Алексей Десняк - Десну перешли батальоны

— Поцарапало… Пустяк… Анания уже нет. Навылет в голову…

Из Марьянкиных глаз на белый халат скатилась слеза.

Утром, когда Щорс вместе с командирами обсуждал план взятия Новозыбкова и Гомеля, командиру богунцев подали телеграмму. По мере того как он читал ее, на его суровом лице все шире расплывалась счастливая и радостная улыбка. Командиры вопросительно смотрели на Щорса. Вдруг он взволнованно поднял руки:

— Товарищи богунцы, в Германии революция! Нет кайзера!

Известие было неожиданным и радостным. Командиры шумно вскочили с мест. Жали руки Щорсу, друг другу. Здание штаба дрожало от возгласов «ура» и поздравлений немецкому трудовому народу. Весть вырвалась из штаба и полетела по Клинцам. К штабу сбегались бойцы, рабочие, крестьяне. Раздавались возгласы, высоко вверх взлетали шапки, кто-то из богунцев, самый горячий, салютовал немецкой революции.

…Вечером богунцы выступили в поход на Гомель.

Они оба испуганно отшатнулись от Шульца. Владимир Викторович вытер платочком сразу вспотевшие виски, а Глафира Платоновна в полуобмороке упала на стул.

— О-о!.. О-о!.. Какой ужас!.. Какой ужас!..

Шульц не отходил от дверей. У него дрожали руки и ноги, как у паралитика, глаза вот-вот, казалось, выскочат из орбит. Его всегда элегантная прическа растрепалась, в уголках мясистых толстых губ сбилась пена.

— Слышите, вы? В Германии произошла революция!.. О-о, революция!.. — несколько раз повторил он. — Мой рядовой Карл Нейман при всех солдатах сказал мне, что я уже не буду гонять его в полной выкладке по улице! Я уже не имею права!.. Солдат не слушается офицера!.. На что способна такая армия?.. Позор для Германии!.. — он кричал во весь голос, в исступлении топал ногами. Он проклинал большевиков и предсказывал гибель человечества. — Вы слышите — в Германии революция!..

Вбежала Нина Дмитриевна и подала Шульцу стакан воды. Его лицо исказилось, он подержал стакан в руках и швырнул его на пол. Стакан разлетелся на мелкие осколки. Из спальни, опираясь на палку, вышел Платон Антонович.

— Господин Шульц сегодня рано разгулялся…

— Папа, в Германии началась вакханалия! Вильгельма, как Николая Романова, скинули с престола. Солдаты не подчиняются офицерам. Господин Шульц переживает кризис…

Платону Антоновичу не успели подставить кресло. Он взмахнул руками, слабые ноги не выдержали тяжести тела, и он, как мешок, свалился на пол. Рыхлов бросился к тестю.

— Воды!..

Нина Дмитриевна упала на колени возле своего мужа. Рыхлов схватил со стола графин, брызгал воду в лицо тестю. Шульц отобрал у Рыхлова графин и смочил виски Глафире Платоновне, бившейся в истерике.

— Помогите мне! — грубо крикнул Рыхлов.

Шульц растерянно бросился на помощь Владимиру Викторовичу. Они отнесли старого Соболевского на постель. Он едва дышал. Рыхлов пощупал пульс. Сердце еле-еле билось. Лицо старика покрыла мертвенная бледность.

— Ваше известие, господин Шульц, убило его. Он не выживет! — оба, опустив головы, вышли из комнаты. Глафира Платоновна лежала в глубоком кресле. Шульц достал из кармана сигару. Рыхлов тоже закурил.

— Господин Шульц, это конец?..

Офицер молчал. Что он мог ответить Рыхлову? Разве не перед ним он всего несколько месяцев тому назад хвастался железной дисциплиной своих солдат?.. Разве не он, офицер немецкой императорской армии Шульц, говорил, что у немецких солдат есть только одна мысль: выполнить приказ Вильгельма?.. Разве не он ручался, что в Германии никогда не будет революции?.. О, у него хватит ненависти и злобы к тем, кто поднял красный флаг!.. Но чего он, Шульц, стоит без армии?

