Лев Вирин - Солдат удачи. Исторические повести

Янко рассказал о себе.

— Ну что ж. Для начала разберись в кузнице.

На кузне висел заржавелый замок, кузнеца давно уже не было. Янко надел фартук и принялся за дело. К вечеру зашел Механикус. Осмотрел аккуратно разложенный инструмент, похвалил чистоту и по­рядок в кузне.

— Есть срочная работа, — сказал он. — После Пасхи приезжает барон фон Рехберт, председатель Тайного Совета, очень нужный че­ловек. Лучшие люди города решили сделать ему подарок. Хозяин пред­ложил накаминные часы. Все и согласились. В прошлом году я изготовил напольные часы с боем по книге Гюйгенса « Horologium os - cillatorum ». С его балансовым регулятором часы стали точным инстру­ментом! Теперь накаминные. Основу механизма я купил в Швейцарии. Делать самому все эти зубчатые колёса слишком долго. Но часы будут не с гирями, а по-новому, с пружиной. И я хочу сделать ещё указатель дня недели. Это очень сложно. Надо закончить их до приезда барона. Работа тут слесарная, но надеюсь, ты справишься.

Механикус откинул холстинку и показал Янко начатый механизм часов на верстаке. Янко с некоторым страхом смотрел на сложный ме­ханизм с множеством зубчатых колёсиков. Башенные часы кузнец видел, а домашние только один раз, в доме Рапопорта.

«Авось ничего, — успокоил он себя. — Глаза страшат, а руки де­лают».— Подфартило мне, Гриша! — с восторгом говорил кузнец другу. — Не зря топал тыщу вёрст от Слободки.

Нашёл я мастера! Всё умеет. Право слово, была бы здесь нашин­ская церква, поставил бы толстую свечку Николе Угоднику. Знаешь, что мы будем делать? Часы. Да хитрющие, чтоб и день недели показы­вали. Работа-то какая тонкая! У Шлора уже почти всё заготовлено. И станок токарный у него хитрый, резец в суппорте крепится. Такого и у Густавсона не было. А собирать сию механику будем на заклёпках 8. Так у мастера есть снасть особая, фильера называется. Пластина сталь­ная, калёная, а в ней дырочки, мал мала меньше. Протаскиваешь через них медный прут — и вот тебе проволока, хоть тонкая, хоть толстая, какая надо. Здорово!

Янко всегда любил мелкую, аккуратную работу. Учился жадно, перенимая из-под руки мастера всякий приём. Особенно хотел он овла­деть токарным станком. Шлор учил охотно, секреты не прятал. Через месяц Янко точил уже не хуже мастера.

Однако, когда дело дошло до сборки, Янко растерялся. Механи- кус, чему-то улыбнувшись, дал ему большой чертёж и приказал изгото­вить по нему детали корпуса. Янко смотрел на чертёж как баран на новые ворота. Да и надписи на нём были на латыни.

К счастью, дело было вечером, и Янко прихватил чертёж домой, чтобы показать Грише. Стали разбираться вместе. Надписи на чертеже Гриша перевёл сходу: латынь!

— Понял! Это три проекции по методу Декарта. — сказал он, — Я об этом слышал. Декарт изобрёл такую систему, что каждую вещь ри­суют три раза, как будто ты смотришь на неё спереди, сбоку и сверху. У твоего Механикуса, наверное, есть его книга «Рассуждение о ме­тоде». Если он даст её, попробуем разобраться.

Герр фон Шлор отнёсся к просьбе подручного вполне благо­склонно.

— Учись, Янко. Хороший Механикус должен много знать. Хо­чешь стать настоящим мастером, учи латынь. Сегодня латынь — язык науки. В любой стране — во Франции, в Англии, и у нас — серьёзные книги пишут только на латыни. Вот тебе Декарт. Береги, — сказал Ме­ханикус, и показал на чертеже, что есть что, как сделать детали ко­робки для часового механизма.

Вечерами Янко жёг свечи и мучил Гришу:

— Ну ещё немного, переведи мне вот эту страницу.

