Рашид Кешоков - По следам Карабаира Кольцо старого шейха

— Хоть и каторжная наша работа,— прервал молчание Дараев,— а все же не променял бы я ее ни на какую дру­гую...

Жунид засмеялся.

— Чего ты?

— Солнышко подняло настроение?

— Красиво... и необычно здесь,— вместо ответа мечта­тельно протянул Вадим Акимович.

— Не спорю,— сказал Жунид.— У нас в Кабардино-Балкарии не хуже. Давно меня тянет туда... С удовольстви­ем бы перевелся...

— За чем же дело стало?

— Раз направили в Краснодар, значит, так надо...

... В Кунахе, где, по словам Хапито Гумжачева, должен был находиться Бекан Кабалов, они задержались недолго. В сельсовете сказали, что он действительно появился здесь в прошлом году. Женился на вдове и поселился в ее доме. А Несколько недель назад супруги повздорили, и Кабалов уехал в Абухабль, якобы к своему дальнему родичу Паше-Гирею Акбашеву.

В Абухабль они прибыли уже во втором часу дня. Аул раскинулся у подножия хребта, на берегу небольшой, но за­дорной ледниковой речушки, впадающей в Зеленчук. Первый же попавшийся горец сказал им, что Паша-Гирей живет воз­ле мельницы, на противоположном конце аула. Сначала они побывали в сельсовете и навели справки о семье Акбашевых. Оказалось, что безвыездно в усадьбе у мельницы живет только жена Паши-Гирея (второе его имя было Муталиб), не старая, но рано поблекшая женщина. Сам же хозяин не бывает дома и двух-трех месяцев в году. То он в Новороссийске, то в Краснодаре, то в Нальчике. Есть подозрение, что спекулиру­ет, потому и живет безбедно, хотя нигде постоянно не рабо­тает. С июля его в Абухабле никто не видел. Наверное, что-нибудь натворил, потому что недавно приезжал работник ОГПУ, интересовался им. В доме Акбашевых был обыск, но, кажется, ничего не нашли. В случае появления Акбашева в ауле участковый должен был телеграфировать в Краснодар.

Шукаев поинтересовался, кто приезжал и, узнав, что был Ляпунов, присвистнул. Опять они с Дараевым «зацепились» за какое-то не известное им дело.

— Что скажешь, Вадим? — спросил Жунид, когда они вместе с участковым милиционером вышли из здания сель­совета.

— Ляпунов по пустякам не приедет...

— Вот и я так думаю... А чем черт не шутит? Может, мы и поможем Степану Степановичу?

— Не загадывай. Странно и другое: почему здесь неизвестно никому о приезде Бекана Кабалова? Если в Кунахе нам дали неверные сведения и он здесь не появлялся...

— Сейчас все выяснится.

По дороге участковый по просьбе Жунида захватил двух понятых из местных жителей, и уже впятером они направи­лись к усадьбе Акбашева.

Речушка делала крутой поворот, отсекая от горы полу­круглый плоский кусок суши. На закруглении стояла неболь­шая водяная мельница, а позади нее, за высокой плетневой изгородью,— дом, сарай, коровник и другие хозяйственные постройки. За овчарней — собачья конура. Из нее выгляды­вала лохматая голова волкодава, поднявшего неистовый лай при приближении Шукаева и его спутников.

Навстречу им вышла высокая женщина в черном плат­ке. Когда-то, видно, красивое лицо изборождено морщинами, в углах рта — горькие складки. Глаза ее казались застывшйми. Они ничего не выражали: ни удивления, ни испуга, ни досады — ничего.

— Вы — Акбашева? — спросил Жунид.

-Да.

— У вас гостит родственник вашего мужа Бекан Кабалов? Из Кунаха он поехал к вам. .

Она покачала головой

— У Муталиба нет родных в Кунахе. Я одна тут

— Откройте калитку,— потребовал Жунид.

На лбу женщины резче обозначились морщины

— Муталиба нет. Я ничего не знаю. Зачем открою?

— Мы должны произвести обыск в вашем доме.

— Не упирайся, Фаризат,— предупредил участковый,— тебе же лучше будет.

Фаризат откинула длинную жердь, которая изнутри под­пирала калитку, и, повернувшись к ним спиной, неторопли­во пошла к дому.

Так же невозмутимо вела она себя и потом. На вопросы отвечала сразу, но е.е низкое контральто звучало глухо и безразлично. Бекана Кабалова она не знает. Карабаир? Нет, ее муж не занимается лошадьми. Где он сейчас? Разве муж­чина-черкес обязан докладывать женщине о каждом своем шаге?..

Жунид намеренно затягивал допрос, пытаясь понять, что представляет собой эта женщина. Почему у нее такой отре­шенный вид, будто ей совершенно все равно, что случится с ее мужем, с ней самой? Было в ее сухом, полинявшем лице что-то трагическое, безысходное.

Только спустя много дней, узнав от Ляпунова о делах и днях мошенника и авантюриста Паши-Гирея Акбашева, понял Жунид душевную драму Фаризат. Она не разделяла взглядов своего преступного супруга, не одобряла его поведения, но так никогда и не нашла в себе сил, чтобы освободиться из-под его власти.

Но сегодня для Шукаева Фаризат так и осталась загад­кой, и, прекратив бесполезный допрос, он вышел во двор узнать, как идет обыск. Как раз в эту минуту к крыльцу подбежал Вадим.

— Обрати внимание на сарай,— выдохнул он.— Снару­жи заперт, а через дыру в крыше дым идет!

Жунид всмотрелся.

Действительно, в черепичной крыше сарая было аккурат­но вынуто четырехугольное отверстие и из него сочился голубоватый дымок, сливаясь с небом. Откуда-то донеслось приглушенное мычание коровы.

— Чудеса да и только! Ты слышал? — спросил Вадим - Как из-под земли.

— Позови-ка сюда хозяйку,— сказал Шукаев, с интересом разглядывая запертый сарай.— И понятых.

.. Фаризат, как и тогда у калитки, сначала отказалась открывать. Но Жунид, подняв с земли длинный железный шворень, недвусмысленно дал ей понять, что висячий замок на дверях сарая его не остановит, и тем заставил ее изме­нить решение. Она вернулась в дом и через минуту вышла со связкой ключей в руках.

И опять не уловил Жунид в ее бесстрастном лице ни растерянности, ни боязни. Суровая покорность своей судьбе — вот как, пожалуй, можно было назвать состояние, в котором всевремя находилась Фаризат Но сейчас Жуниду некогда было заниматься психологическим анализом. Распахнув ши­рокие створки дверей сарая, он вошел внутрь. Дараев, учас­тковый и понятые — за ним.

Сарай был завален дровами, колесами бричек, хомутами и прочим снаряжением для лошадей, начиная с седел и кон­чая подковами и стременами. Все это в беспорядке валялось на земляном полу, висело на черных, закопченных стенах Когда глаза привыкли к полутьме, Жунид разглядел в углу странное сооружение: круглый столб, конусообразно сужаю­щийся кверху и оканчивающийся у квадратной дыры крыши. Сделан столб был, по-видимому, из плетня и обмазан глиной. Точь-в-точь как дымоход в балкарской сакле. И тут Шукаев уловил запах дыма и паленой шерсти. Вадим тоже потянул Носом воздух.

— Чертовщина! Чуешь, чем пахнет?