Степан Суздальцев - Угрюмое гостеприимство Петербурга

Он был тайным советником, когда посватался повторно. Она уже не была княжной на выданье, она была богата и самостоятельна. И она любила князя. Все это время замужем за Ланским она продолжала любить своего дорогого Андрея.

Княгиня предалась воспоминаниям.

Прошло больше года с момента смерти ее мужа. Она уже сняла траур и свыклась со своей вдовьей участью. И вот однажды он вошел к ней в дом. В мундире, при параде, на груди орден Святого Владимира, на шее — Анны. Высокий, стройный… а как ему шли аксельбанты!

Она сделала реверанс и с легким удивлением смотрела на него.

Он дождался, пока слуга закроет дверь, а затем бросился к ней. Она шагнула ему навстречу, и они встретились в страстном поцелуе, который навсегда озарил светлым лучом единственный по-настоящему счастливый момент в любовной жизни Марьи Алексеевны.

— Я люблю вас, Marie, — трепетно произнес Андрей Петрович.

— Андрей! — Она бросилась в его объятия, и слезы счастья крупными, словно виноградины, каплями заискрились на впалых ее щеках.

Вскоре по Петербургу пронесся слух, что князь Суздальский женится на вдове князя Ланского. Увы, Андрей Петрович был не единственный, кто претендовал на руку Марьи Алексеевны. Сперанский тогда приложил все усилия, дабы свадьбу расстроить. Князь был назначен послом в Англию с предписанием немедленно отправляться.

— Не уезжай, откажись от назначения, — умоляла Андрея Петровича княгиня.

Но Сперанский был тонкий политик. Он убедил Александра в необходимости лично предложить Суздальскому посольскую должность. Андрей Петрович обещал императору охранять на Альбионе интересы России. И обещания взять назад уже не мог.

— Но что дороже тебе: слово или я? — в отчаянии говорила она.

«Как он мог, — думала Марья Алексеевна, — тогда исполнить слово? Как он мог отказаться от меня?»

Андрей Петрович вернулся в Россию в 1807 году. Он был возведен в чин действительного тайного советника. Александр жаловал ему имение.

Князь Суздальский сватался в третий раз.

Марья Алексеевна, как и прежде, любила его безумно. Но его отъезда, его предательства так и не смогла ему простить. Они больше никогда не оставались вдвоем. Князь с гордо поднятой головой продолжил свой политический путь. В какой-то момент женился и родил сына.

У Суздальского была семья, но Марья Алексеевна знала, что он все еще любит ее. И доказательством этому послужила опала, в которую попал Сперанский.

Андрей Петрович использовал все свои возможности, всю свою власть, все свое влияние, чтобы отомстить этому человеку. Он видел в Михаиле Михайловиче блестящего политика, мудрого государственного деятеля — одного из тех, что так нужны России. Но князь не мог простить Сперанскому того, что он из собственных корыстных целей похитил у него счастье и любовь.

Любовь Андрея Петровича была любовью страстной, она была любовью навсегда. Как много раз потом, уже вернувшись, он сталкивался с Марьей Алексеевной и взглядом умолял ее быть с ним! Но нет, то было слишком поздно.

И вот теперь, когда прошло так много лет, он снова появился перед ней.

Минуло время. Она старуха, он уже старик.

Но краткое сияние, которое озарило выцветшие глаза князя Суздальского, выдало его. Он до сих пор любил княгиню Марью Алексеевну.

«А что же я? — подумала княгиня. — Неужели я до сих пор люблю его, Андрея? О, как давно я так не думала о нем. Нет, это, право, невозможно. Я дряхлая старуха. Я вдовствую без малого полвека. А он — ему уж восемьдесят лет. Да он, того гляди, помрет: уж если не сегодня — завтра точно».

Княгиня Марья Алексеевна усмехнулась. Она была одна, никто ее не слышал. Но тем не менее она не переставала язвить и жеманничать, куражиться, острить. А ведь Андрюша — он был единственным, рядом с кем она могла почувствовать себя слабой, почувствовать себя женщиной, которая нуждается в поддержке и защите, женщиной, которой нужен храбрый рыцарь… Это было тридцать пять лет назад!

За это время сердце Марьи Алексеевны изрядно зачерствело, и она не могла не признаться самой себе, что сама приложила к этому львиную долю усилий. Да и какой теперь смысл от этой любви? Конечно, глупо думать, что он сделает ей предложение, она выйдет за него замуж, и они заживут счастливой семейной жизнью и умрут в один день… который, учитывая их возраст, наступит через месяц после свадьбы.

Это всего лишь глупость, блажь.

Однако Марья Алексеевна от самой себя не могла утаить ощущение взволнованного трепыхания влюбленного сердца. Ей было семьдесят, и она была по уши влюблена. Однако радоваться этому она боялась, поскольку в таком возрасте сердечные переживания могут привести к летальному исходу.

На следующий после бала день Андрей Петрович получил приглашение на ужин — от княгини.

Ужин начинался в восемь, и поэтому князь со своим protégé явились в четверть девятого.

— Князь! — усталым голосом воскликнула княгиня. — Я уж было думала, что вы сегодня огорчите нас своим отсутствием.

— Княгиня, я не могу позволить огорчаться вам, — отозвался Андрей Петрович с едва заметной усмешкой.

Они сидели за столом вчетвером. За исключением лакеев, прислуживавших за ужином, в просторной столовой не было более никого.

Они вели какой-то светский разговор. Князь шутил, иногда кидал колкие двусмысленности в адрес княгини Марьи Алексеевны. А Марья Алексеевна проявляла живейший интерес к молодому маркизу Редсворду. Он подробно рассказывал княгине о своем происхождении, о воспитании, о родителях; рассказал, что мать его из провинциальных буржуа, что именно она обучила его русскому языку и поставила правильное произношение. Ричард сказал еще много, и все было выслушано княгиней с большим уважением и вниманием.

Когда господа откланялись, обе дамы обнаружили себя взволнованными; но если волнение Анастасии было страстным, трепещущим и полным надежды, то волнение Марьи Алексеевны было испуганным, напряженным. Она понимала, что, каково бы ни было ее прошлое, что бы ни связывало ее с князем Андреем Петровичем, теперь уже поздно. Кроме того, она не могла не отметить, что Суздальский однажды сказал неправду, или, проще, солгал. Ведь он торжественно поклялся, что леди Глостер отнюдь не похожа на Елену Семеновну. Теперь же Марья Алексеевна точно знала: она была матерью Ричарда.

И раз Ричард был плод греховной связи герцога Глостера и жены графа Воронцова, то он никак не мог стать мужем Анастасии. А раз о браке речи быть не может, их общение необходимо пресечь.

Дорогому Читателю будет отрадно узнать, что вопреки стараниям Марьи Алексеевны Ричард и Анастасия виделись на балах и светских раутах, где иногда имели счастливые минуты оставаться наедине и предаваться поцелуям. Но дабы не загружать пытливый ум Читателя невообразимо скучным описанием этих встреч, мы не будем подробно останавливаться на них.