Рашид Кешоков - По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Когда буря немного утихла, он поднялся из-за стола. «Пока что ничего серьезного,— подумал он — Кража трех ящиков водки в сельпо станицы Красногвардейской, исчезно­вение частного кабана на хуторе Овечинском и двух племен­ных бычков в ауле Бжигакай. Если ничего другого не про­изойдет, это не так уж страшно...»

Раздался протяжный телефонный звонок. Дыбагов нахму­рился и поднял трубку.

— Алло! Да... что? . Плохо слышу вас! Где? Говорите яснее! Следы в огороде? Не подходите. Организуйте охрану Да. Сейчас высылаю. До свиданья!

По звонку Дыбагова вошел дежурный.

— Квартирная кража. В Энеме,— махнул рукой на его вопросительный взгляд начальник управления.— Кто из лю­дей свободен?

— Положение трудное, Асхад Асламурзович. Ивасьян болеет, хотя скоро, кажется, собирается выйти на работу Шукаев в отъезде. Дараев — в Нальчике, в доме отдыха.

— Все еще завывает,— сказал Дыбагов, прислушиваясь к свисту ветра.— Ну, так кого же пошлем?

— В зале сидят оперуполномоченный Кондарев с помощ­ником и проводник ищейки Губанов.

— Ладно, позовите тех, кто есть..

Через полчаса опергруппа Кондарева верхами выехала в селение Энем, где минувшей ночью была ограблена кварти­ра бухгалтера консервного комбината.

Дежурный снова возвратился в кабинет начальника.

— Уже четверть девятого,— обратился к нему Дыба­гов.— Вероятно, тревожных сигналов больше не будет. Я съезжу домой, а вы пока подготовьте докладную в обком партии о происшествиях за сутки и о принятых мерах. Тог­да и сдадите дежурство.

И опять затрещал телефонный звонок.

— Аварийный!..— подскочил к аппарату дежурный.

— Дайте трубку,— протянул руку Дыбагов.— Слушаю. Да, я. Что? Разбой?.. Убийство охранника и угон табуна?. Да. Есть...

Кончив говорить, он двумя руками потер виски и отки­нулся на спинку кресла, с утомленным видом. Не так просто уже далеко не молодому человеку, страдающему печенью, провести сутки за письменным столом. Крупное лицо его, обрамленное густыми седеющими волосами с глубокими за­лысинами по краям лба, было желтым. Под глазами тяжело набрякли лиловатые тени.

Дыбагов коротко бросил:

— Срочно позовите ко мне начальника угрозыска и су­дебно-медицинского эксперта... Панченко я разыщу сам.

Когда за дежурным захлопнулась дверь, Дыбагов попро­сил телефонистку соединить его с секретарем обкома партии. Доложив в обком о случившемся, стал готовиться к выезду. Тут он вспомнил, что о бандитском налете следует сообщить в Ростов, чтобы оттуда прислали бибистов [13] Так назывались в ту пору работники специальных аппаратов по борьбе с уголовным бандитизмом. .

На линии оказался заместитель начальника управления милиции "Северо-Кавказского края. Он внимательно выслушал Дыбагова и пообещал немедленную помощь.

Сформировав новую оперативную группу, Дыбагов отпра­вился с ней к месту, убийства в аул Чохрак.

Возглавлял группу Тигран Вартанович. По вызову он явился, но всем своим видом словно стремился подчеркнуть, что болезнь доконала его, и он сейчас ни на что не годится. Не забыл показать Дыбагову и бюллетень.

Но людей не было, и Ивасьяну волей-неволей пришлось ехать. Он, однако, надеялся, что дело будет передано бибис-там, и ему не придется с ним возиться...

Чохракское убийство и грабеж принадлежали к числу так называемых бесперспективных дел. Даже беглого ознакомле­ния с событиями Ивасьяну было достаточно, чтобы убедить­ся в этом.

Двадцать второго сентября, примерно в три часа ночи, сторож колхозной конефермы Трам Лоов присел на пенек и вздремнул. Внезапно получив удар по голове, он без звука рухнул на землю. Судебно-медицинская экспертиза установи­ла, что убийство совершено дробовиком Лоова, который он, возможно, выпустил из рук, когда заснул. Причем ружье разлетелось на две части. Ложе треснуло, и обе половинки валялись тут же, возле пенька.

Приходил Лоов в сознание или нет, сказать было труд­но. Скорее всего, нет. Ему размозжили весь затылок. Отпе­чатков пальцев на обломках дробовика Панченко не обнару­жил. Оттащив раненого сторожа в конюшню, преступники положили его в ясли, ворвались в помещение, где отдыхали коневоды и, пригрозив оружием, связали двух спавших там табунщиков. Из комнатки исчезли берданка с десятью пат­ронами, две ляжки сушеной баранины вместе со старым брезентовым рюкзаком и кружок сыра Все это злоумышленни­ки бросили в бидарку, в которую впрягли пасшегося непо­далеку одноглазого вороного мерина Дверь бригадного домика подперли снаружи двумя бревнами на случай, если табунщи­ки сумеют избавиться от своих пут и организовать погоню Все заняло не более получаса

Угнав восемь конематок с двумя жеребятами и племен­ного производителя, статного вороного красавца карабаира по кличке Каро, гордость колхоза «Заря», бандиты скрылись.

В течение первых двух суток после убийства группа Ивасьяна занималась расследованием в Чохраке Но ни осмотр места происшествия, ни предварительный опрос табун­щиков, которым до утра пришлось пролежать связанными, ни проверка некоторых жителей аула из тех, на кого могло пасть подозрение, ничего не дали

К Дыбагову в управление часто звонили из облисполко­ма, обкома партии прокуратуры и других учреждений, справляясь о ходе расследования, но ничего утешительного на эти звонки он ответить не мог

Ивасьян клял тот день и час, когда он возглавил опер­группу, и не чаял уже избавиться от трудного дела Пока что кроме обломков дробовика, никаких вещественных и других доказательств добыть не удалось

Ищейка не смогла взять следы Впрочем, Губанов пред­сказывал это, утверждая, что после такой бури ни одна со­бака не в состоянии работать После нескольких неудачных попыток он забрал Азу и уехал в управление

На третий день из управления милиции Северо-Кавказ­ского края в Чохрак прибыл начальник отдела по борьбе с бандитизмом Шахим Денгизов Ознакомившись на месте с обстоятельствами убийства и ограбления, он вскоре отправил­ся в Краснодар Вслед за ним возвратилась и группа Ивасьяна

Тигран Вартанович несколько воспрянул духом, рассчи­тывая, что «главный бибист», как он про себя называл Ден гизова, возьмет расследование на себя и его. Ивасьяна, ос тавят в покое

Ошибся он только наполовину

Время подходило к обеду, когда к управлению подкати ла запыленная легковая Шахима Денгизова Это был уже немолодой человек, очень сухощавый, но широкоплечий и рослый. Гимнастерка с ромбом в петлицах и орденом Крас­ного Знамени на груди плотно облегала его мощный торс

Седеющая голова, броское запоминающееся смуглое лицо с острыми спокойными глазами, насмешливые сухие губы, пря­мой тонкий нос и гладко выбритые щеки — таков был Ден-гизов.