Ярослав Галан - Памфлеты

«Транспорты с вооружением и материалами для саботажа должны быть доставлены со стороны немцев через линию фронта частям ОУПА по всем правилам конспирации для того, чтобы не дать большевистскому режиму в руки тот козырь, что украинцы (читай: украинские националисты. — Я. Г.), которые остались за линией фронта, являются немецкими союзниками и агентами».

Двадцать восьмого марта тот же Герасимовский имел встречу с командиром охранной полиции и «СД» дистрикта Галиция, СС-оберштурмбанфюрером доктором Витиска. На вопрос Витиска, каким будет отношение бандеров цев к мобилизации немцами украинского населения, националистический мерзавец цинично ответил:

«ОУП не будет чинить препятствий; к тому же в украинском пароде столько живой силы (!), что немецкие оккупационные власти могут проводить мобилизацию, и ещё достаточно сил останется для вербовки в УПА, и оба партнёра не помешают друг другу».

И действительно, оба партнёра не мешали друг другу. И немцы и их бандеровские наёмники соревновались за первенство в истреблении украинского народа. Если же им не удавалось выполнить это безумное задание, то лишь только потому, что их руки были слишком коротки…

Девятнадцатого апреля 1944 года состоялось совещание руководителей немецких «абверкомманд» 101, 202, 305 военной группы «Юг». Подполковник Линдгарт («абверкомманда» 101) в своём выступлении высказал по адресу оуновцев значительный комплимент. Вы только послушайте:

«Вне связи с ОУН моя агентурная деятельность вообще невозможна».

Ещё более многоречивым был на этом совещании подполковник Зелигер («абверкомманда» 202):

«…Я должен практически охватить членов УПА на территории Галиции и после обучения и вооружения перебросить их самолётами на советскую сторону или же пропустить большую группу через фронтовые прорывы. Я с давних времён поддерживаю связь с УПА через посредника Шухевича и уже получил несколько человек для обучения».

Но пока гестаповцы советовались, Красная Армия сбоями продвигалась вперёд, приближаясь к западным границам Украины. Немецкие оккупанты предчувствовали, что им недолго уже ходить по украинской земле. И националистические кукушкины яйца снова им пригодились.

Пятнадцатого июня представитель охранной полиции в официальном письме, адресованном главному управлению НИУ СС — штурмбанфюреру и советнику Поммерингу писал следующее:

«…5. VI. 44 года II-ский референт имел очередную встречу с Герасимовским, на которой был обсуждён вопрос о переброске через линию фронта на советскую сторону С- и Ф-агептов, а также об оставлении Ф-агентов, на случай эвакуации немцами части Галиции в связи с военными действиями.

Эти переговоры служат также в интересах расквартированной здесь зондеркомманды «Цеппелин».

Что касается оставления Ф- и С-агентов для отправки их за линию фронта, Герасимовский заявил, что УПА поддерживает такую же связь с армией, какую охранная позиция поддерживает с ОУН-бандеровской группой.

Между немецкой армией и УПА уже давно существует договорённость о том, что УПА из своих рядов отдаёт в распоряжение армии Ф- и С-агентов.

Поэтому остаётся лишь познакомить охранную полицию с этими члепами УПА».

Этого достаточно. Круг позора замкнулся, презренные националистические твари дошли до точки, с которой начали было своё блудливое путешествие. Отошли в безвозвратное прошлое надежды этих пройдох на «крупный выигрыш», испарились из их опьяневших от братской крови голов честолюбивые мечты о власти над Украиной. Бешеная, исступлённая ненависть к украинскому народу, воспеваемая свыше двадцати лет в стихах их пиита Маланюка, толкнула их в ту же помойную яму, в которую скатились немецкие властители их душ и тел. В ту самую яму, в которой они родились и выросли и в которой их обучили ремеслу убийства, измены и провокации.

Кто-то мог бы спросить: как могут люди пасть так низко? Этот вопрос надо направить в фашистский Берлин, в эту гигантскую «малину» отбросов общества и народа, людей без чести, без родины.

И даже не людей, а чего-то такого, чему на человеческом языке нет названия…

1945

Перевела И.Новосельцева

Если у вас была когда-нибудь возможность познакомиться поближе с желтоблакитной литераторской братией, вы ничему уже не будете удивляться.

Василь Софронов-Левицкий был некогда одним из драбантов [4] Телохранителей; в широком смысле слова драбант — раб, слуга. Донцова и вместе с этим провинциальным бомбастом [5] Краснобаем. проповедовал нового фашистского гомункулуса — человека с характером, мечтами и безграничными желаниями… степного волка. В 1939 году волк Софронов появился одним из первых в клубе советских писателей, по уже в овечьей шкуре.

Носил её недолго, точнее сказать: до 29 июня 1941 года. С этого дня волк снова стал волком и завыл на старый мотив.

Юра Шкрумеляк был также ярким экземпляром галицийского «куда пошлёшь» ботокуда. До 1939 года он был одним из наиболее активных оплевывателей всего советского. С приходом во Львов Красной Армии Шкрумеляк моментально «перестроился», и теперь на толстеннейших конвертах с его стихами появились уже новые адреса: «Киев», «Харьков», «Москва». Художественный уровень этих стихов был точно такой же, как и во время польского владычества, такое же точно и содержание; повой была зато — советская на этот раз — терминология.

Но достаточно было появиться во Львове гитлеровцам, чтобы Шкрумеляк снова сменил шкуру. Теперь он благодарил за своё «освобождение» людоедов и их фюреров и призывал по радио украинских крестьян сдавать немцам контингент и идти в «дивизию СС-Галиция».

Правда, были среди львовских желтоблакитных литераторов и такие, что не взяли в советских издательствах ни одного рубля. Это те, кто уже в первые недели становления советской власти на Западной Украине сочли за лучшее ходить без маски и подались в Краков на такие сладостные для них хлеба гестапо.

Поведение всей той компании во время немецкой оккупации — это особая и наиболее яркая страница книги бесчестья желтоблакитников.

В то время, когда истерзанная, разграбленная, раненная в самое сердце гитлеровцами Украина стоном стонала, эта свора строчила поначалу рифмованные и не рифмованные дифирамбы в честь её палача Гитлера…

В дни, когда во Львове не смолкали душераздирающие крики сжигаемых живьём людей, а в яневском лагере скрежетала машина для размола человеческих костей, желтоблакитные мамелюки Гитлера со спокойным сердцем писали и печатали: