Кристиан Жак - Храм Миллионов Лет

— Что тебе нужно?

— Поговорить.

— Я могу уложить тебя одним ударом.

Мужчина улыбнулся.

— Помнишь сцену в таверне? Не рискуй.

В углу комнаты сидела белокурая молодая женщина. Ее лицо было накрыто тканью.

— Она больна?

— Она не выносит темноты, но с восходом солнца ей будет лучше.

— Ты скажешь наконец, кто ты такой, и что тебе надо от меня?

— Меня зовут Офир, я родился в Ливии, занимаюсь магией.

— В каком храме ты служишь?

— Ни в каком.

— В таком случае ты занимаешься незаконной деятельностью.

— Этой молодой женщине и мне, нам приходится все время прятаться и переезжать с места на место.

— Вы совершили какое-то преступление?

— Только то, что мы не поклоняемся вере Сети и Рамзеса.

Моисей был ошеломлен.

— Я не понимаю…

— Эту хрупкую молодую женщину зовут Лита. Она внучка Мерит-Атон, одна из шести дочерей великого Эхнатона, уничтоженного пятьдесят пять лет назад в своем городе Солнца и вычеркнутого из царских летописей за попытку установить в Египте культ единого бога Атона.

— Но ведь никто из его последователей не подвергался гонениям.

— Быть забытым — это худшее из наказаний. Царица Анхас, супруга Тутанхамона и наследница египетского трона, была несправедливо приговорена к смерти, и нечестивая династия, основанная Горемхебом, захватила земли. Если существует справедливость, то Лита должна взойти на трон.

— Заговор против Рамзеса.

Офир снова усмехнулся.

— Я всего лишь маг, а Лита слабая и отчаявшаяся женщина. Великий владыка Египта не боится никого и ничего. Только настоящая сила сможет уничтожить его и восстановить истинную веру.

— Кто же это?

— Истинный Бог, Моисей, единый Бог, гнев которого скоро обрушится на весь народ, который не верует в него!

Стены жалкой лачуги содрогались от мощного голоса Офира. Моисей почувствовал странный страх, и в то же время этот человек притягивал его.

— Ты еврей, Моисей.

— Я родился в Египте.

— Так же, как и я, ты всего лишь ссыльный. Мы хотим создать чистую землю, которая не была бы осквернена десятками божеств! Ты Моисей, сын еврейского народа, твой народ страдает, он хочет возродить веру своих отцов и осуществить великий замысел Эхнатона.

— Мой народ счастлив в Египте, они сыты и у них есть работа, за которую они получают деньги.

— Но денег недостаточно, чтобы стать людьми.

— Так стань же их пророком!

— Я приехал из Ливии, у меня нет ни твоей власти, ни твоего положения.

— Ты сумасшедший, Офир! Поднять евреев против Рамзеса — значит погубить этот народ. Никто из них не хочет смуты, они не хотят покидать эту страну, а я друг Фараона.

— Моисей, в тебе горит огонь, так же, как он пылал в сердце Эхнатона. Те, кто верит в истинного Бога не исчезли, они должны объединиться.

— Мы не одни, ты и Лита…

— Мы, должно быть, кажемся очень хитрыми, но каждый день мы приобретаем новых, великолепных друзей. Вера Эхнатона — это вера будущего.

— Вряд ли Рамзес думает так же.

— Ты его друг, ты должен убедить его.

— Я?

— Еврейский народ установит главенство единого Бога во всем мире, и ты станешь их вождем.

— Твое пророчество просто смешно!

— Оно сбудется.

— У меня нет ни малейшего желания становиться царем.

— Пусть он уйдет с нашего пути, и тогда мы пощадим его.

— Оставь свою затею и возвращайся в свою страну.

— Новой земли пока нет, но ты обязательно создашь ее.

— У меня другие планы.

— Ты ведь веришь в нашего Бога, не так ли?

Моисей вздрогнул.

— Мне нечего тебе ответить.

— Не убегай от своей судьбы.

— Убирайся, Офир.

Моисей пошел к двери, маг не стал останавливать его.

— Змеи ушли в свои норы, — сказал он. — Ты можешь смело выходить.

— Прощай, Офир.

— До свидания, Моисей.

Бакхен умылся, надел белую набедренную повязку, взял подставку для вазы и, выйдя из своего дома, отправился к священному озеру, над которым кружили сотни ласточек, возвещая приход нового дня. Это огромное озеро, к которому вела каменная лестница, было неисчерпаемым источником энергии, в нем зарождались все формы жизни. Бакхен набрал немного святой воды, которую он использовал в многочисленных ритуалах очищения в открытых храмах.

— Ты помнишь меня, Бакхен?

Жрец повернулся к человеку, который обращался к нему. Это был обычный мужчина, одетый очень просто.

— Рамзес.

— Когда ты был моим наставником, еще в армии, мы с тобой боролись и по очереди побеждали.

Бакхен поклонился.

— Прошлого уже нет, Ваше Величество; сегодня я принадлежу Карнаку.

Бывший смотритель конюшен, великолепный наездник, с широким неприятным лицом и хриплым голосом казалось, проникся своей новой должностью.

— Подчиняется ли Карнак Фараону?

— А кто в этом сомневается?

— Я не хочу беспокоить тебя, Бакхен, но я должен знать, друг ты мне или враг.

— Разве я могу быть противником Фараона?

— Верховный жрец Амона борется со мной, разве ты не знаешь этого?

— Все это обычные господские ссоры…

— Не прикрывайся пустыми словами, Бакхен. В этой стране нет места для двух властителей.

Бывший смотритель конюшен, казалось, растерялся.

— Я только что вступил на новый пост и я…

— Если ты мой друг, Бакхен, ты должен поддержать меня в той борьбе, которую я веду.

— Каким образом?

— Этот храм должен служить справедливости, как все другие святилища Египта. Если этого не будет, к чему же мы придем?

— Я буду наказывать виновных так же хорошо, как я дрессировал лошадей.

— Это именно та помощь, о которой я прошу тебя. Дай мне уверенность, что никто здесь не предаст Закон Маат.

Рамзес ушел так же неторопливо, как жрецы, которые наполняют вазы для очищения святой водой.

Бакхен не мог сразу принять решение. Карнак стал для него домом, миром, где ему нравилось жить. Но желание Фараона священно.

В Фивах сирийский торговец Райя купил три красивые лавки в центре города. Повара из знатных семей только что купили у него превосходное мясо, а их хозяева остановили свой выбор на очень элегантной восточной вазе, сделанной с большим вкусом.

Дела торговца снова пошли в гору. Любезный и учтивый, Райя имел великолепную репутацию, количество его постоянных клиентов росло день ото дня. Он набирал все больше работников, а те, в свою очередь, не переставали восхищаться своим хозяином.

После отъезда цирюльника, который, как всегда, умело подстриг его бороду, Райя занялся своими расчетами. В такие минуты его нельзя было беспокоить.

Торговец вытирал капельки пота со лба. Он очень плохо переносил летнюю жару, но еще хуже ту неудачу, которую он недавно потерпел, заплатив одному белокурому греку за то, чтобы тот постарался попасть в кабинет Рамзеса и составить опись тех документов, которыми молодой правитель особенно дорожит. Неудача была очевидна, Райя в особенности хотел проверить меры безопасности, принятые Рамзесом и Серраманна. К сожалению, они оказались очень действенны. Получение любой информации — дело необычайно трудное, хотя взяточничество процветало, и оно было очень сильным оружием.