Александр Старшинов - Завещание императора

— У тебя уже есть назначение в легион? — продолжал задавать вопросы Адриан.

— В Шестой Феррата…

— Отлично. Но не торопись в лагерь. Все равно Траян не выступит раньше весны. А у нас с тобой еще много дел.

Осень 866 года от основания Рима

Провинция Сирия

Вилла Филона располагалась на склоне горы Кассий. Построенная, как и большинство вилл в округе, в истинно сирийском стиле — с множеством окон по фасаду, над каждым — полукруглый фронтон, каждое окно в небольшой нише — так называемой сирийской арке, она подходила куда больше какому-нибудь сатрапу царя царей, нежели скромному механику. Только кто сказал, что Филон — скромный? Виллу окружал роскошный сад на нескольких террасах, невысокая белая ограда нижней террасы служила скорее украшением, нежели защитой.

Ворота уже были распахнуты, когда Приск приблизился, — Адриан не только дал провожатого военному трибуну, но и послал раба к Филону предупредить, что у него будут гости.

Сам механик выскочил на дорогу и спешил навстречу.

— Гай, друг мой! — Филон кинулся к трибуну с распростертыми объятиями, едва тот спешился. — Вот же радость! Столько лет чаял тебя вновь увидеть! И вот же, вот наконец довелось! Слышал, слышал про страшную смерть Плиния. Вот же беда! Достойнейший человек… Добрейший и благороднейший… Право же, ужасно видеть, как боги проявляют неоправданную суровость…

— Быть может, это просто людская подлость? — заметил Приск.

Набежавшие со всех сторон слуги уже вели в конюшню лошадей, закатывали во двор повозку со скарбом, рвали из рук мешки с вещами. Надо же, какое рвение!

— Тебе, мой добрый Приск, стоит поставить алтарь за избавление… Я бы непременно заказал.

— Только из добычи на новой войне! — фыркнул трибун.

— А, ну да… деньги… — Филон вздохнул очень выразительно. — Ну как тебе Антиохия? Воистину — сладостный город, не то что суровые ледяные горы Дакии. Брр… — Филон содрогнулся всем телом. — Там под Сармизегетузой я и не надеялся, что когда-нибудь вновь окажусь в своей золотой Антиохии. А твои друзья?.. — Филон вопросительно глянул на Приска.

— Это сын Афрания Декстра Марк, а это Максим, вольноотпущенник Декстра. Калидром и Сабазий — рабы.

Калидром при этом добавил:

— Самый лучший в мире пекарь, господин…

А Сабазий ничего не сказал — только окаменел на миг лицом — той его половиной, что еще могла выражать эмоции.

Имя Афрания Декстра заставило Филона как-то сникнуть, посереть лицом.

— Сам Афраний тоже прибыл? — спросил он шепотом.

— Еще нет. Явится вместе с императором…

— Замечательно! — вновь ожил Филон.

Он ухватил гостя за руку и повел в дом. Марк и Максим шагали следом.

«Где-то бедняга Филон что-то сделал не так…» — автоматически отметил про себя Приск.

— Ты так и не поведал мне, как понравилась тебе Антиохия, — продолжал трещать механик.

— Город прекрасный, — в тон хозяину отвечал военный трибун, — одна беда: в этом городе могут жить только те, чье состояние исчисляется миллионами… — Он умолк, разглядывая чудесную мозаику на полу атрия, где десятки амуров преподносили друг другу спелые плоды, свежие, как будто только что сорванные в саду на ближайшем склоне.

— Благодетельная властительница людских судеб Фортуна — покровительница нашего города. — И Филон указал на мраморную статую Тихе, местной богини Судьбы, в короне в виде башни, что украшала атрий механика. — В этом все дело. Потому каждый второй здесь богат, а кто не богат — имеет богатых друзей.

— Разве это одно и то же? — вполне серьезно спросил Приск.

— О, на язык ты остер, так что сможешь поспорить с жителями Антиохии… Они, так и знай, никому не дают спуска… Ты слово — они десять…

— Это я уже испробовал, — кивнул Приск, вспоминая перепалку накануне.

— О, ты боец! А мне с местными остроумцами состязаться не по силам. Да что это я пичкаю тебя разговорами! — всполошился Филон. — Ты — мой гость, и тебе, и твоим спутникам нужна горячая баня с дороги, а следом — отличный обед. Причем — не медля. Ах да, еще ты должен поглядеть мой театр и сказать, понравится ли он Сабине.

— Только после обеда! — объявил Приск.

А про себя подумал: «Надеюсь, здесь никто не станет подсыпать толченое стекло…»

В доме полно было челяди. Две юные девицы тут же увели Приска в бани — купаться, еще две — не менее соблазнительные, занялись его спутником Марком Декстром. Максиму и Калидрому не уделяли столько внимания, но чистую одежду, деревянные сандалии и масло для натирания и скребки приготовили.

Кальдарий был облицован желтым нумидийским и пурпурным фригийским мрамором, так что сразу вспомнились Рим и термы Траяна. Приск с удовольствием погрузился в бассейн и прикрыл глаза, всем своим видом выражая удовольствие.

Вот о чем он мечтал всю дорогу — о купании в настоящих банях, о том, чтобы раб тщательно снял скребком вместе с маслом пот и пыль дальней дороги, о чистом душистом полотенце. И еще — о хорошем брадобрее и отличной бритве… И о погружении в ледяной фригидарий.

А потом в чистой новенькой тунике, в венке выйти на воздух с бокалом мульса в предвкушении обеда.

— Где ты раздобыл столько красавиц? — поинтересовался Приск у Филона, который расположился в небольшой уютной экседре.

Впрочем, механик и здесь не бездельничал — чертил что-то стилем на восковых табличках.

— Гай, дружище! Вот теперь ты истинный житель Антиохии! — воскликнул Филон.

Механик лукавил: даже в чистой одежде, только из бани, подстриженный и побритый, надушенный, в венке из дамасских роз военный трибун все равно не походил на обычного сибарита здешних мест.

— Не увиливай от ответа… Для чего столько красоток? Хочешь открыть лупанарий?

— О нет, я честный и достойнейший человек, женатый к тому же. Грязные занятия мне не к лицу. Купил девочек, чтобы преподнести их в подарок храму.

— Я же сказал: хочешь открыть лупанарий.

— Гай! И тебя отравил своим злоязычием этот город! Повторяю: жрицы заказали мне уже третий механизм. Так что в ответ — небольшой подарок храму… Мои красавицы тебе понравились? — подмигнул Филон.

— Оценю, если пришлешь их мне на ночь.

— Сразу парочку?

— Разумеется.

— Антиохия уже действует на тебя, мой друг… — засмеялся Филон. — Здесь просто невозможно обойтись одной любовницей. А знаешь… я, может быть, и раздумаю, не буду никому дарить этих красоток, оставлю себе. Правда, Атна?

Девушка, принесшая второй бокал с мульсом для Приска, игриво улыбнулась в ответ.

— Принеси еще яиц и немного хлеба, — приказал Филон Атне, — а то до обеда около часа, боюсь, мой гость умрет с голоду.

Атна мигом упорхнула.

— А теперь скажи… — Приск проводил красотку глазами, задержавшись взглядом на упругих ягодицах. — Скажи, друг мой… Что ты сделал такого, что теперь боишься Афрания Декстра.