Александр Сегень - Ричард Львиное Сердце: Поющий король

— У Саладина семнадцать…

В середине декабря в Яффу прибыло небывалое посольство, возглавляемое Аладилем и уже знакомым Ричарду Мафаиддином. Целый караван из двенадцати верблюдов, причем самых лучших — красных аравийских верблюдов! — был нагружен дарами, вся стоимость которых, пожалуй, составляла добрую треть долга Саладина по договору о сдаче Акры. Крестоносцы, недоумевая и негодуя, взирали на это явное проявление дружбы Саладина и Ричарда. Пизанцы (почему-то особенно они) возбудились сверх меры и призывали к расправе и над послами Саладина, и над королем Англии.

Ричард встретил послов короткой речью на арабском языке, на коем говорил уже довольно бегло. Аладиль сказал, что Саладин с восторгом выслушал все предложения Ричарда, но твердого решения, женить Аладиля на Жанне или не женить, еще не принял. Зато он склоняется к мысли о двойном владении Иерусалимом и, возможно, в скором времени готов будет встретиться лично с Ричардом и королем Гюи для бесед на эту тему. Святой Град можно было поделить надвое — на Иерусалим и Аль-Кодс.

— Вот вид Святого Града с высоты птичьего полета, — сказал Мафаиддин, расстилая пред Ричардом холст, искусно расшитый шелковыми нитями. — Вот эта улица четко делит город пополам. Здесь — Храм Гроба Господня, Цитадель, дворец Ирода, гора Сион. Все это будет Иерусалим. А здесь — так называемый Нижний город, поприще Соломонова Храма, тамплиерские крепости, священные для нас мечети Аль-Акса и Аль-Омар. Все это — Аль-Кодс, который сохранится за нами.

— И владения тамплиеров? Я против! — возмутился великий магистр де Сабле. — Это оскорбительно для нашего ордена!

— В отношении владений ордена тамплиеров мы можем поговорить особо, — заверил Аладиль.

— Посмотрим, посмотрим, — зло пробурчал де Сабле.

— Что ж, — стараясь не обращать на него внимания, сказал Ричард, — мне все понятно. Я в восторге от нового предложения великого султана и готов лично встретиться с ним, чтобы все обсудить. Теперь же прощу разделить с нами трапезу.

Прежде чем сесть за стол с братьями Саладина, он отдал приказ насобирать подарков, равноценных привезенным Аладилем и Мафаиддином. И покуда длился роскошный обед, для сарацин отбирали отменных жеребцов, поспешно собирались шелковые ткани, русские меха, седла, сбруи, золотая и серебряная посуда, женские украшения. Увидев все то, с чем им придется возвращаться к Саладину, оба, и Аладиль и Мафаиддин, всплеснули руками, зацокали языками, славя щедрость Мелек-Риджарда и всемилостивого Аллаха за то, что он послал им такого соперника, как Альб-аль-Асад. Прощаясь с братьями Саладина, Ричард находился в особом возбуждении, глаза его горели, он обнял Аладиля и Мафаиддина, прослезился и спел им одну из своих лучших песен.

Потом он долго смотрел им вслед и вздыхал:

— Как же вы будете удивлены!.. Как удивлены!..

Холодный зимний ветер дул в спины удаляющихся Саладиновых братьев, начинался дождь.

Уже на другой день в цитадели Яффы собрался военный совет. Видя, с каким недовольством все смотрят на него, как пышут гневом, желая выразить ему все свое негодование, а может быть, даже потребовать от него, чтобы он отказался быть вождем похода, Ричард не дал никому слова, заговорил первым:

