Альберт-Эмиль Брахфогель - Людовик XIV, или Комедия жизни

Мольер вышел из гардеробной, все актеры бросились за ним. Взлетел занавес.

— Почтеннейшая публика! — начал Мольер. — По непредвиденным обстоятельствам сегодняшнее представление не может быть окончено. В продолжение двух следующих недель театр будет закрыт, так как труппа, по приказанию его величества, всемилостивейшего короля нашего и брата его, принца Анжуйского, уезжает в Париж играть на придворной сцене. О времени, когда здесь возобновятся представления, мы будем иметь честь известить публику особыми объявлениями!

Проговорив эту импровизированную речь, Мольер низко поклонился, занавес упал. На сцене поднялась страшная суматоха. Актеры окружили нового директора и осыпали его вопросами.

— Как?! Нас вызывают в Париж?! — кричала Мадлена.

— Неужели сам король требует нас? — вопил Круасси.

Тарильер издавал какие-то бессмысленные восклицания.

— Батист, друг мой, сокровище мое! Как я рада за тебя, — шептала Арманда, ласкаясь к нему. — А сдержишь ли ты теперь свое слово?..

Мольер с улыбкой поцеловал ее в лоб.

— Конечно, сдержу, моя милая. Ну что, Лагранж, желаешь ли ты теперь оставить мою труппу?

— Ну нет! Ведь я не дурак!.. — Трагик со смущением подал руку Мольеру.

— Выслушайте меня, дети мои, — начал Мольер. — Принц Анжуйский, с разрешения короля, приглашает нас в Париж, но его величество желает, чтобы мы дали сперва пробное представление, и в таком случае дозволит нам оставаться в Париже, если мы будем иметь счастье заслужить его одобрение.

На этом основании я поеду сперва не со всей труппой, а только с некоторыми актерами, остальные же останутся пока здесь. Я выбираю Тарильера, Круасси, Лагранжа и девиц Дюпарк и Дебрие. Собирайтесь же в путь, друзья мои, и имейте в виду, что от вас самих будет зависеть успех нашего дела! Тебе, Мадлена, поручаю надзор за той частью труппы, которая остается здесь. Лагранж и Тарильер, пересмотрите все костюмы и выберите самые лучшие. Мы сыграем при дворе «Никомеда» и «Влюбленного доктора», к которому я прибавлю несколько комических сцен. Скорее принимайтесь за дело, друзья мои, потому что я думаю выехать в эту же ночь!

Все весело принялись за работу. Одна только госпожа Бежар стояла с мрачной задумчивостью, да Арманда рыдала у нее на груди.

— Что это, Арманда? Слезы?! О чем же ты плачешь в такую счастливую минуту?

— Мольер, — сказала Мадлена, — ты жестоко обманул нас! Зачем ты показывал вид, будто любишь этого бедного ребенка?

— Он никогда не любил меня! — гневно воскликнула Арманда. — Дюпарк и Дебрие владеют его сердцем! Вот теперь он и берет их с собой, меня же бросает здесь!..

— Арманда, дорогая моя! Да разве я могу думать, что мать твоя согласится отдать мне тебя?

Мольер любовно гладил ее по головке.

— А почему бы мне не согласиться? — возразила Мадлена. — Если ты действительно любишь ее и хочешь на ней жениться, то с Богом, бери ее с собой!

— Что же, Батист, ты возьмешь меня в Париж?.. — говорила Арманда, припав головкой к его плечу.

— Конечно, моя милая, только имей в виду, что я ни за что не покажу тебя двору.

— Это почему?

— Потому что… потому что я слишком люблю тебя!..

Арманда надула губки и готова уже была снова расплакаться, но Мадлена притянула ее к себе и прошептала:

— Оставь, не мучь его! Он действительно любит тебя, потому что ревнует. В самом деле будет лучше, если ты послушаешься его, и тогда только покажешься перед парижской публикой, когда сделаешься опытной актрисой. Пойдем ко мне!

Она увела Арманду и оставила Мольера одного на слабо освещенной сцене. Койпо, давно уже наблюдавший за всей этой сценой из-за кулис, подошел к нему.

— Берегись, друг, кошечки Арманды, поверь, она не сделает тебя счастливым. Брось лучше это ветреное существо. Вот тебе мое последнее слово.

— Как, последнее? Разве ты не поедешь с нами в Париж?

— Нет, товарищ. Я буду скитаться, пока не найду себе другого осла.

— Жаль мне расставаться с тобой, Койпо, ну да что делать, насильно мил не будешь! Возьми по крайней мере эти пятнадцать ливров на память от твоего друга и купи себе другого осла.

— Спасибо, тебе… добрая ты душа!..

Койпо крепко пожал руку Мольера, и горячая слеза скатилась на его седую бороду.

Часа через три все дорожные приготовления были закончены. На рассвете Мольер со своими шестью спутниками пустился в путь. Гурвиль поехал впереди.

К вечеру следующего дня маленькая труппа прибыла в Париж и по распоряжению Конти остановилась в гостинице Гранмуши. На другой день Мольер поспешил отправиться к своему покровителю и отдать ему отчет в доверенных деньгах. Принц и принцесса приняли его чрезвычайно ласково и радушно и старались познакомить его с характером и положением тех личностей, с которыми ему придется иметь дело, а также с некоторыми придворными тайнами и интригами.

С самыми разнообразными впечатлениями вышел Мольер из дома Конти и побрел вдоль Сены к Новому мосту.

Вот он опять в Париже, в своем родном городе, который покинул в цвете лет из-за любви к призраку, называемому славой!

Он прошел Новый мост и площадь Дофина. Направо возвышались башни серого собора Богоматери, налево — бронзовая статуя Генриха IV. На пьедестале этого монумента Мольер прочел трогательную надпись, которая еще в детстве наполняла душу его благоговением: «Вот король, которого помнит нация!»

Когда-то тут, около моста, стояла дощатая лавочка шутника Фиорелли, первого его учителя-мимика. Где-то он теперь?..

Повернув к Сен-Жермен-Л’Оксеруа, Мольер направился к Лувру и Тюильри, этому роскошному жилищу королей. Сильнее и боязливее забилось его сердце. Вот он, Лувр, где скоро решится его судьба! Что-то готовит ему будущее?..

Карета за каретой подъезжают ко дворцу. Из них выходят пышно разодетые придворные. Часовые салютуют, статные мушкетеры красуются на своих постах. Задумчиво смотрит на все это Мольер и идет дальше. Его тянет на улицу Оноре. Там, на углу, стоит большой каменный дом с балконом, который поддерживает дерево, высеченное из камня. На ветках его прыгают обезьяны и бросают друг в друга яблоками, а внизу у ствола изображен старый, оскаливший зубы павиан. О, как памятен ему этот павиан! Какой страх наводил он на него в юности! Это дом его отца!.. Мольер идет мимо, опустив голову, и едва решается бросить взгляд на окна. Вот в одном из них показалась седая голова — это старый Гросси, его дед!

Он жив еще, но, конечно, не узнает своего внука… Мимо, мимо, к церкви Святого Евстахия!

Там, на площади стоит дворец герцога Бургундского, где пожинает лавры знаменитый Корнель. Сколько одобрений и славы стяжали здесь актеры! Сколько трагиков и комиков расцвело здесь!

Долго еще продолжал Мольер свое странствование по Парижу и наконец усталый от этой массы новых впечатлений и еле передвигая ноги от продолжительной ходьбы возвратился в гостиницу.