Ольга Саранина - Посол

Мысли о шамане тоже вызывали в памяти неуловимый, ускользающий напев. Может быть, в первый раз Субетай увидел его тогда же, в тот же день? Шаман негромко разговаривал то с матерью, то с певцом. Субетай не вслушивался в беседу взрослых. Он смотрел на огонь, засыпая, и потом ему казалось, что там он увидел крылатого оленя с клювом орла.

Это воспоминание принадлежало только Субетаю. Став старше, он спрашивал о певце. Но ни отец, ни мать, ни шаман не помнили тот его приезд. Забыли они и песню о богатырях. О древних героях, о далеких землях, о тоске по прежним землям и странам, пройденным его народом, прежде чем он дошел до своей нынешней земли. Когда Субетай принялся пересказывать песню, как помнил, мать посмотрела на него с восхищением.

— Ты растешь сказителем, Субетай, — ласково сказала она.

Позже Субетаю казалось, что с этого случая все и началось. Ему было лет семь. Раннее утро, холодно, заплакал проснувшийся младший брат. Желтая степь, яркое синее небо. Он помнил все краски того дня. И группу всадников, направляющуюся на запад от юрты. Он стоял рядом с отцом.

— Ну, попадитесь только, — процедил Чингис-хан. Ночью угнали несколько лошадей, и слуги отправлялись на поиски похитителей.

— Они никого не найдут, — неожиданно для себя сказал Субетай, глядя им вслед.

— Найдут. Они всегда находят свое, — улыбнулся Чингис-хан.

— Нет, — Субетай покачал головой.

Лошадей не нашли.

Не сразу, но отец заметил, что Субетай часто угадывает будущее. Он начал спрашивать у него совета, как бы невзначай, чтобы не спугнуть дремлющее в мальчике чувство.

Субетай говорил первое, что приходило на ум, не задумываясь.

— Не знаю, — он пожимал плечами. — Мне так кажется.

Чингис-хан уже видел, что Субетаю не суждено быть воином, у него другая судьба. Поэтому никто не прогонял мальчика, когда приезжал шаман. Никто не удивлялся, что Субетай уходил в степь смотреть, как летают птицы, как меняют цвет и очертания облака. Как меняется запах степи в течение дня. Он знал, когда зацветут дикий персик, можжевельник, и мог сказать это за несколько дней. Братья смотрели на него с недоверием и опаской, когда он говорил такое. Все-таки Субетай был еще ребенок.

Ветры стесали горы вокруг. Они гладкие и невысокие. Мать рассказывала о других, огромных горах, северных, закрывающих небо. Здесь таких нет.

Горы, которые его окружают, похожи на юрты. Субетай думал — в этих горах кто-то живет, как в юртах?

— Там живут духи, — говорила мать.

Когда говорят о хозяине горы, где живет этот хозяин? Хозяину положено молиться и оставлять дар. Если так не сделаешь — плохо. Значит, он видит? Он рядом? Или он внутри, и мы ходим по верху его дома?

— А может, это юрты такие у нас, чтобы были похожи на наши горы? Мам?

Субетай думал: эти горы никогда не уйдут. Они вечно будут охранять нас, живущих под их защитой, в степи.

Борте не казалось, что место, где они живут сейчас, охраняет ее. В детстве, может быть…Незачем и пытаться привыкнуть к новой земле, на которой оказался. Она видела разные места за свою жизнь. Высокие скалистые горы. Равнины, чем-то похожие на эти, но с неуловимыми отличиями. В чем отличия? В запахе трав? В цвете гор? В цвете воздуха… или дело в том, что там живут другие люди и другие духи. Кто знает…

Эти места для нее стали вторым домом. Первый дом она иногда видела во сне, не узнавая. Так, какое-то чувство. Какое-то воспоминание приснилось. Хорошее, но от него щемит сердце. Борте пыталась вспомнить сон и улыбалась.

