Рашид Кешоков - По следам Карабаира Кольцо старого шейха

— Мы из управления милиции. Откройте!

За дверью все стихло. Потом — шарканье ног, тихие го­лоса.

— Откройте!

— Приходите утром. Сейчас ночь — я не пущу! — отве­тила женщина.

— Что делать? — шепотом спросил Шукаев у Вадима — Рискнуть и открыть самим?

— Давай! — кивнул Дараев.— Мы не можем терять время Жунид полез в полевую сумку, извлек из нее отмычку из набора, подаренного ему когда-то Семеном Дуденко и .вста­вив ее в замочную скважину, легко повернул. Дверь откры лась.

— Вы ответите! — отступила на шаг молодая красивая женщина в темном халате

— Пропустите! Вадим, осмотри комнаты!

Комнат было три. В одной на детской кроватке спал мальчуган лет десяти, в другой, натянув одеяло до самого носа, лежал седеющий мужчина лет сорока семи-пятидесяти с одутловатым обрюзгшим лицом.

— Это мой муж. Он болен! — истерически выкрикнула хозяйка.— И вообще — по какому праву?!

— В квартире больше никого нет,— тихо сказал Дараев.— Я все осмотрел.

Жунид щелкнул выключателем и в упор посмотрел на женщину.

— Гражданка Пустовойтова, если не ошибаюсь?

— Что вам нужно?

— Куда вы спрятали Хапито Гумжачева? — раздельно выговаривая слова, спросил он.

— Мы не знаем такого,— вмешался лежавший на кро­вати мужчина.— И никого не видели.

— Хорошо. Еще поговорим. Вадим, в подвал

В подвале тоже никого не оказалось В одном углу гру­дой была насыпана картошка, в другом — две бочки кваше­ной капусты, на полках — банки с огурцами и томатами

— Тихо, Вадим,— остановился Шукаев, когда они вылез­ли из подвала.— Взгляни! Не иначе, как туда кто-то недавно лазил...

Посредине широкой и длинной веранды в потолке вид­нелся закрытый лаз на чердак. Под ним возле окна стояла тумбочка. Причем она была явно не на месте. Вадим открыл дверцу; в тумбочке лежали ученические тетрадки и учебники

— Она — из комнаты. На чердаке наверняка кто-то есть! Подожди, Жунид, я Сам: у тебя ведь рука болит

Дараев стал на тумбочку и, толчком открыв люк, при­слушался. Тихо Тогда, подтянувшись на руках, он поставил ногу на раму окна и до половины исчез в лазе Снизу были видны только ноги. Включив фонарик, Дараев исчез в люке

Просторный чердак был завален всяким хламом. Чемо­дан без крышки, набитый вощиной,— видимо, хозяин когда-то занимался пчеловодством, груда истрепанных, покрытых густым слоем книжек, ящик от посылки с шурупами и гвоз­дями, разбитая гитара, два распаянных медных самовара, позеленевших от времени, сундук со старыми опорками, сло­манные костыли и слесарные инструменты.

Осмотрев все вокруг, Дараев уже хотел вернуться, как вдруг заметил железную дверцу, вделанную в дымоходную трубу возле самого боровка. Открыв ее, посветил фонарем. На закопченных скобах, вбитых в кирпичный дымоход изнут­ри, виднелись чьи-то ноги, обутые в кирзовые сапоги.

Вадим бросил фонарь и схватил неизвестного за ногу, но, получив резкий удар в подбородок, отшатнулся. Сапог остался у него в руках. На крыше загрохотала черепица.

Вадим одним прыжком очутился возле ляды.

— Он на крыше! Скорее!

Во дворе загрохотали выстрелы.

Когда Дараев и Жунид выбежали из дома, было уже поч­ти светло. Проводник сдерживал рвущегося на поводке Бай­кала. На клумбе, под стеной дома, скорчился человек в се­рой рубахе, перепачканный сажей, и в одном сапоге. Над ним склонился оперуполномоченный угрозыска.

