Владислав Глинка - Повесть о Сергее Непейцыне

— Добрые люди к нему привыкли. Пусть окрепнет лучше, через два года будет офицер здоровый, не такой, как я.

— Разве плохо себя чувствуешь?

— Иногда грудь болит, по утрам кашляю. В Севастополисе лучше будет, а в Греции все пройдет.

— Все надеешься туда попасть?

— А как же? Раз в прошлую войну фельдмаршал Румянцев Задунайским стал, в новую он армию к Царьграду приведет. Тут в Греции восстание неминуемое, государыня его поддержит, великий князь Константин к нам императором, и мы в свой флот перейдем…

Они расцеловались, и Никола пошел было прочь. Потом остановился:

— Слушай, Славянин! Где бы я ни был, помни: мой дом — твой дом. Понял? Я твою телогрейку до сих пор ношу.

— И мой дом — всегда твой, Никола. И я твою раковину берегу.

Скоро прошел выпуск и у артиллеристов. Из приятелей Сергея по дороховской компании произвели силача Васю Костенецкого. Его и многих других назначили в армию князя Потемкина.

Начались классные занятия. От успехов зависело теперь, куда выпустят, каким чином, кого оставят при корпусе репетитором или по строевой части. На репетиторство Сергей не надеялся — по наукам шел из средних. На эту должность по математике явно метил Аракчеев. А вот по строевой Непейцын думал, что может и повезти. Кисель-Загорянский и особенно Мертич всегда к нему благоволили. Хорошо бы никуда не уезжать, поселиться в одном из корпусных флигелей с Филей и Ненилой. Да что хитрить с собой — здесь хорошо оттого, что Соня недалеко будет. А пока скоро приедет на зиму…

Осип больше не проводил праздники «за корпусом». Теперь Занковский уходит в отпуск из последних — верно, беднягу и домой не тянуло, а может, казалось, что так меньше видят, как бежит пешком — кареты за ним больше не присылали. Но товарищи знали слухи, что ходили по городу. Говорили, что генерал Занковский много лет наживался на постройках казарм, а тут не поладил с кем-то повыше — не поднес, сколько требовал. Вскоре в Аудиториат поступил анонимный донос, возымевший немедленный ход — видно, его поддерживала сильная рука. Занковский от всего отперся. Тогда взялись за подрядчиков, а пока отрешили генерала от должности.

— Если убедятся, что невиновен, то все у них но-старому будет, — сказал Сергей брату, жалевшему своею приятеля.

— Больно ты прост! Ведь можно и десять лет расследовать. А за то время сколько денег подьячему уплывет, который генералу оправдания строчит, да на подарки крючкам, что следствие ведут.

— Неужто подарки берут?

— Еще как! Федька говорит — потому им и выгодно дело тянуть.

Опять Сергей звал брата с собой в воскресенье обедать к Филе и опять получил отказ:

— Нечего мне там делать. Я лучше почитаю что-нибудь.

Действительно, он много читал, явно в ущерб занятиям, преимущественно французские книги. А на замечания старшего брата, что так перед выпуском потеряет медаль, ответил:

— Ляд с ней, пусть ею Аркащей подавится. Раз в гвардию не выходить, и так дотяну. А французский хорошо знать все важней. Сорока прав был, что на нем везде высшее общество изъясняется…

— А где ты в таком обществе бывать собираешься? — насмешливо осведомился Сергей.

— Увидишь, не упущу случая… — спокойно уверил его Осип.

Скоро такой случай представился. Родственник Дорохова, офицер, женился на девушке из богатой семьи и переехал жить к тестю. Там были еще дочери-невесты, охотно принимали молодежь, и Ваня представил своих приятелей. Осип с первого дня стал как свой, а Сергей сходил только раза два. Все ему не понравилось — нарядная обстановка и наглая дворня, оборванные крепостные музыканты, которые, фальшивя, играли танцы, обильная выпивка и большая карточная игра, жеманные барышни, ни слова не говорившие по-русски, и толстобрюхий родитель, который чванился, что у него обедывал сам князь Куракин…

В одно из воскресений, когда в воздухе порхали первые снежные мухи, отправляясь на 3-ю линию, Сергей столкнулся с Маркелычем. Музыкант входил в калитку понурый, плохо бритый.

— Здравствуйте, сударь! — сказал он без оживления.

— Что невесел, почтенный? Не могу ли чем помочь? — спросил Непейцын.

— Не поможете-с… Намедни господин наш письмо получили от родительницы Софьи Дмитриевниной. Не желает ее сюда на зиму пущать, при себе держит. Велено мне в дорогу собираться, одёжу зимнюю везть, что тут оставалась. А потом что же?.. Без нее, право, музыка и та не радует…

А через несколько дней Осип сказал брату:

— Ты стал как фонарь погашенный. Все будто на месте — свеча, стекло, — а главного чего-то нет. Не заболел ли?..

— Простыл малость, — соврал Сергей.

Теперь спутником его в походах на 3-ю линию стал Властос. Андрея Криштафовича сыскали какие-то знакомые родителей, пригласили к себе, он там влюбился и пропадал все воскресенья. А Егор ходил с охотой, и «подкрепление» было ему нужно, — он оставался все тем же бледным юношей, немногословным и задумчивым. Только один раз он заговорил горячо — когда Сергей рассказал о прощании с Николой, о мечтах перейти в греческий флот.

— А я, Славянин, не так думаю, — сказал Егор. — Со мной про сию материю сам генерал в прошлое лето толковал. Знаешь, ведь и он не русской крови, все такое передумал. «Не забывай, — он сказал, — что вырос в России, тебя здесь воспитывали, учили. Россия имеет право ждать от тебя службы на свое благо. Нечестен тот, кто забудет землю, где родился, народ, от которого произошел, но не лучше забыть, кому всем обязан. Ты из греков, но ты уже русский. Разве мы волки, чтоб вечно в свой лес смотреть?..» Затея с Греческим государством для великою князя Константина, говорят, теперь оставлена. Дай бог турок с берегов Новороссии навсегда спихнуть, и ладно… Так что буду я их бить с большим азартом, чем других врагов России, но в Грецию для того ехать не собираюсь. И гречанку-невесту также не стану искать, на русской женюсь, — закончил, улыбаясь, Егор.

— А знаешь уже, на ком женишься? — поспешно спросил Сергей.

— Что ты! Моя невеста в пеленках. Кадету, кроме как в шутку, о женитьбе разве можно думать? — ответил Властос.

«Наверно, он прав», — подумал Сергей с грустью.

Теперь в квартире Верещагина читалась аналитическая геометрия, и слушали ее прошлогодние четырнадцать человек. Когда желали что спросить, то поднимали руку — совсем как школьники, хотя среди них сидели инженер-бригадир и два полковника. Такие подробности рассказал Сергею вновь встреченный Маркелыч.

— А в Риге побывал? — спросил Непейцын.

— Как же-е. Город не малый, с Ямбургом не сравнить, но Софья Дмитриевна там скучает, и с матушкой ладу настоящего нету. Только у девицы воля не своя-с… Про всех расспрашивала и про вас, как про близкого. — Музыкант помолчал, глядя в землю и беззвучно жуя губами, потом поднял на Сергея просительный взгляд: — Вот, сударь, кабы туда опосле корпусу вы назначение получили. Право, славно бы..