Рашид Кешоков - По следам Карабаира Кольцо старого шейха

— Позвать Аскера?

— Давай!..

Табунщик, подойдя, повертел берданку в руках.

— Мой ружье,— уверенно сказал он.— И номер...

— СВ 016796,— прочел Дараев и заглянул в блокнот.— Точно. А аркан?..

— Тоже наш... тогда пропал, когда Каро угнали...

— Почему же аркан не значится в списке вещей, про­павших с конефермы? — спросил Жунид.

— Сразу не обнаружили... Когда я сдавал ферму, тогда и узнали, что он пропал.

— Что он сказал? — спросил Дараев. Жунид перевел.

— Можно немного обедать,— предложил Чич по-рус­ски.— Мясо готово.

Дальше пошли по следам копыт. Круглые ямки следов медленно, но верно засыпало белыми шариками крупы. В лесу было сумрачно, несмотря на то, что время едва перевалило за полдень.

— Километра три отсюда — лесхоз,— сказал Чич Шукаеву.— Там — сторожа. И сено для лошадей найдется. Лесни­ка я знаю давно — добрый старик.

Чич, как всегда, обращался к Жуниду по-адыгейски. Рус­ский язык он знал плохо и говорил с таким невообразимым акцентом, что временами его невозможно было понять.

Ветер усиливался. Вверху, среди голых обледеневших ветвей, гудело и свистело. В двух шагах ничего не было слыш­но, и им приходилось кричать, напрягая голос. Изредка по гущине леса разносился сухой треск обломленных ветром сучьев, покрывавший все остальные звуки. Крупа хлестала в лицо, забиралась за воротник, слепила глаза. Отыскивать в такой крутоверти какие-либо следы нечего было и думать. Посовещавшись, Жунид и Вадим решили положиться на Ас­кера.

— Веди к сторожке,— сказал Шукаев.

... Часа через два, облепленные снегом, замерзшие и усталые, они добрались, наконец, до бревенчатого домика, затерявшегося в густой чаще. Сбоку к избушке был пристроен небольшой навес с тремя досчатыми стенками. Под ним — сено. Лошадей привязали к стойлам.

Внутри сторожки никого не оказалось. В очаге еще не остыл жар, и табунщик быстро вздул огонек, подбросив су­хих дров.

— Где же твой приятель? — спросил Вадим.

— Лесом пошел, наверно... обходом пошел...

— Рано завертелось,— сказал Жунид, выглядывая в ни­зенькое слепое окошко.— Если так и дальше пойдет,— око­леем мы с тобой в плащиках..

— Возьмем у Тукова кожухи.

— Как зовут лесника? — спросил Жунид Аскера, садясь на деревянную лавку у очага.

— Кербеч.

В углу сторожки стоял топчан, а рядом были довольно просторные нары для заезжих охотников, застеленные сеном и попонами. Близился вечер. Решили немного перекусить и лечь спать, не дожидаясь хозяина.

— Придется дежурить,— решил Жунид, прислушиваясь к вою ветра.— Нападения бандитов едва ли следует ожидать, но коней наших угнать в такую заваруху могут.

— Я пойду первым,— вызвался Коблев и покраснел.— Можно?

— Давай,— улыбнулся Шукаев.— Только возьми чепрак с нар, а то замерзнешь. Через три часа разбудишь меня или Вадима.

Жуниду все больше и больше нравился Махмуд. Молча­ливый, выдержанный, за весь день и двух слов попусту не сказал. На такого можно положиться.

Кербеч явился под утро. Привез дрова на подводе.

Внешность и манеры его напомнили Шукаеву тургенев­ского Бирюка. Крупная кудлатая голова, густые насупленные брови, усы, слегка свисающие вниз, седые и чуть желтова­тые по краям от табака: лесник не вынимал изо рта само­крутки. Попробовав его самосада, Жунид поперхнулся и до­лго потом тер кулаком слезящиеся глаза.

— Ну и зелье у тебя, отец,— сказал он, отдышавшись. Кербеч удовлетворенно кивнул. Скинул свой дубленый полушубок, аккуратно расправил и повесил на гвоздь. Спо­койные серые глаза его внимательно осматривали гостей.

Жунид колебался недолго — очень уж располагающим было лицо Кербеча — и коротко рассказал, кто они такие и зачем приехали.

Лесник поковырял шомполом остывшую золу в очаге.

— Что сказать?.. Людей чужих в нашем лесу много бы­вает.

— Если знаешь, скажи, Кербеч,— попросил Чич.— Это мои друзья.

Старик помедлил, сворачивая очередную цигарку:

— Может, не то скажу,— начал он, наконец.— Но дру­гого не знаю... Вчера это было...

Кербеч говорил неторопливо, степенно, с паузами во время очередных затяжек. Его не перебивали.

... Накануне их приезда в сторожку Кербеч отправился днем в аул, к знакомому леснику с другого участка, чтобы попросить денег взаймы — новую двустволку хотел купить. Обратно возвращался часа в два и без денег: лесника не застал дома. И хорршо, что так вышло. Пропали бы деньги ни за что. Кербеч перевалил уже чинаровую балку, что ле­жит в полуверсте от сторожки, как вдруг подозрительного вида мужчина преградил ему дорогу и потребовал вывернуть карманы. За кустами лежал проселок: оттуда донесся скрип брички и чей-то голос: «Оставь старика в покое, Тау!»

Незнакомец повернулся на голос, и Кербеч увидел, что у него «попорчено» левое ухо. «Ладно, пахан»,— сказал че­ловек, которого назвали «Тау», и, швырнув на землю ружье, отобранное у Кербеча, скрылся в кустах.

Шукаев достал карту района.

— Вот здесь, отец,— сказал он.— Здесь сторожка... Это — Насипхабль. В каком, примерно, направлении нужно идти, чтобы попасть на то место, где вас обыскал Тау?..

Лесник покачал головой.

— Убери бумажку, начальник. Я провожу, если надо. А по бумажке не понимаю.

— Я эти места тоже немного знаю,— вставил Махмуд.— Да и Аскер...

— Тогда — завтракаем — и в путь...

Вчерашней непогоды как не бывало. Словно зиме взду­малось проникнуть сюда, в эти леса, на разведку, нашуметь и внезапно исчезнуть. Сквозь разлапые ветви коренастых вязов и стройные стволы молодых дубков пробивалось жел­тое солнце, растапливая на лесных прогалинах, на пятачках старых пней, неплотный слой смерзшегося за ночь снега.

Было еще прохладно, может, даже и ниже нуля, но день обещал быть ясным и теплым. Можно было надеяться разыс­кать следы обоза Асфара Унарокова. А в том, что Тау сопро­вождал именно ротмистра и других членов шайки, перебирав­шихся на другое место, у Жунида не было сомнений.

Балку, на краю которой Тау остановил Кербеча, они пе­ресекли верхами. Дорога, тянувшаяся за ореховым кустарни­ком, почти оттаяла, и на ней хорошо были видны отпечатки колес и копыт.

Дараев и Коблев спешились, осмотрели их. Чич тоже слез с лошади.

— Наша бричка,— заключил он, разглядывая колею.

— Ну что ж, спасибо, Кербеч,— сказал Жунид, протяги­вая леснику руку.— Возвращайтесь. Дальше мы поедем одни. И не говорите никому, что видели нас.

Кербеч кивнул и, попрощавшись со всеми, повернул коня. Сидел он в седле твердо и прямо.

— Что может означать это слово? — задумчиво прого­ворил Жунид, когда они отъехали: — Буй.