— Да учи ты латынь сам! Прав твой Механикус, без латыни как без рук.

Что делать, пришлось приняться за латынь. Благо, у Гриши и ла­тынь казалась лёгкой. А работа над часами двигалась.

Фон Шлор был человек мягкий, вежливый и доброжелательный. Охотно объяснял непонятное. И, что особенно удивляло подмастерье, не стеснялся сказать, что чего-то не знает. Часто Механикус расспра­шивал Янко о хитростях кузнечного дела.

Пришла пора приглашать ювелира и литейщика Абрама Френ­келя. Он делал корпус и украшения к часам. Уже была отлита бронзовая статуэтка курфюрста Макса Эмануила в латах, с обнажённым мечом. По склёпанной коробке часового механизма Абрам вылепил из твёр­дого воска корпус часов, украшенный цветами и листьями. Его пред­стояло еще отливать, полировать, собирать. На корпусе хотели закрепить статуэтку бронзовой Ники — богини победы, венчающей курфюрста лавровым венком.

Однако, когда часы первый раз запустили, оказалось, что куп­ленная в Цюрихе пружина обеспечивает ход всего на три с половиной часа.

— Беда! — ахнул Механикус. — Нужна пружина длиннее и более упругая. А я и так выбирал самую длинную и самую тугую. Что делать?

Янко повертел пружину в руках:

— Отковать подлиннее, нехитро. Вот закалить. Но я попробую. Бруно показал мне кое-какие секреты.

Пять дней Янко не вылезал из кузницы. Потом принёс три пру­жины. Вторая обеспечила ход часов на двое суток, а третья больше, чем на четверо!

— Ну, ты и вправду мастер! — восхитился фон Шлор.

И Янко принялся выпиливать из латуни и полировать толстую пластину основания, на которой всё и будет собрано.

Григорию отвели в конторе стол в углу. Толмач разбирал и пере­водил накопившиеся деловые письма в основном на французском и итальянском.

Неожиданно прибежал Михель и срочно вызвал к хозяину. В ка­бинете Гриша увидел немолодого господина в алом бархатном кафтане и парчовом жилете. Он пытался что-то объяснить на языке, отдалённо напоминающем немецкий. Хозяин нетерпеливо протянул Григорию письмо:

— Переведи!

Григорий прочёл рекомендательное письмо на французском:

Глубокоуважаемому и Высокопочтенному мсье обер-коммерциенрату и моему дорогому другу Каспару Вайскопфу.

Дорогой мсье Вайскопф! Это письмо Вам передаст крупный марсель- ский негоциант и мой компаньон мсье Жорж Лебру. Можете верить его слову и его подписи, как моей. Надеюсь, что это знакомство будет Вам и приятно, и полезно. Не сомневаюсь, что Вы, дорогой мсье Каспар, примете моего друга с присущим Вам широким гостеприимством.

Передайте мои почтительные приветы Вашей прекрасной супруге и Вашим талантливым детям.

Ваш покорнейшй слуга, Жозеф Дютрак.

— Слава Богу, теперь понял! — с облегчением сказал хозяин. — Пе­реводи ! Дорогой герр Лебру! Я рад приветствовать Вас в своём доме...

Хозяин очень плохо говорил по-французски, а Лебру ещё хуже по-немецки. Но с приходом Гриши недоразумения кончились.

Жорж Лебру отвёз в Вену большую партию зеркал, шелков и на­бивных индийских ситцев, выгодно их распродал и сейчас возвра­щался домой.

— Вена вся в строительных лесах! — с воодушевлением рассказы­вал гость. — Отстраивается после осады. Я продал товары по самым высоким ценам. Но дороги! И эти бесчисленные таможни. Платишь и платишь. Здесь я особенно оценил мудрость нашего Великого мини­стра. Кольбер уничтожил во Франции внутренние таможни, и жить стало значительно проще. Ну, а вы, месье Вайскопф? Я слышал, что у вас большая торговля.