— Жив? — спросил Жунид.

— Цел. Рука прострелена и ударился. В обмороке.

— Вызовите «скорую». А сейчас перенесите его в ком­нату. Вадим, срочно нужны понятые...

Возле ворот собрались люди, разбуженные выстрелами. Оттуда доносились возбужденные голоса:

— Дождались своего часа!..

— Подозрительный тип!

— Давно по ним веревка плачет...

— Дом-то конфискуют, наверно...

— Я давно говорила, что они жулики...

Шукаев выглянул из калитки.

— Расходитесь, граждане! Не мешайте работать! Ничего интересного здесь нет.

Подкатила «неотложка». Приехавший врач осмотрел ра­неного — ничего серьезного. В мякоть. Амбулаторное лече­ние. Через неделю заживет.

Пустовойтова и Гумжачева увезли на управленческой крытой цолуторке, которую прислал Дышеков.

Обыск в квартире барышника Пустовойтова принес не­ожиданные результаты. В подполье нашли несколько тюков мануфактуры, обувь и шерсть в мотках. Товары были опоз­наны продавцами и заведующим магазином из аула Эльбурган, который ограбили полгода назад.

Дышеков удовлетворенно потирал руки и даже, изменив своей обычной сдержанности, чуть ли не облобызал отличив­шегося Жунида Шукаева.

— Блестяще! — говорил он, похлопывая его по плечу — За одни сутки раскрыто старое преступление, предотвраще­но новое и выловлены виновники разбоя в вашем Чохраке!. Поздравляю вас!

— Спасибо. Товарищ Дышеков, если позволите... вот я заполнил спецбланк... считаю необходимым вызвать сюда старшего следователя прокуратуры Охтенко, которому пору­чено следствие по делу.

— Ну что ж, правильно. Давайте отправим телеграмму Только нужно сделать дополнение...— Он, дописал каранда­шом на бланке: «Задержанные совершили Черкессии несколь­ко грабежей зпт окончании расследования будут этапирова­ны Адыгею тчк работа установлению каналов сбыта лошадей организована».

— Возражений нет?

— Все правильно, Хасан Каспотович,— ответил Жунид, прочитав приписку.

— Ну вот. Да, а где сейчас ваш Зизарахов?

— Ищет скупщиков. Тут у него кое-какие знакомства. Но главное для нас, Хасан Каспотович, показания арестованных..

— Добре. Я уже распорядился. Вам отведена комната на первом этаже. Допрашивайте сколько душе угодно

.. Хапито Гумжачев был абазинцем, и Жунид заранее побеспокоился о переводчике, попросив Дышекова откоман­дировать в его распоряжение кого-нибудь из сотрудников. Однако на первом же допросе надобность в толмаче отпала сама собой. Хапито отказался от переводчика и изъявил Желание говорить по-русски. Делал он это не блестяще, но вполне сносно.

Допрос Жунид начал часов в одиннадцать утра, после того, как они с Вадимом позавтракали. Возле «Золотого фа­зана» всю улицу запрудили машины и подводы: в Баталпа-шинске открывался съезд женщин-горянок. Из гостиницы всех выселили, за исключением Вадима и Жунида. очевидно, Ды­шеков позвонил администрации, чтобы их оставили в покое

Руку Гумжачев держал на перевязи. Сел на предло­женный ему стул

Шукаев окинул его взглядом. Ночью у Пустовойтова некогда было рассматривать. Итак, вот он — адиюхский ко­нокрад Хапито, угнавший чохракских лошадей! Похититель знаменитого карабаира, которого второй месяц они разыски­вают по всему Северному Кавказу!

Длинное, чуть сплюснутое с боков лицо. Оттопыренные большие уши, поросшие мелкими черными волосками, напо­минают увядшие листья тыквы. Нижняя челюсть тяжелая, выдающаяся вперед. На подбородке — резкая круглая ямка. Зубы редкие, мелкие.