Николай Лузан - Призрак Перл-Харбора. Тайная война

Дервиш не осуждал Фитина за их категоричный и жесткий тон. Под Москвой, в битве не на жизнь, а на смерть, гибли десятки, сотни тысяч. В Центре верили, что он, Ольшевский, Свидерские, Гордеев и десятки других разведчиков сумеют вовремя предупредить о военной угрозе с востока. Угрозе, которая с каждым днем становилась все более реальной. Леон, Сай, Ли и Фридрих сообщали: «Самурай» изготовился к роковому прыжку и вот-вот прыгнет, но куда — это оставалось самой большой загадкой.

По информации Ли, первый удар японцы должны нанести по советскому Дальнему Востоку. Ее опровергали материалы Леона и Сая. Согласно их данным, в ближайшее время атакам с воздуха и моря будут подвергнуты британские и американские военные базы в Тихом океане. Существовал и третий вариант развития событий — Япония продолжит наступление на юг к нефтепромыслам Филиппин и Малайи.

В этом потоке разноречивых разведывательных материалов, где правда переплелась с тонкой дезинформацией, запущенной японской разведкой Дервишу, было невероятно сложно определить истинное направление, по которому покатится безжалостный каток войны. В том, что она начнется, у него не возникало сомнений.

С ним были согласны Дмитрий с Павлом. Они прекратили спор и теперь ждали окончательного решения Дервиша. Он выдержал паузу и объявил:

— Сейчас всем важно сохранять спокойствие. Выдержка и терпение позволят нам выполнить задания Центра.

— Саныч, сколько можно ждать? Люшков свободно разгуливает по Харбину. О плане наступления толком ни черта не знаем! Одна мышиная возня получается! — в сердцах произнес Дмитрий.

— Ну почему? С Люшковым не сегодня, так завтра покончим, — возразил Павел.

— Если Дулепов нас раньше времени не прихлопнет. Если…

— Стоп, Дима, не заводись! Нам только этого не хватало. Зачем переть на рожон? Сасо с Дулеповым только того и ждут, — осадил его Дервиш.

— Но надо же что-то делать? — продолжал кипятиться он.

— Будем думать.

— Я согласен. Но как? Какой-то замкнутый круг получается.

— Я, кажется, знаю! — воскликнул Павел и склонился над записями Ли.

Дервиш подался к нему и внимательно следил за тем, как он сверял их с данными карты.

— Паша, чего копаться в этой дезе. Говори, что надумал, — торопил Дмитрий.

Его вопрос остался без ответа. Ольшевский находился во власти своих мыслей. Через мгновение его лицо осветила радостная улыбка, в глазах смешались удивление и робкая надежда. Но он не спешил делиться догадкой и опять принялся тасовать таблицы.

— Паша, не тяни! — толкнул его под локоть Дервиш.

— Сейчас, Саныч, сейчас. Я… Я, кажется, понял! — боялся он упустить мысль.

Затем сгреб таблицы, пододвинул к нему и, все еще сомневаясь в своей догадке, неуверенно произнес:

— В записях Ли нет ни одного слова и ни одной цифры, связанных с эскадрой адмирала Нагумо.

— Причем тут Нагумо? — недоумевал Гордеев.

— Постой, постой, Дима! — оживился Дервиш и сам взялся за записи Ли.

Гордеев удивленными глазами наблюдал за тем, как резидент лихорадочно раскладывал из них пасьянс, и его озарило. На последней явке с Леоном тот тоже говорил об эскадре Нагумо. По его данным, четыре авианосца, пять линкоров, семь крейсеров с тремя сотнями самолетов на борту покинули основную базу и вышли в Тихий океан. Это было неделю назад, а потом как отрезало. Ни сам Леон, ни другой агент, Сая, не находили в последних донесениях ни слова о ней. Эскадра, как летучий голландец, исчезла из военных сводок японцев и растворилась в безбрежных просторах Тихого океана.

Пытаясь найти ее след, Дмитрий присоединился к Дервишу. Он просматривал таблицы, в них в сухих цифрах была сконцентрирована военная мощь Японии, но так и не нашел упоминания об эскадре Нагумо. Она являлась тем самым ключом, который открывал разведчикам главную тайну японцев — направление будущего наступления. Для Дмитрия это становилось все более очевидным, и он предложил:

— Саныч, я тебя понял! Через Сая и Леона надо выяснить, куда направляется эскадра Нагумо!

— То же самое можно узнать через Ли, а заодно заставим подергаться Сасо, — поддержал его Павел.

— Согласен. Теперь, ребята, понятно, куда нам плыть! — повеселел Дервиш и предупредил:

— Действовать надо предельно осторожно, слишком высоки ставки, — здесь его голос дрогнул. — Но чтобы там ни случилось, мы обязаны выполнить задание! В Центре в нас верят и надеются.

Тот день в харбинской резидентуре стал поворотным. Впереди ее ждали блестящий успех и страшная трагедия.

Закончился долгий перелет над Атлантикой. За это время Иван Плакидин успел выспаться, подсел к иллюминатору и с любопытством разглядывал грандиозную панораму горной системы Сьерра-Мадре Восточной. Бездонные ущелья, обширные каменные плато и циклопические нагромождения скал поражали воображение. Он не мог оторвать глаз и любовался этой еще не тронутой человеком девственной природы. О его присутствии напоминали лишь крохотные поселки по берегам рек и уродливые проплешины, оставшиеся после вырубок леса.

И чем дальше самолет удалялся от побережья, тем заметнее становились признаки большого города. Буйную тропическую сельву сменили пестрые квадраты ухоженных полей, мрачная бездна ущелий растворилась в голубой дымке. Вскоре тонкой серебристо-черной паутиной проступила сеть дорог. Столица Мексики Мехико возникла неожиданно. Бэры расступились, и в лучах яркого солнца, подобно созвездью самоцветов в малахитовом обрамлении зелени, полыхнул волшебными красками древний город.

Двигатели пронзительно взвыли, самолет резко накренился и пошел на посадку. Земля быстро приближалась и заполняла горизонт. В следующее мгновение под крылом возникли серая лента взлетной полосы и выжженное палящим солнцем поле аэродрома. Несмотря на сильный боковой ветер, пилот уверенно посадил тяжелую машину и подрулил к зданию аэровокзала. Стюард открыл пассажирский люк, и в салон хлынула струя горячего воздуха.

Иван стащил с себя куртку, положил ее в сумку, вышел на трап и вместе с толпой пассажиров направился в зал ожидания. На выходе его встретил немногословный сотрудник резидентуры Хосе. О себе он больше ничего не сообщил; собственно, это не имело значения. Они встретились, чтобы, спустя несколько часов, навсегда расстаться, прошли к машине и, не теряя времени, тронулись в путь.

Проехав десяток километров, Хосе свернул в кустарник, остановился и затем извлек из тайника в машине пакет с новыми документами для Ивана. С этого момента гражданин Мексики Хорхе Вальдес перестал существовать. Кучка пепла — все, что осталось от паспорта, теперь уже новоиспеченного торгового агента фирмы «Эпштейн и сыновья», жителя канадского города Монреаля Айвона Грина.