Дмитрий Агалаков - Аквитанская львица

…Они не виделись одиннадцать лет. За это время мелкие штрихи портрета дядюшки и преданного друга размылись. Остался лишь образ — четкий и ясный, насколько четким и ясным бывает образ, раз и навсегда поселившийся в нашем воображении. Для королевы Франции это был образ романтичного красавца-героя, ее «милого Раймунда». И не важно, что оставался он не столько реальным, сколько придуманным самой Алиенорой.

Главное, он был прекрасным.

Но самым удивительным оказалось то, что Алиенора увидела Раймунда, некогда звавшегося Пуатьерским, именно таким, каким видела все эти годы в своих фантазиях. Но теперь он явился в сиянии необыкновенной стати и царственности.

Придерживаемая за руки двумя пажами, склонившимися в поклоне, королева гордо сошла с корабля на пристань Антиохии. Она смотрела вперед. Пересекая порт, княжеская процессия уже надвигалась на них. Князь шел впереди — высокий, широкоплечий, светловолосый. В роскошном алом кафтане и синих шоссах, в щегольских сапожках, а главное — с царственной диадемой на челе. Раймунд чередовал корону с восточными знаками царского отличия.

На небольшой площади рыцарство Франции, возглавляемое королевской четой, и княжеская чета Антиохии, в окружении вассалов, предстали друг перед другом. Но Алиенора видела только глаза восточного государя. Светло-синие глаза ее любезного Раймунда, как она иногда, в тайных грезах, называла его про себя. Ей нетрудно было заметить, что и он, повзрослевший, с лицом куда более суровым, чем прежде, смотрит на нее одну.

Лишь мельком Алиенора увидела его миловидную темноокую жену — до Алиеноры доходили слухи, что они ровесницы…

И все же — Раймунд.

— Приветствую на земле Антиохии благородного короля Франции Людовика Седьмого и королеву Алиенору, — поклонился Раймунд Антиохийский. — Доброго вам здоровья и да пребудет с вами Господь!

— И мы приветствуем вас, князь, — ответил поклоном Людовик. — И да пребудет Господь с вами!

Нет, она не бросилась ему на шею — хотя могла бы, и никто бы не осудил ее за проявление чувств. Несмотря на эти одиннадцать лет, стояло между ними что-то, мешавшее ей выказать чувства племянницы — дяде. Раймунд понял это, сам шагнул к ней и по-отечески обнял Алиенору, прижал ее к широкой груди. Людовик снисходительно опустил глаза. Констанция последовала его примеру. Многие улыбались. Но все без исключения были рады этой трогательной сцене — она лишний раз говорила о том, что отныне дружба Франции и Антиохии нерушима.

— Мой цветок оливы, — Раймунд заглянул в глаза Алиеноры, которую в эти минуты душили слезы радости, а она только сжимала и сжимала губы. — Как счастлив был бы мой брат и твой отец Гильом увидеть нас вместе, — он нарочито говорил громко, чтобы их слышали все. — Увидеть вместе после стольких лет!

«Как он изменился», — думала она. Статус владетельного князя сделал его актером — он умел играть на публику, внушать ей именно то, что было необходимо ему. Достойный сын Гильома Трубадура! И она решила в очередной раз стать достойной внучкой рыцаря-поэта.

— Дядюшка, — горячо проговорила она, — мой любимый дядюшка…

Все еще стараясь сдерживать дрожь на губах, она держала голову гордо поднятой вверх. Но слезы отпустила — они были сообразны моменту. Искренние, они катились по ее щекам — на виду у жителей Востока и рыцарей Запада, заполонивших и окруживших антиохийскую портовую площадь.

После представления королевской четы чете княжеской Алиенора услышала обрывок фразы, сказанной шепотом Констанцией мужу: «Ты говорил, что она красива, но она еще прекраснее, чем я думала. Я слышала, королева Алиенора еще и охотница?» — «Красота и воинственность — второй девиз герцогов Аквитанских», — тихонько откликнулся на реплику жены Раймунд. Алиеноре оставалось только улыбнуться этому короткому диалогу.

— Для вас, ваше величество, приготовлена лучшая повозка, — сказал Раймунд Антиохийский королю Франции. — Там вы сможете утолить жажду, наслаждаясь видами расцветающей Антиохии!

— А я бы предпочла ехать верхом, — смело сказала Алиенора. — Целую неделю меня укачивало на византийском корыте, а теперь еще качаться в твоей телеге! Надеюсь, добрый конь у вас найдется для королевы Франции, князь?

Людовик метнул на нее недобрый взгляд — и тут она выпячивала свое «я». Король Франции и Раймунд Антиохийский переглянулись. Князь вздохнул, что означало: я знаю свою племянницу не хуже вас, ваше величество. Решили: король и княжна поедут в повозке, князь и королева — верхом. Все равно бы Людовик не за какие коврижки не стал бы потакать жене и не последовал бы ее примеру. Впрочем, на это Алиенора и рассчитывала.

Тысячам рыцарей, возглавляемых своими сеньорами, еще предстояло ступить на берег Святой земли, а две четы, королевская и княжеская, в сопровождении вельмож и духовенства двинулись вверх — к городу, утопающему в ранней зелени.

Март на Святой земле то же самое, что май в Аквитании! Пору расцвета всему другому предпочитал Гильом Трубадур и его сын Гильом Десятый. Весна была любимым временем года Раймунда и Алиеноры, закадычных друзей детства. Это было время охот, веселых игр, рыцарских забав на полянах Пуатье и Бордо.

Процессия следовала мимо зеленых садов Антиохии вверх по дороге, ведущей к холмам Джебел Акры, во дворец князя. По дороге, в повозке, уставший Людовик беседовал с княжной, но того требовал этикет, а гостья оказалась предоставлена хозяину княжества, что она сама и устроила.

Раймунд тайком поглядывал на Алиенору — он оставлял в Бордо едва оформившуюся девушку, красоте которой уже тогда трубадуры всей Аквитании посвящали свои канцоны, но встретил женщину настолько прекрасную и желанную, что от нее трудно было оторвать взгляд.

— Я представлял твоего мужа мальчишкой, — негромко сказал Раймунд, когда они на лошадях следовали рядом друг с другом.

— Он и был мальчишкой, но теперь в нем все чаше просыпается дикий зверь, — она лукаво усмехнулась. — Все говорят, в этом моя заслуга.

Раймунд улыбнулся:

— А вот в это я верю.

— Ты опять жалеешь, что я — твоя племянница? — неожиданно спросила Алиенора.

— С чего ты взяла? — голос князя дрогнул.

— По взгляду вижу, — она посмотрела в его глаза. — По одному твоему взгляду, Раймунд. Скажи, что это не так, и я замолчу.

Процессию возглавлял отряд рыцарей. За ними ехала повозка с королем Франции и княжной Антиохийской в окружении здешних вельмож. Им было приказано не отставать от Людовика ни на шаг. Далее, на почтительном расстоянии, следовала пышная свита и вновь рыцари, оруженосцы, пажи. Меньше всего Раймунду нужно было вызывать в короле Франции недовольство чересчур теплой привязанностью дядюшки и племянницы друг к другу. У князя были слишком большие планы на Людовика Седьмого и его армию. Но совладать он с собой не мог — один из его очередных взглядов и перехватила Алиенора.