Владимир Малик - Князь Кий

Прошло несколько дней.

Племя русь, поредевшее, усталое, вышло к Днепру. Здесь были хорошие места, но Кий настойчиво вел людей дальше на север.

Продвигались медленно, пробираясь холмами и оврагами. Повозки, на которых женщины, старики и дети уехали из Поросья, давно сломались, и их пришлось покинуть еще в степи. Гнали скот, несли младенцев на руках, а домашний скарб в больших мехах навьючили на коней, которых вели в поводу.

Кий со своим родом шел впереди. За последние дни он осунулся, на скулах выделялась блестящая загорелая кожа, а в пригасших глазах затаилась грусть. Подумал о Цветанке, Хореве и Боривое. Где они? Что с ними? Живы?

Иногда поглядывал на Щека и Рожану. Какая красивая пара! Крепкий чубатый Щек, кажется, совсем не устал. Нес на себе, кроме оружия, какой-то узел, да еще и помогал молодой жене продираться сквозь заросли, перепрыгивать через сгнившие бревна или переходить в оврагах через холодные ручьи.

А Лыбедь и Ясень! Которые они оба светлоглазые и русые! Как дети, держатся за руки и не замечают вокруг себя ничего, кроме своей любви! Пережили страшное лихолетье — и сразу забыли о нем. Для них наступило утро бесконечного счастья.

Кий ловит себя на мысли, что завидует брату и сестре. Счастливые! А он?… А Хорев?…

В полдень спустились с холма в широкую долину, по которой текла небольшая ясноводная речушка. Никто не знал ее названия, но впадала она в Днепр, и в ее обширном, поросшем кувшинками и роголистником устье аж кишела рыба, плавали лебеди, а в лесу, по взгорью, в дуплах старых деревьев, роились пчелы. Остро пахло воском и медом.

Остановились на отдых.

Лошадей и скот пустили пастись. Заполыхал костер, забулькал в котлах пшенный кулеш. Солнечная долина наполнилась веселым гамом.

— Красиво как! — сказала Лыбедь, садясь на зеленый берег и опуская в воду усталые ноги. — Я хотела бы здесь жить…

— Где ты, там и я, — просиял в улыбке Ясень и повернулся к Кию: — Здесь действительно красиво и уютно. Там, на той стороне, под горой, на солнце, поставили бы хижину, а вокруг нее — укрытия для скота. Трава здесь по пояс — хватило бы и для выпаса, и на сено. Рыбы и меда — хоть лопатой греби. У нас на Роси и не снилось такого… Как ты думаешь, князь? А?

Кий еще не привык, чтобы его величали князем, и ответил не сразу. Ему тоже понравилась местность, — благодатная земля! Вот только пространства нет: по эту сторону гора, по ту сторону гора… Но каждому свое. Если Лыбедь и Ясень облюбовали, то пусть остаются. Им свой молодой род заводить…

Он обнял Ясеня за плечи.

— Оставайтесь!.. А мы с Щеком и Хоревом, если жив, будем приезжать к вам на рыбу и на мед… угостите?

— Щек с Рожаной, Хорев с Малушей, а ты с Цветанкой, — добавила Лыбедь. — угостим!

Кий грустно улыбнулся, поискал глазами Малушку. Она сидела в стороне от всех, обняв ноги руками, а подбородок положив на колени, застывшими глазами смотрела вперед и, кажется, ничего не видела. Бедная девушка! Это он виноват, что взял Хорева с собой и что неизвестно куда он делся. Чем же можно ей сейчас помочь?

Он подошел к ней, сел рядом. Обнял за плечи. И вдруг почувствовал, как они дрогнули под его горячей рукой, в ее груди что-то глухо заклокотало, девушка, уткнувшись ему лицом в грудь, зарыдала навзрыд.

— Ну, не плачь, не горюй, девонька, — погладил он ее ладонью по спутанным волосам. — Вернется Хорев… Не маленький же…

— Не вернется, — заплакала еще сильнее девушка.

— Я найду его! Вот только с родом остановлюсь — и сразу пошлю отроков на поиски! Недалеко уже… Найдем мы твоего Хорева, голубушка! Найдем!

Подошла Лыбедь, села рядом с девушкой, обняла ее. И она склонилась ей на плечо и еще громче зарыдала.

Кий нахмурился. Действительно, если Хорев и Боривой погибнут, виноват он. Зачем оставил их, зная, что вокруг полно врагов? Надо немедленно где-то остановиться и послать на розыски. Самому ехать! Вызволить ребят! Или же узнать, что с ними произошло!

После обеда он собрал лучших мужей и сказал:

— Начнем селиться здесь, на этой окраинной земле, над Днепром… Людей здесь совсем немного. А если встретим, — обиды никому не чинить! Всем хватит места… Моя сестра Лыбедь со своим мужем Ясенем и его родом желает сесть по берегам этой небольшой уютной речушки — в ее устье… Кто хочет — пусть идет и садится вверх по течению… А я с другими родами пойду дальше — за ту гору… Сядем здесь и переждем лихолетье — пока не соберемся с силами и не выгоним гуннов и Черного Вепря с Роси. Потом вернемся в родительские края… Согласны ли?

— Согласны! Согласны! — загудели лучшие мужи.

— Тогда пусть Лыбедь и Ясень со своим родом остаются, а мы — в путь!.. Поднимайте людей!

Кий первый двинулся дальше и, поднявшись на гору, вступил в старый темный бор. Утомленные родовичи спешили за ним.

— Недалеко уже, совсем недалеко, — подбадривал он тех, которые отстали. — Еще немного — и там отдохнем!

Люди едва пробивались сквозь заросли и бурелом. Кто никогда не бывал в этих краях, то удивлялся необыкновенному лесу. И действительно — стройные высокие сосны острыми верхушками упирались в голубое небо. Густо пахло смолой и земляникой, которая, как капли крови, краснела между травой. Где-то, напуганное голосами людей, ломилось напролом, через заросли, стадо зубров. Все здесь было непривычно: широкий Днепр и стремительные холмы над ним, резкий запах хвои и ласковое солнце, изредка проглядывало в пробелы между ветвями, какая невинность, первозданность всего и рыжий суглинок под ногами вместо жирного чернозема… Окружающая природа казалась мощной, буйной, величественней, чем дома. И это захватывало… Несмотря на усталость, люди с интересом присматривались к новым местам, на которых им, возможно, придется не один год прожить.

Перебравшись через несколько глубоких оврагов, поляне перед вечером остановились на широком возвышении, тоже, как и все окрестности, поросшем лесом. Кию местность показалась знакомой, и он дал знак готовиться к ночевке, а пока родовичи располагались, кто где хотел, по своему обыкновению, решил осмотреть окрестности.

С той стороны, откуда они только что пришли, темнел глубокий узкий овраг с обрывистыми стенами, ветвистыми деревьями, непролазными кустами и небольшим ручьем посередине. Поэтому Кий в сопровождении Щека и нескольких отроков повернул налево, на закат, и вскоре спустился пологим склоном в широкую долину, густо покрытую болотной растительностью. Здесь протекала небольшая речка, в нескольких местах перегороженая бобровыми запрудами, росли ивы и ольха. Тихо шелестели камыши, крякали утки и гоготали дикие гуси, которые при приближении людей срывались облаками в небо. На бобровых прудах плавали величественно спокойные белоснежные лебеди.