Рихард Дюбель - Хранители Кодекса Люцифера

На них стояла дата смерти. Но запись в церковном списке умерших отсутствовала. Это означало, что кто-то умер, но никогда не был погребен. Кардинал еще раз просмотрел все документы. Он очень хорошо знал человека, который снабдил его этими бумагами, – тот бы ничего не упустил. Если запись в списке умерших отсутствует, значит, ее нет. Бывший секретарь Мельхиора был совершенно уверен в этом, так как четко указал, что обе вещи важны. Кое-что из того, что Вацлав на полях сообщил ему в одном из своих писем, навело старого кардинала на мысль затребовать эти документы.

Наконец он откинулся назад и, отодвинув поднос, достал из-под одеяла письменные принадлежности. Перевернув один из документов, Мельхиор нашел на обратной стороне немного свободного пространства и приступил к делу. Он был слишком нетерпелив, чтобы натирать чернильный камень, и потому погрузил перо в густое красное вино. На бумаге появился красноватый рисунок, который становился тем отчетливее, чем сильнее вино размачивало оставшиеся в пере засохшие чернила.

Чертеж походил на родословное древо. Кардинал держал в голове самые важные данные о влиятельных людях при императорском дворе, и очень скоро на бумаге возникла сложная разветвленная система из клеток и кругов, в которых стояли инициалы. В центре располагались две жирно обведенные клетки, связанные друг с другом двойным кольцом – обычным символом супружеской пары. Слева и сверху к клеткам вела линия, которая разветвлялась, не доходя до них, и шла к следующим клеткам. Кардинал подумал, сверился с некоторыми доставленными контрабандой документами, а затем посчитал что-то на пальцах. Перо нацарапало инициалы в дополнительных клетках: V, J, Е, F и В. Каждая из этих пяти клеток получила двойное кольцо, клетку рядом с собой и новые линии, которые вели от них в пустоту. Любой, взглянув на рисунок, представлявший собой генеалогическое древо, понял бы, что особое внимание кардинал уделял линиям, идущим от левой центральной клетки. Наконец, рядом с пятью супружескими символами он нарисовал шестую клетку, которая осталась пустой. Он провел линию от этой клетки к левой центральной клетке. Затем он еще немного подумал и стал наводить эту линию, пока перо внезапно не погнулось и не разбрызгало свое содержимое. Кляксы из красного вина и чернил походили на кровавые капли, усеявшие ставшее к тому времени совершенно не понятным художественное произведение.

Кардинал внимательно рассмотрел рисунок. Брови его поднимались все выше. Почти без его участия перо передвинулось и вписало буквы в центральные клетки: вычурную Z – в правую, элегантную латинскую Р – в левую. Затем оно замерло над единственной пустующей клеткой, которую Мельхиор напоследок поместил рядом с теми пятью, где помещались инициалы V, J, E, F и В. Перо коснулось бумаги, начертило маленькую кривую, оторвалось от поверхности и поставило жирную точку. Возможно, он слишком сильно тряхнул пером. Кончик его раскрылся, точка расползлась и протекла в расположенный над ней завиток, и неожиданно вопросительный знак превратился в упрощенный рисунок черепа мертвеца.

Кардинал откинулся назад. У него было такое ощущение, что он сейчас совершил самое важное открытие с тех пор, как его здесь заперли. Но кому он должен передать его? В этом конкретном случае рейхсканцлер, который тайком его поддерживал, где только мог, совершенно исключался. Мельхиор растерянно уставился на случайно получившийся череп мертвеца. Кардиналу показалось, что череп ухмыляется ему. Ему стало холодно.

Когда в комнату вошли стражи вместе с камердинером, Мельхиор уже давно спрятал все доказательства своей тайной переписки. Письменные принадлежности находились в брюшной полости почти нетронутой рыбы, а документы он прижал под подносом. Кардинал Мельхиор тоже мог быть достаточно ловок, если располагал временем на то, чтобы потренироваться. Однако тут он пораженно поднял глаза, вместо того чтобы передать поднос: последним в комнату вошел управляющий замком. Он в отчаянии ломал руки.

– Здесь есть некто, кто хотел бы поговорить с вами, ваше высокопреосвященство, – сообщил он.

– Кто? – Краем глаза Мельхиор заметил, как камердинер почти неуловимо пожал плечами.

В комфортабельную тюремную камеру Мельхиора вошел какой-то мужчина. Он был седым и худым, лицо – сплошные морщины и обвисшая кожа. Однако не это первым бросалось в глаза. Мужчина излучал едва сдерживаемое отчаяние и ненависть, которые затмевали все остальное. Он, казалось, дрожал. Мельхиор прищурился. Неудивительно, что сам управляющий замком сопроводил этого человека, ломая руки. Он, Мельхиор, тоже не позволил бы этому типу идти куда-то одному. Присмотревшись более внимательно, он заметил под широкой сутаной черную одежду членов монашеского ордена.

– Ты больше не знаешь меня, – прошептал посетитель.

И тут он без предупреждения набросился на кардинала.

Поднос пролетел через помещение и упал на пол, разбросав куски рыбы, полупустой винный кувшин и спрятанные документы. Мельхиор грохнулся наземь. Он слышал стоны и тяжелое дыхание напавшего на него мужчины. Каким-то образом он умудрился схватить незнакомца за тонкие запястья и крепко держал их. Руки нападавшего тянулись к его шее, однако Мельхиор не давал им сомкнуться вокруг нее. Кардинал догадывался, что мужчина ни за что не отпустит его, что эти руки, даже отсеки их топором, продолжат сжимать его горло. Ненависть, наполнявшая каждую клеточку его тела, была такой сильной, что даже смерть не смогла бы погасить это чувство.

Но все эти мысли находились где-то на втором плане сознания кардинала Мельхиора Хлесля, пока он боролся с мужчиной в одеянии бенедиктинца. Прежде всего он думал о том, что теперь его тайная корреспонденция обнаружена и ему больше не представится случая продолжить ее. Мысль эта разгневала его, и он умудрился так далеко развести руки противника, что тот потерял равновесие и медленно навалился на него. Какое-то мгновение они лежали щека к щеке. Мельхиор слышал всхлипывающее дыхание мужчины. Внезапно он понял, кто это, и был больше шокирован таким быстрым старением, чем нападением.

Затем он почувствовал, что на него никто больше не давит. Солдаты оторвали от Мельхиора человека в одежде бенедиктинца и оттащили его на несколько шагов. Камердинер управляющего замком помог Мельхиору подняться на ноги.

– Я и представить себе не мог, что произойдет нечто подобное! – воскликнул управляющий замком. – Иначе я никогда не привел бы его сюда. Он входит в состав делегации…

– Это аббат Вольфганг Зелендер, – спокойно прервал его Мельхиор.

– Нет больше аббата Вольфганга, ~ прошипел бенедиктинец, но прекратил отбиваться. – Нет больше монастыря Святого Вацлава в Браунау. Все, что осталось, – человек, который во всем виноват.