Михаил Садовяну - Братья Ждер

Пока слуги поили коней, к боярыне Кандакии пробралась, отогнав прутом более молодых цыганок, уродливая, беззубая, но мудрая ворожея. Прочие гадалки следили за ней издали, еле осмеливаясь поднять головы из овражка, где они укрылись. Право изрекать истину у источника оставалось лишь за этой беззубой пифией.

— Целуем руку великому боярину! — поклонилась она надменному сановнику. — Старая расскажет вам всю правду, всю подноготную. Я жена булибаши [35] Булибаша — вожак цыганского табора. , и другим цыганкам неповадно лезть вперед меня. Да и где им знать все то, что знаю я! За три гроша могу сказать вашим светлостям, откуда едете, куда следуете, что делали до сих пор и какое счастье ждет вас впереди, — Батюшка боярин, — продолжала она, поднимая к Кристе черный высохший палец, — не отврати лица своего. Вижу: сан на тебе высокий, государю ты дорог, как ценное сокровище.

— Лучше мне погадай, старая! — нежным голоском позвала ее боярыня Кандакия.

— Ах, душенька моя, краса писаная, — кинулась к ней старуха. — На солнце глядеть можно, на тебя — нет. Сколько мужчин на свете, все дивятся красоте твоей. Но я могу приворожить желанного.

— Не надо привораживать, старая, — вздохнула боярыня Кандакия. — Он при мне.

— Дай я еще скажу, касатка. Я ведь могу заговорить мужу слух и разумение. Не услышит, не поймет. А ты дожидаешься вести, красавица.

— Дожидается новых нарядов из Львова, — развеселился Кристя Черный.

Боярыня Кандакия надула губки. Младший Ждер покопался в кимире, достал три гроша и, со смехом положив их в раковину [36] При гадании цыганки иногда пользуются раковиной. старухи, стал ждать решения своей участи.

— Добрый молодец, сын великого боярина, — таинственным шепотом говорила, повернувшись к нему, цыганка. — Погляди еще разочек на меня — верни мне мою молодость. А дожидается тебя молодая княгинюшка. И невысока ростом, а нелегко тебе будет с ней сладит. Смотришь ты на нас, а видишь ее. Отбило тебя от еды, от питья, ничего тебе не нужно. Любовь тебе нужна!

Казначей изумленно вскинул глаза на младшего брата. У того сперва кровь прилила к лицу, затем он побледнел и стыдливо потупился под недоверчивым взглядом Кандакии. Но страх его тут же рассеялся; снова прихлынула радость, будто поток, увлекавший его навстречу неминуемой судьбе. Сперва его изумило то, что цыганка угадала тайну, которую он так бережно скрывал; потом он решил, что образ той, которую предрекла ему старуха, запечатлен в его глазах. Может, потому так пристально и странно поглядывала на него боярыня Кандакия. Ему захотелось хотя бы на мгновенье посмотреть на себя со стороны, чтобы увидеть в собственных глазах лицо девушки, о которой поведал ему княжич Алексэндрел. Нескоро очнулся он от этих своих грез. Вокруг были новые картины: сады, луга и пруды. Уже успели проехать Нимирчень, и до Сучавы было теперь уже недалеко.

Селений становилось все больше; на склонах холмов паслись стада.

— Молдова скотом весьма обильна, — пояснял его милость казначей Кристя, хотя ни госпожа Кандакия, ни Ионуц не слушали его. — Прежде всего скотом, а потом уж садами, и прудами, и пасеками. Хлеба в ней тоже богатые. А овцам поистине несть числа — причем овцы эти двух пород. И есть еще и третья — в безлюдной степи за Сороками; у них, говорят, на одно ребро больше, чем у других, и пасутся они, пятясь назад, так как верхняя губа у них длиннее нижней. Немецкие купцы платят также хорошие деньги за рысьи и куньи шкуры.

— Ведомо ли тебе, боярыня Кандакия, что сюда, на этот пруд, приходит кравчий из Сучавы и берет рыбу к господареву столу? Водится тут сазан, какого нет более нигде. И ведет он свой род от сазана и сазанихи, коих привез сюда, когда запрудили реку, сам Петру-водэ Мушат. Прежде чем опустить их в воду, велел он продеть им в жабры серебряные кольца, а игумен Слатинской обители благословил их. Иногда рыбаки видят эту царскую чету в воде, но не осмеливаются бить их острогой; чему ты улыбаешься, Ионуц?

— Разве улыбаюсь? Нет, батяня Кристя. Я слушаю.

— Вижу, как ты слушаешь. Учишь тебя уму-разуму, а ты рыщешь глазами по холмам. Скажи мне, пожалуйста, что можно там увидеть? Только хаты, да амбары, да людишек, что пялят на нас глаза. Но их я еще понимаю, им есть чему дивиться. А нам? Ты уж лучше, как подъедешь к крепости, набери в рот камешков.

— Не сердись, батяня Кристя. Как мне не задуматься, когда с завтрашнего дня я останусь одни среди чужих?

Ионуц вздохнул. Боярыня Кандакия, казалось, совсем расчувствовалась.

Казначей Кристя помолчал с минуту, затем снова принялся сообщать жене и брату полезные сведения. Наконец, перед заходом солнца показалась малая крепость Замка, а справа, еще дальше над кручей берега, господарева крепость, с башнями и бойницами, а между ними — стольный город с горящими в лучах заката маковками церквей.

У малой крепости ратники преградили копьями путь и остановили колымагу. Узнав боярина, пристав поклонился и пропустил их. На окраине города толпился праздный народ. У харчевен играли музыканты. Колымага, запряженная вороными, пересекла большую площадь, несколько узких торговых улиц и на закате остановилась перед харчевней Иохана Рыжего, что на улице оружейников.

Казначей величественно вышел из колымаги и очутился среди праздных горожан, с любопытством следивших за каждым его движением. Служитель в кафтане с галунами и татарин спешились и принялись стучать в ворога. На крыльцо с приятной улыбкой вышла навстречу казначею и боярыне Кандакии хозяйка постоялого двора. Она была гораздо моложе своего мужа. Рукава кофты были у нее засучены до локтей. А улыбалась она шуткам посетителей, которых в харчевне было немало. Из-за ее спины тут же выплыло лицо Иохана с седой бородой и румяным носом. Узнав боярина-казначея, он поспешил к нему с поклоном. Между тем пани Мина, подхватив двумя пальчиками юбки, с той же приятной улыбкой присела перед боярыней. Кандакия очень любила эти приветствия по французской моде. Она протянула хозяйке харчевни руку, и та помогла ей выйти из колымаги.

— А ваших милостей уже тут дожидаются, — сообщила корчмарша.

— Дожидаются? Нас? Кто же это? — удивленно спросил казначей, отдуваясь и гордо поглядывая вокруг.

— Наш приятель. Он частенько бывает здесь, — пояснила пани Мина, сложив губы сердечком, и нежно склонила головку к плечу, искоса поглядывая на Маленького Ждера. От этого взгляда сердце Ионуца сладко заныло.

— Кто бы это мог быть? Кто? — размышлял вслух казначей.

Он никак не мог додуматься и потому испытывал смутную тревогу. Нагнувшись на пороге, он вошел в низкую комнату и увидел человека, дожидавшегося его. Судя по одежде, это был слуга господарев. Однако лицо служителя, вставшего навстречу казначею, было приветливо, и Кристя вздохнул с облегчением.