— Опять видела сказку? — спрашивал Чингис-хан.

— Да, — она кивала. — Там небо такого цвета, — и она пыталась передать ощущение покоя и предвкушения чего-то чудесного, которое никак не удавалось уловить в этом сне.

Шаман приезжал нечасто. Субетай очень ждал его. Но шаман как-то сказал:

— Все, что тебе надо — в тебе есть. Думай. Слушай и смотри вокруг. Ты сам все увидишь. Когда встретимся — расскажешь, что надумал.

…Значит, на все вопросы сам получай, добывай ответы. Из того, что рядом. Встретил мудреца раз в год — и до следующей встречи обдумывай вашу беседу.

Субетай замечал, что иногда пролетевший гриф подсказывал ответ. Будоражащий запах полыни напоминал, замерший вдалеке тарбаган задавал вопрос. И только небо всегда ждало и наблюдало.

Субетай смотрел под ноги и размышлял: каждый день эта травинка другая. Она растет, крепнет. Потом ты ее сминаешь ногой. Когда она расправится? Если сорвать ее верхушку, она засохнет или будет расти? И как расти — дальше верх или появятся новые ростки из земли? Весной травинка растет из того же самого корня или он растет под землей, и росток появляется рядом? Когда снег — видно эту траву из-под него или нет? А в какие деревья попадает молния?

Шаман сказал как-то:

— Всё, что вокруг тебя и все, кто с тобой — это и есть ответы.

— А там, где стоят каменные воины, там как? Там-то все по-другому, — мечтательно проговорил Субетай. Он очень любил рассказы шамана о каменных великанах.

— Там холоднее, вот как там по-другому. И эти камни там не стоят на каждом шагу, ты уж мне поверь.

Как-то осенью Чингис-хан собирался на большую охоту.

Субетай смотрел, как отец надевает шапку, берет колчан, проверяет подпругу, прощается с матерью, шутит с товарищами. Субетай откуда-то знал, что видит отца в последний раз, и надо запомнить его.

Чингис-хан вскочил в седло. Оглянулся, поймал взгляд старшего сына, подмигнул ему.

Субетай бросился к отцу.

— Не уезжай, — Он вцепился в стремя его коня.

— Что?

— Останься. Не уезжай. — Субетай смотрел отцу в глаза.

— Почему?

Субетай молчал.

— Ты… что-то видишь?

— Я тебя почти не вижу, — с трудом выговорил Субетай.

Чингис-хан смотрел на сына, нахмурившись.

— Останься. — Субетай слышал свой голос как будто со стороны.

Чингис-хан заметил, что у Субетая побелели губы. Помедлив, он все же спешился.

— Конечно, сынок, конечно, — Чингис-хан взял Субетая за плечо, всмотрелся в его лицо. — Да тебя лихорадит…

Он ввел Субетая в юрту, велел Хоахчин напоить его горячим.

— Я не еду на охоту. Не волнуйся.

Субетай кивнул, не отрывая глаз от его лица. Он лежал под несколькими одеялами и никак не мог согреться.

— Я займусь другими делами. Хорошо?

Субетай кивнул.

— Ты меня видишь? — обеспокоенно спросил Чингис-хан.

— Теперь да, — Субетай попытался улыбнуться.

— Что-нибудь болит?

— Нет.

— Выпей еще чаю, — предложила Хоахчин.

Субетай помотал головой и сразу уснул.

Это был глубокий, долгий, темный сон. Субетай смотрел себе под ноги, идя по гальке. Слышал звук своих шагов. Свет был сумрачный. С галечной отмели он видел людей, загоняющих зверя. Было необходимо рассмотреть их поближе. Субетай вглядывался, забыв, кого он ищет. Потом вспомнил, что это уже не надо, и засмеялся во сне. Фигурки охотников становились темнее, пока не почернели и не рассыпались, разбрасывая тлеющие угли…