— Достопочтеннейшее рыцарство! Не дожидаясь, когда вы станете бросать мне в лицо оскорбительные слова, коих, я полагаю, в душе каждого из вас заготовлено в изрядном количестве, хочу объявить вам следующее: все это время я старательно морочил всем голову, в том числе, простите, и вам, но главное — Саладину. Я, как мог, изображал из себя укрощенного льва, а им давал почувствовать себя ловкими укротителями. Знаю, как горько вам было наблюдать за моей необъяснимой и непростительной дружбой с братом нашего общего врага, принцем Аладилем, как обидно было видеть бесконечные взаимные обмены подарками. Прошу у вас прощения за то, что столь долго испытывал ваше терпение, и спешу объясниться. Теперь, когда я и Саладин достигли немыслимых соглашений, когда султан готов поделить на две части Иерусалим-сюр-терр и западную часть Святого Града отдать нам, когда он даже готов женить Аладиля на моей сестре Жанне Сицилийской и заключить мирный договор на два года и более, когда я почти обещал ему помощь в его войнах с восточными соперниками, полагаю, и вам ясно, насколько он усыплен и заморочен и насколько теперь благоприятны условия для внезапного броска на Иерусалим. Погода держится не лучшая, но и не худшая. Если мы все сделаем быстро, быстро пройдем через вади Ас-Сарар и нанесем мгновенный удар по городу, уверяю вас, Рождество Христово мы будем праздновать уже у Гроба Его, и никакие зимние стужи нам уже будут не страшны. Не желая мерзнуть под стенами Иерусалима, все мы станем действовать решительнее и скоро овладеем заветной целью. Я, Ричард Плантагенет, король Англии, герцог Аквитанский и граф Пуату, прозванный Львиным Сердцем, призываю вас к молниеносному походу на Иерусалим.

В зале, где проходило собрание, наступила гробовая тишина. На лицах у всех присутствующих застыло каменное недоумение, постепенно начинающее сменяться восторгом. Первым вскочил гофмейстер немецкого ордена Зигенбранд. И он не воскликнул, он закричал во все горло:

— Nu helfe uns diu Gottes Kraft! [109] Да будет Господня сила за нас! ( др. — нем .)

Затем он начал было по-медвежьи петь «In Gottes Namen vare wir» [110] «Во имя Господне мы идем» ( др. — нем .). , но ему не дали, ибо его тевтонский рев потонул в общем крике — все вскочили со своих мест и кричали:

— Deus volt! [111] Так хочет Господь! ( лат .)

— Гроб Господень, веди нас!

— Не нам, не нам, но имени Твоему!

— Слава Ричарду! Да здравствует Львиное Сердце!

— С нами Бог! С нами Иоанн Креститель!

— Пресвятая Дева! Дай нам щит!

— Так хочет Господь! Так хочет Господь! Deus volt!

— Go hence but see the conqu’ring hero comes! [112] Умрите, но увидьте: се грядет герой-победитель! ( англ .)

— Да здравствует наш Ришар! Король милостью Божьей!

— Вперед! На Иерусалим!

— Daz Heilige Grap helfe uns! [113] Святой Гроб, помоги нам! ( др. — нем .)

— Так хочет Господь!

На этом всеобщем восторге, собственно, и закончился тот краткий военный совет. Ричард воодушевленно спел «Нас всех принес сюда», и участники военного совета дружно ему подпевали: «Лон-лон-ля!» Радость у всех была такая, будто они уже взяли только что Иерусалим-сюр-терр, а теперь собираются идти завоевывать Индию.

В тот же день лагерь крестоносцев в Яффе пришел в движение. Выступление было назначено даже не на завтра, а на сегодня, дабы еще более усилить стремительность львиного прыжка. Красные аравийские верблюды, подаренные Саладином и еще сегодня утром вызывавшие всеобщее возмущение, теперь горделиво вышагивали впереди всего воинства, и Ричард восседал на одном из них, самом огромном, и это зрелище веселило и умиляло — рыжий король на рыжем верблюде. И вместо обычных трех слогов «Deus volt» другие три чеканные слога: «Vive le roi!» [114] Да здравствует король! ( фр .) — катились громом по горячему потоку Христова воинства. Головы перегринаторов пылали от возбуждения столь сильно, что, пожалуй, если бы не мелкий холодный дождичек, волосы бы на тех головах вспыхивали.