— Вы покоритесь, господин Шульц? — спросил снова Рыхлов.

Этот русский дворянин просто дурак. К чему эти вопросы? Таких, как он, много в Германии. Их будут тысячи. Их будет больше! Они организуют батальоны и полки мастеров военного дела. Они будут бороться против революции. Победит тот, кто сильнее.

Словно угадывая его мысли, Рыхлов простонал:

— Они идут миллионами. Их бесконечное множество, нельзя пересчитать. Они, как наводнение! Какая стена сможет устоять против них?

Шульц процедил сквозь зубы:

— Ненависть, оружие и холодный разум.

Рыхлов пожал ему руку.

Каждый из них углубился в свои мысли. За окнами поднималась метель, пронзительно свистел ветер, скрипели липы в саду. В соседней комнате тихо стонал Платон Антонович. Рыхлов осмотрел дом, и ему показалось, что в этом гнезде становится холодно: сюда неслышными шагами уже входила катастрофа, страшная и неумолимая. Владимир Викторович почувствовал, как пробежали по спине холодные мурашки. Он схватил офицера за руку.

— Господин Шульц, вы теперь покинете нас? Вы поедете в Германию? А я?.. Господин Шульц, я не могу здесь сидеть и ждать смерти!.. Пусть он, — Рыхлов кивнул по направлению к соседней комнате, — умирает. Я жить хочу!..

Шульц поднял глаза. В них зажглись злые огоньки.

— Вы и действовать можете, или только говорить?

Рыхлов понял этот укор. Он стремительно наклонился к Шульцу.

— Я — кадровый офицер. Я смогу взять в руки винтовку. Я смогу рас-стре-ливать! — он перевел дыхание, кивнул головой на кресло. — Она будет перевязывать наши раны! Я так понял, господин Шульц?

Офицер кивнул: Рыхлов его правильно понял, да, Шульц думал об этом. Он закурил снова.

— Господин Рыхлов, в России начинается гражданская война. Идите в лагерь своих единомышленников! Все!

Шульц поднялся. Поклонился дамам, пожал руку Рыхлова, как руку союзника, и быстро вышел из комнаты.

В школе митинговали солдаты. Когда Шульц появился на пороге, они на минуту затихли. Вперед вышел Карл Нейман. Держался он свободно, насмешливо посматривая на своего офицера.

— Господин Шульц, мы постановили немедленно возвращаться домой.

Шульц отвел глаза. На виске предательски дрожала жилка. Солдаты постановили, не спросив офицера! Они себе слишком много позволяют!.. Шульцу захотелось размахнуться и ударить рядового Неймана, но за спиной Неймана стояли две сотни таких же, как он… Жилка на виске еще сильнее задрожала.

— Приготовиться… Завтра утром мы выступаем на Макошин… Капрал, зайдите ко мне!

Шульц почти побежал в свою комнату. Кто-то из солдат засмеялся. Этот смех холодом пронизал все существо офицера. Он никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Капрал взял у него из рук ключ, отпер комнату. Шульц плотно прикрыл двери.

— Капрал, командование ротой я передаю вам! Я уеду на станцию. Свяжусь с штабом полка… Идите!

Капрал щелкнул каблуками, повернулся, ушел. Шульц сгреб со стола бумаги, книги, карты и бросил в печь. Дрожащими руками поднес спички. Огонь весело побежал по десятиверсткам, которые вели Шульца из далекой Германии в Боровичи. Шульц раскрыл чемодан. В огонь полетели цветные открытки, фотографии, белье. Он смотрел, как огонь жадно поедал то, что ему, офицеру, теперь было уже ненужным. Шульц выхватил из шкафа бутылку коньяку и прямо из горлышка стал пить. Приятная теплота разлилась по всему телу. Он зашатался и присел в кресло. Как он, Генрих Шульц, мог так ошибиться?.. Он обещал своей Эльзе вернуться в погонах полковника. Полковник! Х-ха!.. И это известие о революции…