Росс Лэйдлоу - Аттила, Бич Божий

В пятистах шагах от сайгаков Ульдин спешился и накинул поводья на голову лошади, подав тем самым ей знак стоять тихо. Он уже наметил цель: желтовато-рыжий сверху, кремово-белый снизу, с причудливо расширенным горбатым носом – сайгак-самец, определил по лировидной формы рогам Ульдин, – безмятежно щипал траву в стороне от общей группы. Отстегнув поводок и держа Блица за ошейник, Ульдин снял с его головы колпак. Напрягшись, гепард едва не вырвался из ослабленной хватки.

– Давай, Блиц, – прошептал Ульдин и отпустил ошейник. Гепард медленно пополз – нет, поплыл! – по земле в направлении антилопы, используя каждую кочку, каждый куст в качестве своего преимущества. Навострив уши, сайгак учуял наконец приближающуюся опасность и успел предупредить о ней стаю, которая тут же с грохотом унеслась прочь, но сам спастись не сумел – стремительно рванув вперед, гепард настиг жертву в доли секунды. Сбив антилопу с ног одним ударом лапы, Блиц распорол ее глотку и начал высасывать хлынувшую из разорванных артерий кровь.

– Молодчина, Блиц! – прискакавший на место расправы Ульдин не скрывал своего восторга. После того как с помощью лежавшего наготове в седельной сумке куска мяса ему удалось отвлечь гепарда от трупа, он приказал конюху оттащить тушу к стоявшему чуть поодаль обозу. «Друзья мои, – расплывшись в довольной улыбке, подумал Ульдин, – умрут от зависти, когда увидят, на что способен Блиц». Плохо лишь одно: Аттила может забрать гепарда себе. В порядке любезности ему придется предложить вождю полученные от императора подарки; остается надеяться, что Аттила, правитель справедливый и великодушный, не лишит любимого советника самого ценного из даров. Не без удивления Ульдин осознал, что расставаться с Блицем ему не хочется.

– Да это же леопард! – ужаснулась жена Ульдина, когда тот, сопровождаемый Блицем и несшими привезенные из Византии подарки слугами, показался на пороге дома, стоявшего на окраине королевской деревни Аттилы. (Как и предполагал Ульдин, верховный вождь гуннов милостиво разрешил посланникам оставить себе все дары римлян, за исключением одного – кубка, сделанного из рога единорога, который, по словам прибывших, обладал ценной особенностью: менял цвет, когда в нем оказывалась отравленная жидкость.)

Не без труда Ульдину удалось убедить жену и многочисленных родственников, что Блиц не является леопардом и что эта милая пятнистая кошечка вполне миролюбива и любит, когда ее ласкают и балуют. (Многие гунны, особенно молодые, леопардов никогда не видели. Но от своих дедов и прадедов, когда-то кочевавших по степям Азии, они слышали, что животное это чрезвычайно опасно и может за несколько секунд разорвать человека на части.) А уж после того как Блиц оставил позади себя всех конных участников организованного Ульдином забега на короткое расстояние, гепард и вовсе стал всеобщим любимцем.

Когда стрелка поплавка клепсидры достигла отметки, обозначающей час, «устроившаяся» рядом с выпускным отверстием цистерны маленькая позолоченная птичка раскрыла клюв и вывела веселую трель.

– Ах! – от удивления отец Ульдина открыл рот, глаза его светились восторгом. – Вот уж действительно бесценный подарок. Спасибо, сын!

Ульдин не сдержал улыбки. Все его попытки объяснить принцип действия водяных часов, хитроумной штуковины из бронзы и слоновой кости, не увенчались успехом. Время старик определял, исходя из позиции солнца на небе, и любая другая, более замысловатая форма его, времени, измерения была выше понимания пожилого гунна. Но это не имело значения: отец Ульдина находился в плену красоты причудливого механизма и его казавшегося магическим хода. Заполнившей фамильную юрту изумленной и обрадованной родне Ульдин раздал остальные привезенные из Константинополя «сокровища». Женщины и девочки получили шелка, серебряные зеркальца и ювелирные изделия, мужчины – кинжалы с украшенными драгоценными камнями рукоятями, серебряные конские сбруи и золотые кубки. После раздачи подарков в центр юрты были вынесены большие плоские блюда с жареным мясом и чаши с кумысом, и посыпались вопросы о чудесах и диковинах большого города.

– Может ли пасть Константинополь? – спросил один суровый пожилой воин.

– Поверь мне, дядя, захватить его нам не удастся ни за что на свете, – заявил Ульдин.

– Почему? – агрессивно наступал тот. – Вимитакий, Марг, Сингидун, Сирмий – эти и многие другие города пали под нашим натиском.

– Согласен, дядя, – уступил Ульдин, поглаживая по голове Блица. – Но взяли мы их лишь с помощью плененных римских инженеров, научивших нас сооружать и применять осадные башни. Константинополь стоит на выступе и с трех сторон окружен бурными водными потоками и волноломами, поэтому атаковать город с моря вряд ли возможно, да мы этому и не обучены. С суши же город защищен огромной стеной, простирающейся с юга на север.

– Стены можно преодолеть.

– Только не эти, дядя. Видел бы ты их – ничего бы не спрашивал. По сравнению с ними укрепления Сирмия выглядят как обычный частокол. Константинопольские стены – высокие и толстые. Они буквально усеяны громадными башнями с платформами для катапульт, так что любое приблизившиеся к ним войско непременно попадет под самый настоящий огненный град и будет наполовину разбито еще до того, как дойдет до самого бастиона.

– А большой это город? – спросил пучеглазый мальчуган.

Ульдин кивнул.

– Да, сынок, большой. Очень большой.

– Больше, чем наша столица?

Ульдин улыбнулся.

– В Константинополе двадцать таких поместилось бы и еще бы место осталось. Если же говорить о людях… – Ульдин замялся: как понятным языком объяснить, что такое полмиллиона человек, он не знал. Наконец, он нашелся: – Их там так же много, как скота на наших пастбищах.

Ульдин почувствовал, что его слова произвели впечатление: будучи человеком честным, он не имел склонности хвастаться или преувеличивать, и все это знали.

– А какой он, Константинополь? – застенчиво спросила молодая матрона.

– Вы себе и представить не можете, сколь красив и прекрасен этот город, – с чувством ответил Ульдин. – Попасть туда можно через пять ворот. Если пройти через северные либо же те, что ближе к югу, то по двум широким улицам (обе они называются Мезе) – по пути вам будут встречаться большие цистерны, огромный акведук, множество монастырей и храмов – можно выйти к громадной открытой площади, Амастриану. Сердце города лежит позади Амастриана, в восточной части полуострова – город в городе, можно сказать. Там находятся большой императорский дворец, казармы императорской гвардии, канцелярии советников императора, величественный храм Святой Мудрости и ипподром, на котором проводятся гонки на колесницах. Императорская ложа – кафизма – размерами превышает иные городские строения; венчают ее четыре огромные бронзовые лошади.