Владимир Малик - Князь Кий

Не дожидаясь ответа, он быстро направился к войску, которое выстраивалось на равнине, между двумя рощами. За ним двинулись бояре и все, кто имел оружие, а женщины, отроковицы и ребятишки повернули к Родне.

Кий переглянулся с друзьями. Мчаться к Каменному Острову? Теперь — никак: его отсутствие Радогаст расценил бы как трусость. И все же предупредить родовичей об опасности нужно.

— Вот что, друзья, — сказал тихо. — Я остаюсь здесь и приму участие в битве. Думаю, она состоится сегодня или завтра… А вы возьмите в лесу коней и скачите домой! Поднимайте родовичей! Пусть все, кто может держать копье в руках, идут к Каменному Острову, а женщины, дети и старики пусть бегут, забирая все, что могут забрать, на север, в леса, подальше от Роси… Скажите старейшине Туру и Щеку, чтобы послали гонцов по всем Полянским родам — и на Росаву, и на Роско, и на Красную, и на Хоробру, и на Стугну, и аж до Ирпеня! Пусть собирается вся сила полянская… Если не все успеют до Каменного острова, пусть собираются в другом месте — на Стугне или на Росаве… Потому что, думается мне, гунны шли сюда не для того, чтобы отбить у нас отару овец, стадо скота или косяк лошадей. Каган Ернак надеется поработить все племя наше! Поэтому сеча будет лютая, и мы должны выставить против врага все наши силы!

— А ты? — спросил Гроза. — Может, вместе поедем?

— Нет, я останусь здесь! Вижу, нужен я Радогасту. Да и хочу сам помериться силой с гуннами, хотя, скажу вам, не верю я в победу… Слишком неравны силы… Немногие из тех, кто держит сегодня в руке копье, увидит завтра восход солнца…

— Езжай с нами! — воскликнул Братан. — Мы соберем большую дружину!..

— Нет! — твердо ответил Кий. — Если боги подарят мне в наступающей схватке жизнь, то вернусь к вам, обогащенный опытом… Надо же своими глазами увидеть, как дерутся гунны! Иначе — как их победишь?… Идите!

Он обнял отроков, и те, понурив головы, отправились в лес. А сам бросился догонять Радогаста.

Солнце повернуло на юг и медленно, незаметно для глаза, начало спускаться в Страну Мрака. Но до вечера было еще далеко.

Четыре полянских рода готовились к бою.

Радогаст выбрал самое узкое место между двумя лесами — между примыкавшим к Днепру, и тем, что рос над Росью. Воины четырьмя плотными рядами-отрядами перегородили поле. Сам Радогаст выбрал для себя место посередине, чтобы видеть левое и правое крыло своего войска, а Черного Вепря с младшей конной дружиной поставил у себя в тылу, — на тот случай, если гунны сумеют прорвать полянский строй.

От Радогастовой растерянности и неуверенности не осталось теперь и следа. Приказы и распоряжения его были ясны, кратки и ни у кого не вызывали возражений. Он быстро переходил от одного рода в другой, подбадривал воинов, убеждал в том, что гуннам не одолеть полянской силы, советовал не думать о смерти, а только о том, как остановить врага и отбросить его назад. Кий, которому воевода приказал держаться около него, радовался, что не ошибся в Радогасте. «Из него будет настоящий князь! — думал, глядя на стройную высокую фигуру старшего княжича и на его красивое загорелое лицо. — Если боги сохранят ему в наступающей битве жизнь, то лучшего князя, чем Радогаст, полянам не найти!»

Обойдя все войско и убедившись, что оно стоит прочно, воевода вернулся на свое место, подозвал Черного Вепря:

— Брат, на тебя с твоими отроками возлагаю большие надежды. Сначала тучей стрел встретим врага мы! А как только он приблизится к нам на расстояние удара копья, поражаешь его из луков ты со своими воинами! А мы будем бить копьями!.. Если же, где гунны прорвутся, тутже мчись туда — затыкай дыру! Пусть хранят тебя боги!

— Понял, — сказал Черный Вепрь и поехал к своей конной младшей дружине.

В этот момент лазутчики, которые следили за переправой гуннов через Рось, подали знак, что Ернак тронулся.

Известие, что гунны начали атаку, быстро прокатилось по рядам воинов. Над войском упала тревожная тишина. Прекратились разговоры, переклички, все замерли в напряженном ожидании, устремив взгляды в далекую излучину дороги, откуда вот-вот должен был появиться враг. А до переправы было не менее четырех поприщ, причем она закрывалась Поршанским лесом, — и сколько поляне ни вглядывались в даль, которая виднелась в лучах заходящего солнца, никто ничего не увидел.

Тогда Кий припал ухом к земле — и вдруг услышал глухой грозный гул, доносившийся словно из бездны. Это был гул от тысяч копыт. Он медленно нарастал, ширился, приближался, наполняя сердце недобрым предчувствием.

— Гунны двинулись! — подтвердил Кий, вскакивая на ноги.

Он никогда не считал себя трусом, но теперь почувствовал, как что-то холодное и мерзкое, как змея, заползает в грудь.

Что это? Страх смерти, которая может настигнуть в бою? В какой-то мере — да. Смерти боится все живое и всеми способами пытается избежать ее. Однако — лишь в какой-то степени, ибо он, как и все люди его племени и его языка, верили в бессмертие. Верил, что испокон веков душа есть — в дереве или в звере, в камне или в том же бессловесном кие, которым он назван, а умрет — переселится опять в траву, или в птицу, или в облако, что беззаботно плывет по синему небу, и так живет вечно. Тело сгорит на священном костре, а душа выпорхнет из него и войдет в нечто иное, чтобы через много лет снова возродиться в образе и подобии человека…

Нет, смерть не пугала его.

Пугала неизвестность. Со всех сторон человека окружала неизвестность, зловещая и непостижимая. Поля и леса, горы и болота, реки и озера, ночь и день, зима и лето, гром и молния, жизнь и смерть — все покрыто таинственностью, неизвестностью, в которую невозможно заглянуть, которая живет вечно и вечно тревожит воображение человека. Что во всем этом — боги? Почему же прогневались они на полян и на все племена языка словенского? Почему наслали на них напасть — жестокое недоброжелательное племя? Где взять силу, чтобы перевесила гуннскую силу?

— Гунны двинулись! — воскликнул он громко.

Теперь все услышали этот протяжный тяжелый гул. Казалось, будто где-то далеко-далеко гремел гром.

— Да, пошли, — тихо произнес Радогаст. — Пусть спасут нас боги!

Гул становился сильнее, тревожным. Он медленно нарастал и вдруг загремел по всему полю. То из-за леса, словно темное облако, вынырнула орда и помчалась прямо на полянские ряды. Хотя до нее было не меньше, чем два поприща, Кий почувствовал, что под ногами содрогнулась земля.

И тогда Радогаст крикнул:

— Передний ряд, на колено! Закрыться щитами! Выставить вперед копья!

Воины, стоявшие в переднем ряду, вдруг опустились на левое колено, поставили на землю щиты, образовав сплошную стену, наставили против гуннов копья.