Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том II

Ставрова даже мысль не посетила о том, чтобы стать каким-нибудь современным тамплиером. Он просто хотел стать похожим на Эмери. Таким же сильным и добрым, мужественным и чутким, решительным и возвышенным. Такова была цель. И сейчас он смотрел на москвичей, торговавших и плутовавших, веселящихся не по делу и рыдающих от всякой ерунды, так, как мог бы смотреть Эмери, то есть добрыми глазами, без гнева и презрения, с грустной и светлой улыбкой.

Задача была понятна — защищать простых людей, как защищали их тамплиеры, но каков путь? Что тут может придумать современный боевой офицер? Наконец, он придумал.

— Хочу предложить вам свои услуги в качестве начальника охраны, — Ставров немного хищно улыбнулся и пристально посмотрел в глаза хозяину небольшого магазинчика на вокзальной площади. Он зашёл далеко не к первому попавшемуся кооператору, выбирая потенциального нанимателя долго и тщательно. Выбрал именно этого, потому что у него, в отличие от других, были глаза мужчины.

— Мой кооператив не имеет проблем с обеспечением безопасности, — предприниматель твёрдо и немного насмешливо глянул на странного посетителя.

«Не рассмеялся и не послал куда подальше, — подумал Ставров, — значит, чувствует тему».

— Не проблема, конечно, отдавать за безопасность 15 процентов с прибыли. А завтра, может, станет 25? И никаких гарантий. Ты думаешь, что имеешь крышу? Это крыша имеет тебя.

— Ты кто такой, мужик?

— Офицер. Афганец. Трёхлетний опыт непрерывных боевых действий. Могу подтянуть для твоей охраны таких же боевых мужиков. Мы не предлагаем себя в качестве крыши. Мы будем охраной в штате твоего предприятия. Работать будем за зарплату. Твои расходы на безопасность снизятся минимум в 10 раз.

— Пойдём-ка в подсобку. Примем по коньячку.

В подсобке кооператор извлёк из сейфа бутылку коньяка и с насмешкой сказал:

— «Хенесси». Пробовал такой?

— Не приходилось, — по-детски улыбнулся Ставров.

— Тебе не стоит привыкать к такому коньяку, но с одной дозы не подсядешь, так что давай.

Выпили. Присели. Хозяин закурил.

— Ты знаешь, кто меня крышует?

— Шерхан, — Ставров опять улыбнулся.

— И ты думаешь устоять против пацанов Шерхана? Они покромсают твоих вояк в лапшу, а меня обложат дополнительной данью, а то и вовсе точку сожгут, чтобы другим не повадно было рыпаться.

— Блатные — не бойцы против людей с реальным боевым опытом. У нас очень хорошие шансы на то, чтобы смять пацанов Шерхана. И ещё вот что учти — Шерхан сам по себе, если его смять — никто не заступится. И тогда ты сможешь стать реальным хозяином своего дела.

— Заманчиво, — опять усмехнулся кооператор, — только ставка очень большая. Вы проиграете — мне конец. К тому же Шерхан — пацан правильный. Его быки не беспредельничают, грех жаловаться. А от добра добра не ищут.

— Одна только маленькая деталь. Ты для Шерхана не только не мужчина, но и вообще не человек, потому что ты — барыга. У тебя дети есть?

— Двое.

— Жаль, что у твоих детей нет отца. Отцом может быть только мужчина.

Кооператор побледнел, на его скулах заходили желваки. Он молчал, понимая, что вполне заслужил оскорбление и крыть ему нечем. Потом всё же заговорил:

— А почему ты не хочешь создать свою бригаду? Многие афганцы так и делают. Зачем тебе горбатиться за зарплату? Ты какой-то непонятный, а от всего непонятного я стараюсь держаться подальше.

— А мне не нравится бандитский порядок. Плохой порядок. Неправильный. Нельзя относиться к людям, как к баранам. Я хочу работать на человека, которого уважаю. На равных — без «барыг» и без «быков». А много денег не надо. Они ничего не дают. В жизни есть вещи куда получше твоего дорогого коньяка, причём — совершенно бесплатно. Но это долгий разговор. Ты принимаешь моё предложение?

— Приходи завтра в это же время. Обсудим детали.

Ставров не мало узнал о Шерхане, но никогда раньше не видел его. Сейчас его поразило лицо этого человека. Совершенно не бандитское лицо, без тени наглого тупого высокомерия, без гнилой улыбочки, столь свойственной блатным. Очень спокойное лицо совершенно бесстрашного воина. В глазах — сталь, а на губах — грустная улыбка.

Ставров с пятью афганцами перегородили вход в магазин. Шерхан подтянулся так же с пятью быками. Лидеры сделали по несколько шагов навстречу друг другу.

— Ты кто? — равнодушно спросил Шерхан.

— Ставров, — офицер слегка пожал плечами.

— Неплохо для начала, — Шерхан тяжело вздохнул. — Хочешь взять эту точку под себя?

— Уже взял.

— Сильно сказано. А чем за базар ответишь?

— Кровью. Или своей, или твоей.

— Уважаю, — так же равнодушно обронил Шерхан и подал знак своим. С двух сторон одновременно щелкнули затворы пистолетов и блеснула сталь ножей.

Такое погоняло просто так не получить. Шурка стал Шерханом после охоты, на которую они отправились с пацанами. Охотиться всерьёз никто не собирался, больше дурачились. И надо же так было случится, что эта почти бессмысленная забава превратилась в реальное дело.

Пацаны травили анекдоты и ржали, Шурка больше молчал, вяло прочёсывая взглядом лес. И вот увидел, что на него большими упругими прыжками несётся огромный волк. Волк нёсся именно на него, словно выбрал единственного достойного противника. Шурка даже не вздрогнул, его губы медленно растянулись в улыбке, словно он всю жизнь ждал этой встречи. Ружьё он держал на изготовку, оставалось лишь взвести курки и вмазать дуплетом по волку, но это ему и в голову не пришло. Он отбросил ружьё, как ненужный предмет, который будет мешать ему в единоборстве, и рефлекторно принял стойку. Шурка почему-то знал, как держать руки и что надо делать, чтобы победить волка. Хищник прыгнул, оскалив пасть, приготовившись сомкнуть челюсти на горле человека. Как изумительны были жёлтые глаза могучего животного… Пальцы человека сомкнулись на мощной шее волка. Правильная стойка помогла Шурке почти полностью погасить силу прыжка, но он всё-таки не удержался на ногах, и они упали на землю. Волк так и не смог дотянуться зубами до человеческого горла. Железные пальцы сокрушили волчью дыхалку. Через минуту всё было кончено.

Шурка поднялся на ноги и, не отрываясь, смотрел на поверженного противника. Волчья туша выглядела теперь какой-то бессмысленной, а мёртвый оскал — глупым. Только что в этом благородном звере было всё, а теперь ничего нет. Шурка всем нутром ощутил, как отвратительно убийство. В те несколько секунд, когда волк летел на него, Шурка успел его полюбить. Но у них не было шансов подружиться. Кто-то должен был умереть. От этой мысли стало невыносимо тошно, хоть волком вой. И завыл бы, обязательно завыл бы, если бы не пацаны, которые оцепенели неподалёку.