

— Конечно, Ксения, многое зависит от способностей, — согласился он. — Но еще больше — от желания и трудолюбия.

— Ладно, деда, не надо нам лекцию читать, — взъярился вдруг Дениска.

— Ты сядь, сядь, не суетись.

Савва Николаевич, взяв его за рукав, усадил на место.

«Вот, не было печали — черти накачали, — подумал в ту минуту Дениска. — И принесло же деда так некстати. Нужно что-то предпринять».

А Савва Николаевич, словно прочитав мысли внука, продолжал:

— Я понимаю, что вы оба взрослые, а мое вторжение нарушает ваши планы. Прошу извинить… Но мне позвонили из ректората и сказали, что ты, Денис, отчислен из института.

Денис снова вспыхнул, взмахнул рукой и хотел что-то сказать, но дед решительно его осадил:

— Помолчи! Потом скажешь. Так вот. У меня к вам обоим вопрос: кто виноват? Ответите, и я вас больше не держу ни секунды.

Наступила тишина. Денис переглянулся с девушкой, та опустила голову.

— Только правду, — попросил Савва Николаевич.

Ксения подняла глаза, скользнула ими по Дениске, лицу Саввы Николаевича, а потом решительно встала.

— Я все же пойду, а вы поговорите на эту тему без меня. — И она шагнула вперед.

Савва Николаевич потеснился, давая девушке пройти. Та легко накинула серую куртку, висевшую на вешалке, и небрежно помахала рукой.

— До свидания! Пока, Дениска!

Она развернулась, толкнула дверь рукой, покачивая крутыми бедрами в обтягивающих джинсах, решительно вышла в коридор, не оглянувшись.

— Понятно. — Савва Николаевич вздохнул. — Значит, вся ответственность на тебе? Я правильно понял твою подружку?

— Ну да, а чья же? — насупленно пробурчал Дениска. — Так получилось, деда. Мы с ней познакомились осенью. Она нормальная, мне с ней хорошо. Ты понимаешь?

— Я думаю, что ей с тобой еще лучше, — ответил Савва Николаевич.

— Да почему ты так говоришь? Ты же всего не знаешь, — обиженно пробормотал Денис, встав с кровати и отойдя к окну. — Ты ничего, деда, ничего не знаешь. — В его голосе появились слезливые нотки.

— Брось, Денис, брось! А то у меня не было в молодости твоих проблем! Все было! Но терять голову из-за юбки…

— Да не юбка она, не юбка! Я… я… я люблю ее! — прошептал в ответ Денис и отвернулся к окну. Его слезы закапали на подоконник.

Савва Николаевич ничего не ответил. Он замолчал, давая понять, что не осуждает внука, а лишь хочет помочь. Какое-то время оба не проронили ни слова. Потом Савва Николаевич, сделав над собой усилие, начал первым.

— Давай начистоту. Ты пропустил столько занятий… Из-за чего? Объясни, я постараюсь понять.

— Что тут понимать? Вечером иногда с Ксенией в кино сходим, в кафе посидим, потом провожу — уже полночь. Ну а утром вскочишь, бегом, бегом и все равно опоздаешь минут на пять, а преподаватель на занятия не пускает: иди, отрабатывай. Им только это и надо. За отработку деньги берут: чем больше отработок — тем больше доход.

— Как так? — не поверил Савва Николаевич.

— А ты что, разве не знаешь об этом, деда? Да все давно перешли на «коммерческие отношения». Без денег хоть какой умный-разумный, а не сдашь отработку… Про контрольные и тестовые задания я вообще молчу. Там без денег даже не о чем говорить.

— Ну а сколько берут? — не удержался от вопроса Савва Николаевич.

— У всех своя такса. На каждой кафедре свой порядок. Кто двести рублей за отработку, кто и четыреста, а за контрольную не меньше штуки.

— Ладно, с этим я постараюсь разобраться, — решительно сказал Савва Николаевич. — Сегодня же схожу к ректору.

— Ты что, деда! Что им ректор? Они его недавно хотели прокатить на выборах, весь институт об этом знает. Едва удержался. Заведующие кафедрами сказали, что если послабления не даст, прокатят… Нет, он вмешиваться не будет, только мне навредишь.

— Да ты стратег, Дениска! Но не забывай, что перевыборы кончились, и пять лет — его власть. Так что пригрозит кому надо, у меня сомнений нет.

— Деда, от этого мне только хуже будет. Они все злопамятные, ты даже не представляешь. Чуть что: ты помнишь, Мартынов, на лекции разговаривал, меня не слушал? Или еще хуже: ты, мол, хоть и Мартынов, но не твой знаменитый дед.