Рашид Кешоков - По следам Карабаира Кольцо старого шейха

— Позвольте,— поднялся начальник угрозыска Базаев, очень смуглый, черноволосый осетин. Было ему лет сорок, но темное, без морщин лицо и короткие, по-мальчишески под­стриженные под бокс, волосы молодили его.— У меня есть свежие данные...

— Прошу.

— Вчера вечером я получил тревожное известие,— про­должал Базаев.— У Балан-Тулхи-Хана побывал сообщник Азамата Рахман Бекбоев и расшифровал Шукаева. Как это произошло, мне неизвестно, возможно, старик описал приметы приходившего к нему человека, и одноухий узнал Шукаева, несмотря на сбритые усы... Балан-Тулхи-Хан мечет громы и молнии и, наверное, оповестил уже всю шайку Так что то­варищу Шукаеву следует быть осторожным...

— Да, Жунид, это нужно учесть. Значит, у Гибцо Абас-това вам появляться ни в коем случае нельзя! А теперь про­должим Что нам еще известно? Во-первых, кража жеребца у Цораева. Сделали это люди Азамата Один из них — Тау, Рахман Бекбоев, присутствовавший на празднике в доме шорника Другой — кто-то из банды. Не исключена возмож­ность, что сам Мамакаев. Словом, у нас две задачи — лик­видировать шайку во время налета, до или после него: это предстоит решить. И арестовать Гибцо Абастова Но так, чтобы это не помешало выполнению первой части плана Прошу высказываться!

— Разрешите мне,— снова поднялся Базаев.— Наличие у Мамакаева парабеллума, которым совершено убийство пред­седателя, изобличает его владельца. Азамата нужно брать как можно скорее Я предлагаю выставить засаду у опушки яндырского леса примерно за два часа до появления там обоза с товарами и атаковать банду до грабежа. Довольно возить­ся с ними!..

— У кого еще предложения?

— Мне кажется, в данном случае засада может не со­стояться,— сказал Шукаев.— Разве мы знаем точно место предполагаемого нападения? Нет, только приблизительно знаем. Я бы поступил так: подготовил бы мажару, гружен­ную пустыми ящиками и плетеными корзинами, спрятал бы в ней сотрудников управления и угрозыска под вашей коман­дой, Шахим Алиханович, возчиков тоже заменил бы переоде­тыми и вооруженными нашими людьми. И пусть налет состо­ится. Мамакаев едва ли ожидает, что несколько кучеров, экспедитор и завмаг окажут сопротивление...

— Я бы сделал иначе,— получив разрешение говорить, встал один из оперуполномоченных.— Еще не было случая, чтобы бандиты убивали кооператоров во время грабежа. Тор­говые работники, действительно, как правило, не оказывают

сопротивления. Пусть мамакаевцы осуществят налет, а това­ры доставят к Балан-Тулхи-Хану. Вот тогда мы и арестуем грабителей, а заодно и муллу, которого давно пора посадить за решетку.

— Рискованно,— заметил Дараев.— Мы не имеем пра­ва, зная о готовящемся нападении, подвергать опасности жизни людей, везущих товары. Я лично — поддерживаю пред­ложение Шукаева. А для верности стоит включить в опер­группу десяток конников и укрыть их задолго до операции в яндырском лесу, чтобы они были наготове и могли вмешать­ся в случае необходимости... Даже если налет произойдет в стороне от засады, на конях они подоспеют вовремя.

— Дельно, Вадим Акимович,— сказал Денгизов.— Вот так мы и поступим. Нет возражений? Тогда займемся разработ­кой плана в деталях...

После совещания, закончившегося часов в шесть вече­ра, друзья перекусили в ближайшей столовой и трамваем добрались до гостиницы «Интурист», где для них заброниро­вали номер

Гостиница оказалась полной противоположностью « Золотому фазану», в котором они ночевали в Баталпашин-ске.

В коридорах — ковровые дорожки, номер просторный, с двумя кроватями, шкафом и ванной.

Дараев сбросил сапоги и вытянулся на постели поверх одеяла.

— Ты узнал подробности о Гибцо Абастове? — спросил он.

— Нет, не успел.

— Я разговаривал с Базаевым. Хорошо, что ты не сунулся на эту Пушкинскую до совещания... неизвестно, какбы тебя там встретили. Абастов ведь давно состоит на учете в угро.

Дом его — притон для всякой нечисти... Между прочим, дочь — красавица, но поведения самого легкомысленного...

— Шут с ней, с дочерью,— давай спать, я устал и ниче­го не соображаю,— заворачиваясь в одеяло, пробормотал Жунид.

Дараев разделся и последовал его примеру. Он тоже плохо отдыхал минувшей ночью в Орюрте.

Сквозь полуоткрытую форточку вместе с холодным вечер­ним воздухом доносились звуки улицы: голоса, шарканье ног по тротуару, лязг трамваев, но это уже не могло разбудить ни того, ни другого.

... Жунид проснулся от ощущения, что на него кто-то смотрит. Открыв глаза, подскочил на постели. Перед ним стоял Денгизов.

— Здоров же ты спать,— засмеялся Вадим, выходя с полотенцем из ванной.— Я плескался тут вовсю, Шахим Алиханович пришел, а ты все спишь. .

— Доброе утро!

— Здравствуйте, Шахим Алиханович, вы извините..

— Ничего, я на минутку. Уже половина восьмого. В две­надцать ноль-ноль выезжаем на операцию. Так что будьте готовы... Ну, не буду вам мешать.

Денгизов ушел в свой люкс, а Жунид занялся туалетом. Утро было светлое, солнечное, но холодное. Через окно, вы­ходившее на главную улицу, виднелись синеющие вдали горы в голубоватой морозной дымке.

— Зарос я,— сказал Дараев, разглядывая в зеркало свой подбородок.— Слушай, пока ты будешь принимать душ, я сбегаю вниз, в парикмахерскую.

— Давай.

Поджидая Вадима, Жунид проверил фотоаппарат, заря­дил в ванной кассеты. В дверь постучали.

— Войдите. Не заперто.

— Можно? Извините, что побеспокоила. Час еще ранний, но... видите ли, я была уверена, что вы уже не спите... раз­решите раздеться и присесть? Спасибо. Можно, я положу эти Цветы на столик?..

Шукаев не сразу обрел дар речи. Сняв с себя легкую меховую шубку и повесив ее на вешалку, в кресло перед ним непринужденно уселась молодая брюнетка в шуршащем шел­ковом платье с какими-то блестками. Вызывающе красива была эта женщина. Во всяком случае, прежде Жуниду никогда не приходилось встречать таких. Огромные, слегка подведенные карандашом глаза, яркий дразнящий рот, великолепные, без единого изъяна зубы, волнистая копна иссиня-черных волос и мелодичный низкий голос

Жунид не знал, куда девать глаза. Она сидела так, слов­но явилась, сюда на конкурс красоты. Облегающее фигуру платье с разрезом сбоку, слишком откровенное декольте,— все это едва удерживалось в рамках приличий.

— Кто вы и что вас привело ко мне? — промямлил он наконец, глядя поверх ее головы.

— Я Галина Абастова... У меня к вам великая просьба,— ответила она, вставая и подходя к нему.

У Жунида возникло нелепое желание — повернуться и убежать. Ему пришлось сделать усилие, чтобы остаться на месте.

— Я вас слушаю.

— Ну зачем же так неприветливо? — щебетала она.— Поверьте, со мной лучше быть в хороших отношениях. Еще никому это не приносило вреда...