Аркадий Эвентов - Счастье жить вечно

На листке, вырванном из блокнота, он тут же набросал краткий текст предложения разведчика: сообщать нашим бомбардировщикам координаты вражеских транспортов без малейшего промедления, не возвращаясь на базу. Ответ не заставил долго ждать. Ленинград похвалил за боевую сметку, передал необходимые данные. «Только будьте очень осторожны, — записал далее Мальцев. — Радист должен находиться возможно дальше от дороги, чтобы не пострадать от огня».

«Понятно, — коротко ответил Валентин, — будет исполнено».

Стояла непроницаемая безлунная ночь. Ничто не нарушало торжественной тишины леса, окружавшего партизанскую землянку. Казалось, повсюду в мире, как и здесь, в лесу, безмятежно царствуют покой и сон — и в природе, и среди людей.

Сюда не проникал шум дорог, по которым идут к осажденному Ленинграду танки, автомашины и поезда врага. Но разведчики хорошо знали — именно сейчас этот поток особенно интенсивен.

В последнее время наша авиация стала все чаще появляться над фашистскими коммуникациями. Теперь уже не светились нахально окна штабных вагонов, не рыскали по асфальту фары автомобилей. После того, как «Илы», замечательные советские самолеты, неуязвимые штурмовики — «черной смертью» в паническом страхе назвали их гитлеровцы — совершили несколько удачных налетов в часы, определенные по радиограммам Мальцева, фашисты стали гасить огни. На малейшую полоску света, на огонек папиросы незамедлительно, без предупреждения следовал выстрел часового. Затемнение соблюдалось с характерными для немцев строгостью и педантизмом.

Сегодняшняя ночь была на руку врагу, он не преминет ею воспользоваться. Партизаны это хорошо знали и сильно беспокоились. Досадовали, что не дано им своими руками навести «порядок» хотя бы на одной фашистской магистрали, сделать для врага и ночь такой же светлой и опасной, как день. Да разве они справились бы с такой задачей хуже других? Нет оружия? Полностью отсутствуют боеприпасы? Не беда! Все необходимое они раздобудут сами и применят без отлагательств, бережливо и с толком. Позволили бы только им. Нет, их задача, как всегда, строго ограничена: все видеть, все слышать и ни во что не вмешиваться…

Тревожило разведчиков и другое: очень трудно придется в такую ночь нашим летчикам. Как отыскать с большой высоты сквозь покров абсолютной темноты тоненькую ниточку дороги, засечь и поразить на ней фашистские транспорты?

Мальцев направляется к лесной опушке, у которой пролегла шоссейная магистраль. За спиной у него железный ящик походной рации. В руке он держит на ремне другой такой же ящик с батареями питания и аккумуляторами радиостанции. Впереди идут Ляпушев и Васильев.

Лязг танков и рокот автомобильных моторов слышны уже хорошо. Но нужно еще пройти, а затем проползти не одну сотню метров. И сделать это, соблюдая все требования осторожности: немцы зорко стерегут лесные дороги.

— Развертывай рацию, — говорит Валентину Ляпушев. Деревья поредели и партизаны очутились почти у цели. — Мы с Борисом поползем дальше, ты нас жди здесь. Больше тебе приближаться к дороге нет нужды. Слишком опасно.

Но Мальцев не согласен. Он возражает:

— Нет, товарищ командир, есть нужда. Мне бы выбрать место поближе. Нас теперь мало, значит опасности на каждого больше. И я должен быть там, у дороги. Разрешите поползти за вами. Дадим самолетам самые точные данные, пусть бьют наверняка!

Командир на мгновение задумался, потом сказал:

— Хорошо. Разрешаю, но только еще на десять шагов, не более. Помни, что ты радист и с тобой рация. И не забудь об осторожности. Приказ нужно выполнять — себя беречь. Ясно? Пошли, Метров. Следуй за мной.

Их распластанные на земле тела разом поглотила ночь. Валентин остался один. За спиной у него — лес. Впереди, где кончается редкий ельник, то постепенно совсем умолкала, то вновь, как горный поток, шумела и шумела дорога.

Скоро ли появятся наши самолеты? Он взглянул на светящийся циферблат ручных часов: ожидать придется минут двадцать.

Рация затрудняла движения, ее ящики то и дело цеплялись за ветви кустарника, несколько раз ударялись о стволы деревьев, ремни давили грудь, затрудняли дыхание. Но Валентин полз легко и быстро. Ладони ласкала прохладная шелковистая трава. От нее исходил бодрящий запах.

Десять шагов, разрешенных командиром, остались позади. У густого кустарника он на ощупь облюбовал место для радиостанции. Раскрыл ее ящик, ручным затемненным фонариком осторожно осветил панель приемопередатчика.

В черном небе, далеко на западе возник гул самолетов. Он нарастал. Свои! Торопитесь, родные! Сюда, ко мне!

Рокот моторов в вышине все ближе и ближе. Он уже почти над головой.

На дороге разом стало очень тихо. Оттуда теперь доносятся лишь резкие торопливые слова команд да топот ног: фашисты разбегаются, кто куда, слышно, как они шлепаются в кюветы, как ломают придорожный кустарник, прячась в нем.

Еще минута, — и танки, грузовики, застывшие на асфальте орудия застонут и рухнут под сокрушительными ударами бомб. Скорее бы!

Но что это? Самолеты стали удаляться, проходить стороной. Гул их моторов слабел, уходил в сторону и не возвращался. Вот он уже и вовсе не слышен. Выждав несколько минут настороженной тишины, гитлеровцы повылезали из укрытий, с гомоном бросились на дорогу, и та снова ожила, пришла в движение.

— Беда-то какая! Спасла фашистов темная ночь, — сокрушается Ляпушев. Он подполз к Мальцеву вместе с Васильевым.

— Неужели дадим уйти гадам? — взволнованно шепчет Борис. — Эх, ракетницу бы нам! А что, если костер разжечь? Прямо здесь, под носом у фрицев! Мы успели бы отбиться и в лес уйти…

— Не терять головы, Метров! — резко сказал командир. — Нужно действовать разумно. Саша, радируй, повтори координаты.

Рука радиста легла на ключ…

Кажется, что стрелка часов замедлила свой бег. Так всегда бывает, когда очень ждешь, нетерпеливо торопишь время.

Наконец-то сквозь шум дороги они вновь уловили долгожданный звук: наши самолеты возвращались. Еще минута-другая и на дорогу обрушилась первая бомба, к небу взвилось жаркое пламя: разметав во все стороны клочья огня, огромным факелом вспыхнула цистерна с горючим. Вслед за тем, точно гигантский фейерверк, взорвались на грузовике боеприпасы.

Земля под разведчиками содрогнулась.

В свете пылающей дороги, совсем близко, будто на экране кино, они увидели врагов.

Это было безумное стадо, спасающееся от смерти, не разбирающее дорог. Фашисты бежали прямо на кусты, где твердая рука Валентина по-прежнему спокойно посылала в эфир самолетам точные координаты скоплений врага.