Йожо Нижнанский - Кровавая графиня

Поднималась Алжбета Батори медленно, словно не хотела расставаться с землей. Уж лучше сквозь нее провалиться, нежели пережить то, что предстоит ей. Никогда никого она так не боялась, как сейчас графа Няри. Она покусилась на его жизнь, хотела убить его — какой же будет его месть?

— Гайдуки и вы, служилый люд, — отозвался граф Няри, посуровев. — Вы слышали: чахтицкая госпожа хотела меня убить. Даже попыталась сделать это, ее пуля угодила в меня.

Он указал на свой ментик, в котором прямо над сердцем чернела дыра.

— Так слушай же, чахтицкая графиня, — продолжал он холодно, — множество свидетелей подтвердит при любом разбирательстве твое преступное намерение. И еще они засвидетельствуют, что за свою жизнь я должен благодарить не твою неверно целящуюся руку, а только самого себя.

При всеобщем напряженном внимании он снял ментик.

— Стальная рубашка! — раздался крик.

— Да, стальная рубашка сохранила мне жизнь. Она была на мне с той минуты, как я переступил порог замка. В ней я шел к алтарю, поскольку знал, что в стенах замка есть человек, готовый на все.

Стальная рубашка засверкала в лучах солнца.

— Гайдуки, — воззвал граф Няри, — заприте прислугу в людскую. А кто будет сопротивляться, того не щадить.

Алжбета Батори чувствовала себя беспомощной игрушкой в его руках.

— А вы, — кинул он двум крепким гайдукам, — отведите обеих женщин в замок.

Кровь госпожи желчно забурлила при мысли, что он уравнял ее с Дорой, но страх пересилил оскорбленную гордость.

— Что вы замышляете? — едва хватило у нее сил спросить.

— Ухаживать за вами, сиятельная госпожа, — ответил он, приняв вид галантного рыцаря, — ухаживать за вами в одном из уютных залов вашего замка.

Гайдуки повели ее и Дору в замок.

— В спальню, — приказал он им в коридоре, а когда дверь перед ними открылась, добавил: — Ступайте с Дорой в подземелье и освободите узников из всех темниц. Выведите их во двор и ждите там моих дальнейших приказаний.

— По какому праву вы вмешиваетесь в мои дела? — опять вскинулась чахтицкая госпожа. Она обмерла при мысли, что он глазами своих гайдуков-свидетелей проникнет в самые сокровенные тайники замка.

— По тому же праву, по какому вы хотели лишить меня жизни и по какому вы погребли невинных людей в подземелье.

Гайдукам пришлось подтолкнуть Дору, потому что она не сразу последовала их приказу. Она напряженно вглядывалась в лицо госпожи, не подскажет ли та хотя бы глазами, что ей делать. Перехватив наконец взгляд, поняла, что должна сбросить гайдуков в пропасть. Впрочем, она и без того собиралась это сделать. Никого они не освободят, сами сгниют в подземелье. Однако граф Няри, хоть и не заметил тайный уговор госпожи со служанкой, заявил Доре:

— Если вернешься из подземелья одна или хотя бы без одного моего гайдука, сгинете в пропасти и ты, и твоя госпожа.

В серьезности угрозы не сомневался никто — ни госпожа, ни ее служанка.

— А в застенке разбейте железную деву вдребезги, — еще напомнил гайдукам граф Няри.

Гайдуки ушли вместе с Дорой. Граф Няри смотрел им вслед, а про себя подсчитывал, сколько девушек может быть в подземелье и какую сумму денег он мог бы получить за них от турецкого паши.

Он закрыл дверь и остался с госпожой наедине. Граф стоял перед ней молча, его лицо ничего не выражало.

— Что вы задумали? — тревожно осведомилась она.

Он молчал. И это молчание было во сто крат страшнее, чем все возможные оскорбления и угрозы.

В охотничьем замке графа Няри царило настоящее свадебное веселье. Чаши звенели, из кувшинов лилось вино, столы ломились, над блюдами витали пряные ароматы… Залы оглашались радостным пением.

— Эржика, — Андрей Дрозд обнял девушку в нише, украшенной заморскими кустиками, — наконец мы одни.

— И я наконец узнаю, — улыбнулась она, — каким образом я стала твоей женой.

— Разве ты не знаешь?

— Нет. Знаю только, что за все мы должны благодарить графа Няри.

— Не только его, но и тебя, Эржика. Вот послушай. Послы графа Няри всеми возможными способами находили нас в наших укрытиях. Так я в мае узнал, что ты выходишь замуж за графа Няри. Сжав кулаки, стиснув зубы, я как потерянный бродил по лесам.

— И тебе не приходила мысль о том, что ты мог бы похитить меня?

— Нет. Такое и во сне мне не снилось. Даже если бы я думал, что ты любишь меня, мог ли я отважиться вырвать тебя из уюта роскоши и богатства. Я лишь мучился, а когда явились гонцы и сообщили, что ты несчастна, страдания мои удвоились. Единственным утешением были твои письма.

— Какие письма? — удивилась она.

— Вот они. — Озорно улыбаясь, он вытащил из нагрудного кармана связку писем.

— Я удивлю тебя, Андрей, но ни одного из этих писем я не писала.

— А кто же их писал?

— Граф Няри или его писарь, скорей всего — последний. Письма, написанные этой рукой, я тоже получала от графа. Только в них я читала о его любви и мечтах.

Поначалу письма Андрею читал Ян Калина. Чтение и письмо — господские занятия! Да и многие господа этой премудростью не владели. Нанимали писарей и бродячих студентов. Но Андрею хотелось самому читать письма от Эржики, и ради того Дрозд стал рьяным учеником Яна Калины. Он научился читать и кусочком свинца выводить округлые буквы.

— Граф сыграл с нами странную шутку, Эржика, — вздохнул Андрей, собираясь разорвать письма.

— Не рви, Андрей. — Эржика схватила его за руку. — Если бы я сама осмелилась писать тебе, они были бы точь-в-точь такие же. Он удивительно верно угадал мои чувства.

— И мои тоже, — улыбнулся Андрей Дрозд. — Я никогда не осмелился бы даже приблизиться к тебе, не то что похитить тебя и понести к алтарю. Потом, когда я был уже влюблен по уши и не внимал голосу разума, пришел гонец от графа Няри с последним приветствием: «Мой господин передает тебе, что завтра поведет Эржику Приборскую под венец. Все будет подготовлено к тому, чтобы вместо него обвенчался с нею ты». Это был ужасный для меня день, а ночь и того ужасней. Меня мучили адские сомнения, но когда мы из своего недалекого убежища услышали чахтицкие колокола, я не совладал с собой. Приоделся, вскочил на коня — и вот мы на всю жизнь теперь муж и жена, Эржика…

— Муж и жена. — Она прижалась к нему.

— Но делать этого я не должен был, — нахмурился Дрозд. — Мы не подходим друг другу. Ты хрупкая, как цветок, и нежная, я неотесаный, грубый мужик. Ты земанка, я бывший батрак, теперь разбойник, которому должна сниться виселица, а не счастье и красивая жизнь. Вместо подушки у меня под головой камень и покрываюсь я небосводом. Рядом со мной ты не можешь остаться, эта суровая жизнь погубит тебя.

— Взгляни на меня, Андрей, — рассмеялась Эржика и указала на свое драгоценное ожерелье, золотые браслеты с каменьями, серьги, булавки и брошки. Украшения сверкали на ней, как ослепительные осколки солнца. Но внимание его привлекло не это сверкающее богатство, его пьянила ее красота. Она казалась ему ослепительной.