Владимир Малик - Князь Кий

— Вот тебе, Малушка, пристанище, — сказал Кий, вводя невестку в хижину. — На первое начало неплохое. А вернется Хорев — построите себе лучше.

— Спасибо.

Молодая женщина была рада. Но на ее глазах снова сверкнули слезы, потому что упоминание о Хореве острой болью пронизывало сердце. А заметив на лице деверя тяжелую печаль, припала ему к груди и зарыдала, как ребенок.

— Ну, чего ты, девонька! — Кий погладил ее по косам, пытаясь утешить. — Верю я, живой твой Хорев! Живой!

— Знаю, и тебе не легче… И у тебя разрывается душа за Цветанку… А тут еще я со своими слезами…

— Слезы — женское дело… поплачешь — и легче станет… Но ты не плачь — вот чует мое сердце, что Хорев жив и скоро вернется…

— Если бы…

— Да и ребят я послал на выручку… Помогут…

Постепенно женщина успокоилась, вытерла слезы и начала разводить в очаге огонь, чтобы приготовить обед. Но братья обеда ждать не стали — отправились на Щекову гору, где родовичи и воины младшей дружины уже заготовили лес для строительства Щекового подворья.

Не подозревая, какие трагические события произошли на Роси, Хорев проехал немного вдоль Днепра, а затем круто повернул налево и помчался прямо к Каменному Острову. Хотел, как можно быстрее привезти Кию Цветанку, чтобы порадовать брата.

Сел на дороге не было, и они, голодные и усталые, первую ночь переночевали в степи, на берегу небольшого ручья, а с восходом солнца снова двинулись в путь. Недалеко было поселение росавичей, и Хорев надеялся там подкрепиться и сменить уставших лошадей. Но когда они спустились с горы в долину, где над рекой раскинулось большое село, то с удивлением и страхом увидели, что в нем нет ни одного человека. Укрытия для животных тоже пустые. Ни коней, ни коров, ни овец, ни уток, ни кур, — только коты и несколько бездомных собак бродили от хижины к хижине в поисках пищи.

— Где же люди? — спросила испуганно Цветанка.

— Бежали… Не захотели покориться гуннам, — с размышлением, как бы про себя, произнес Хорев. — Все ушли на север, в леса… Так что нам нет необходимости пробираться к Каменному Острову, ибо и там, наверное, никого не застанем.

— А куда же? Где искать Кия?

Цветанка была обессилена голодом и тем, что ей пришлось пережить за последние дни. К тому же ее очень поразила весть о смерти родителей. Она потемнела лицом, глаза потухли, голос охрип и звучал глухо, словно говорила не молодая девушка, а пожилая женщина. Хорев видел, что ей нужен покой. Без еды и без отдыха она недолго продержится в седле.

— Сначала заглянем в хижины. Не может быть, чтобы там не осталось ничего съестного… А потом двинемся на север, в леса. Поедем к моему дяде Межамиру — он добрый старик, даст нам убежище. И, может, и о Кие что-нибудь узнаем…

Цветанка в знак согласия слабо кивнула.

Они обошли несколько хижин. И не даром. В одной нашли хороший кусок черствого хлеба, в другой — кусок солонины в деревянной чесночнице, а в третьей — полмеры пшена.

— Ого, теперь заживем! — воскликнул Хорев, пытаясь подбодрить своих усталых спутников. — Немного отдохнем здесь — разведем в очаге огонь, сварим кулеш, а уже потом — снова в путь…

Он был находчив и все умел. Нарубил сухих дров, высек огонь, приладил над ним бронзовый котелок, который всюду возил с собой, притороченный к седлу, налил в него воды, насыпал пшена — и скоро над очагом весело забулькал заправленный салом кулеш. Пока варилась пища, Хорев пробежал по поселку и вскоре вернулся с добычей — сумкой сухого овечьего сыра и мехом пшеничных сухарей.

— Теперь не пропадем! — подмигнул Боривой, привязывая к седлам мех с сухарями и сумочки с пшеном и сыром.

Хорошо пообедав и отдохнув, беглецы снова повернули к Днепру, держась на этот раз направления на север, ехали медленно, не торопясь, ибо путь впереди был не близок и нужно было беречь силы, особенно Цветанке, да и чтобы лошадей не загнать.

Если бы знал Хорев, чем обернется для них эта медлительность! Да кто же знает свою судьбу наперед?

Минуя опустевшие поселки и селения, к вечеру добрались они до Днепра, но уже значительно выше по течению, переночевали здесь, опять наварили кулеш, на этот раз с упитанной дрофой, которую подстрелил Хорев, и только, когда солнышко поднялось вдалеке над землей, двинулись в путь. И тут вдруг, поднявшись на холм, заметили за несколько гон позади отряд всадников, который быстро их догонял.

— Кто это? — испуганно вскрикнул Боривой. — Неужели гунны?

Хорев пристально посмотрел на незнакомцев, которые неизвестно откуда взялись, и вдруг посуровел на виду.

— Нет, это не гунны, — одежда не та… Это люди с Родни! … Видишь, какие у них резвые кони — с княжеской конюшни… И доспехи одинаковые… И щиты красные, полянские… Это, наверное, люди Черного Вепря! Погоня!.. Зря я настоял отпустить Малка. Он, проклятый, ведет преследователей, гнев Перуна на его голову!

— Что же нам делать? — побледнела Цветанка.

— Бежать! Не мешкая бежать!.. Вперед!

Не раздумывая, они бросились к роще, что синела на горизонте. Отдохнувшие, накормленые лошади быстро понеслись по ровной степи, оставляя позади себя в ковылях и густом разнотравье заметный след. Чтобы облегчить им бег, Хорев достал нож и перерезал веревки, которыми были привязаны к седлам сумки с пшеном и сыром, а также мешок с сухарями. Почувствовав облегчение, понукаемые окриками и пинками под бока, лошади полетели еще быстрее, — так что завихрился за ними столб пыли.

Но и преследователи не отставали. Растянувшись гуськом на целую гону и, выставив вперед копья, со всех ног неслись вдогонку. Теперь сомнений не было — это люди Черного Вепря. И охотятся они, бесспорно, на Цветанку.

Хорев корил себя за легкомыслие, которое допустил вчера вечером и сегодня утром, упрекал себя за то, что расслабился, позволил длительный отдых, не предусмотрел опасности. Но угрызения совести были запоздалые и они ничего уже не могли изменить. Оставалось одно — бежать! Бежать как можно быстрее и дальше!

В сердцах он огрел копьем коня, хотя тот и так бежал со всех ног.

Вот и роща. Под ним вьется едва заметная дорожка. Куда же повернуть? Слева — бескрайняя степь, справа — приднепровские кручи… Хорев взял вправо и, держась рядом с Цветанкой, чтобы помочь ей в случае необходимости, вихрем помчался широкой котловиной до Днепра.

Гонки эти продолжались долго. Описав по небу почти четверть круга, солнце начало опускаться на запад. Устали кони, устали покрытые пылью ездоки. Вся надежда была на спасительную ночь, но до вечера еще ой как далеко! И отчаяние понемногу охватывало Хорева, холодной безнадежностью заползал в сердце.

Узкая, малозаметная дорожка все время петляла, вилась по холмам и долинам, обходила густые леса и глубокие овраги, пока наконец не оборвалась на берегу Днепра, в небольшом, брошенном жителями селе. Дальше ехать было некуда: везде вдоль берега нависали отвесные кручи, под которыми, у самой воды, шумели непролазные чащи молодого ольшаника, ивняка и камышей. Здесь не продерешься и пешком! И на берегу — ни одной лодки!