Владислав Глинка - Дорогой чести

— Но обещал что-то лучшее в столице? — настаивала Аврора.

— Нет, предложил только место городничего.

— Городничего!!! — Прекрасные черты изобразили еще большее удивление с оттенком брезгливости. — Но в каком же городе?

— Попрошусь поближе к родным местам — в Псковскую, Новгородскую, Тверскую губернии.

— Боже! А я-то мечтала, что будем с вами часто видеться! — горестно воскликнула Аврора и даже красивыми руками всплеснула.

И опять от блеска ее глаз, от теплого аромата, которым пахнуло при движении отброшенной шали, сердце Непейцына ёкнуло.

— Я тоже надеялся, — ответил он и добавил, уже овладев собой: — Но вы теперь, в новом состоянии, не можете и на короткое время покидать губернию, где собственность ваша расположена?

— Да, с имениями такие хлопоты, — закивала генеральша. — Мне так нужен человек, которому могла бы вполне довериться…

«В мужья или в управляющие она меня зовет?» — задал себе вопрос Непейцын, всматриваясь в прекрасное лицо собеседницы.

А она вдруг добавила:

— Даже бухгалтера заводского к себе звала. Вы знаете его? Он владеет своим предметом?

— Наверно, владеет. Ведь его сам граф сюда прислал, — сказал Непейцын каким-то не своим, сразу охрипшим голосом.

— По манерам он больше на офицера похож, чем на чиновника. Ничего канцелярского, низменного, только слишком надушен…

«Да, она имела на меня какие-то виды, — думал под эту болтовню Сергей Васильевич. — Может, если б двинулся в гору при протекции Аракчеева, согласилась и замуж пойти. Но все при условии, что найдет во мне главного приказчика по новому, богатому состоянию. А от слова «городничий» как передернулась! Будто змею увидела. Ах ты, возвышенное существо… Ну, надобно поскорей убираться отсюда… С Тулой, выходит, покончено…»

Через несколько минут он встал и откланялся.

— Куда же вы так рано? И к чаю не притронулись!.. Правда, я еще не отдохнула с дороги, наверное, плохо выгляжу…

На следующий день Непейцын доложил генералу Чичерину о своем решении выйти в отставку. Чуть смягчил рассказ о разговоре с Аракчеевым — будто был совет, а не приказ и он теперь решил обезопасить себя на случай вторичного приезда инспектора артиллерии и тем более самого государя. Начальник завода неподдельно огорчился: и раньше расположенный к майору, он последние недели надеялся, что в его лице приобрел «руку» к всесильному графу. Поохав, генерал предложил место заводского полицмейстера, которое вот-вот должно освободиться — прежний находился под судом за взятки с цеховых. Непейцын сразу отказался. Наблюдать за мастеровыми, когда идут на завод, да чтоб не воровали казенного, проверять, бывают ли в церкви, сажать в холодную пьяниц… Как будто за Тулу ради Авроры цепляться.

Нет, раз решил, так нечего тянуть. И больше ее не видеть, не давать себе раскиснуть… А то недолго и в кабалу, в добровольные управители: проверять отчеты приказчиков вместе с Тумановским. Или вместо Тумановского, которому за услуги платить надобно… Не давать себе и думать о ней, заняться приготовлениями к отъезду, чтоб дня лишнего в Туле не провести… А все-таки, не выгони в отставку Аркащей, так и остался бы, пожалуй, при ней в виде «доверенного», смотрел бы, как пес, в глаза, любовался бы… Да нет же, с самого дня, когда услышал, что выкупила долю пасынка за тридцать тысяч, сомневаться в ней начал… Нельзя любить хитрую врунью, какая бы красавица ни была,.

Значит, ждать приказа. Как хорошо, что существуют Филя с Ненилой: возня со всем имуществом — их забота. А ему что остается, кроме разбора бумаг? Роту сдаст быстро, если, конечно, не кому-то новому, присланному Аркащеем, а Козлову. Наверно, и в Петербурге задержат недолго с такой-то протекцией. Граф — не то что Назарыч с кумом… Да, протекция! Пока что от нее одни неприятности. С места насиженного долой, с приятелями долголетними навсегда расставайся. И Филя с Ненилой… Имущество они, куда будет нужно, обозом отправят, но самим просто ли с места тронуться? За пятнадцать лет мастерская налажена, заказчики…

Когда пересказал свои мысли Филе, тот в задумчивости погладил подбородок:

— Не знаю, сударь, что и ответить… Коли в людное место поедете, то, понятно, и мы следом, за вами, а ежели в глухомань? Однако без вас и здесь Ненила затоскует. Вам не приметно, но ведь только у ней и свету в окошке, что вы да еще я-с…

— Коли в городишко вроде Лук… — начал Непейцын, думая смутить своего бывшего дядьку.

— Вроде Лук? — переспросил тот. — Там-то я завсегда на хлеб настругаю, да и господа в окрестье живут… Но то впереди, а вот с кем вам в Петербург ехать? С Фомой да Федькой — будто неосновательно. Мне трогаться — тут некому жилье сворачивать. Разве Ненилу послать, чтобы стряпала, пока место выходит?

— Нет, Филя, я там и с Федором справлюсь. Пора ему начинать без вашей указки обходиться. Да хочу Петю взять, через Иванова в Академию художеств определить.

— Дело доброе, да кухарить некому, — покачал головой Филя.

Весть о рапорте Непейцына тотчас стала известна на заводе. За несколько дней ему так надоело отвечать встречным чиновникам и ловить на себе пристальные взгляды мастеровых и солдат, что сказался больным и засел дома. Из сослуживцев ему приятнее всех был бы Захаво, до он уехал по зимнему пути на Уральские заводы, чтоб лично упредить об увеличенных поставках металла и условиться о весеннем сплаве. Второй, с кем много лет дружески общался, был Сурнин, и Сергей Васильевич обрадовался, когда в воскресенье после обедни Федя доложил о его приходе.

Умный механик не стал разглагольствовать, как сожалеет об отъезде кума. Сказал только, что перебрали с женой все тульские должности — нет ли чего подходящего — и ни одной не нашли.

Потом сели за воскресный пирог, и хозяин навел Сурнина на его излюбленную тему — сегодняшнюю европейскую политику.

— Что нового? — сказал Алексей Михайлович. — Вот нонче с амвона читали удивительное объявление Синода. В нем Бонапарта почти что антихристом объявляют. Сказано, что от христианства отрекся, еще будучи в Египте, и ввел в своей стране поклонение истуканам. — Сурнин пожал плечами. — То есть полная ахинея! Я-то понял, что списали ее попы с проповедей тысяча семьсот девяносто девятого года, когда мы с Французской республикой воевали. Примерно то же, помнится, в Лондоне когда-то я слышал. В политике у всех приемы одинаковы. Но я хочу тебе заметить, что за сей как будто пустой болтовней стоит цель вполне серьезная, как и за сбором земского войска. Наполеон желает подчинить себе всю Европу, приказывать не только королям, по и купцам, выгоды Франции поставить на первое место, и государь наш, видно, решился сражаться с ним до последнего… Жалко при сем, что союзная нам Пруссия уже разбита, Австрия в испуге ждет своей очереди, а хитрая Англия смотрит да подзадоривает, чтоб от себя врага отвлечь. Мистер Нокс, умный старик, у которого я учился в Лондоне, еще тогда говорил, что только Россия с Англией вместе могут сломить хребет французам. Теперь же у них еще и редкий полководец Наполеон объявился…