Милош Кратохвил - Магистр Ян

Спустя некоторое время в зал вошли два кардинала: один старый, он уже с трудом дышал и двигался, другой — помоложе, но тучнее первого. Ян из Хлума за время своего пребывания в Констанце познакомился со многими выдающимися особами. Этих прелатов он не знал. По-видимому, они принадлежали к людям не первого и даже не второго ранга. И в самом деле, разговор, который завязался между ними и Гусом, оказался на редкость пустым. Беседа возмутила Яна и вызвала у него новые подозрения. Старик спросил Гуса, зачем он прибыл на собор, а его коллега полюбопытствовал: «Правда ли, что ты защищал и распространял лжеучение?» Этот спрашивал равнодушно, как духовник, который устал выслушивать грехи кающихся. Вопросы, заданные Гусу, были очень поверхностны. Магистр отвечал на них лаконично: на собор прибыл по доброй воле, никаких ересей не защищал и не проповедовал.

Оба кардинала недолго интересовались магистром. Перемигнувшись между собой, они попрощались с ним и вышли.

Удивительно невразумительная интермедия расшевелила ветхого францисканца, дремавшего в нише. Теперь и он подошел к магистру. Мигая глазками, потерявшимися в морщинках, францисканец тоже стал задавать Гусу вопросы. Старец вел себя бесцеремонно, как ребенок, и не в меру любопытствовал. Гус улыбался, терпеливо отвечая ему. Монах спросил магистра, не утверждает ли он, что хлеб остается хлебом и после освящения…

— Разумеется, не утверждаю и никогда не утверждал.

— Говорят, — кивал головой францисканец, — что в Богемии отрицают превращение хлеба путем освящения в тело господне…

— Это, конечно, неправда.

Монах провел рукой по своему черепу:

— А вы, ученый магистр, верите, что во время мессы сущность хлеба меняется?

Пан Ян из Хлума не выдержал:

— Ты спрашиваешь одно и то же третий раз. Магистр уже дал тебе ясный ответ…

Тусклый взгляд монаха испуганно скользнул по могучей фигуре пана Яна:

— Простите, благородный рыцарь. Не обижайтесь на глупого старца. Simplex est senectus… [51] Старость притупляет ум. А что вы думаете о божественной и человеческой сущности особы Христа? — снова спросил францисканец Гуса. — Как можно объяснить соединение двух начал в одном?

Гус пристально посмотрел на холодное и невыразительное лицо монаха. Это, поистине, одна из наиболее запутанных задач. Но он спокойно ответил ему и на этот вопрос.

Францисканец то и дело кивал головой. Когда Гус закончил свои объяснения, монах поднялся и направился уже не в свою нишу, а к дверям, в которых показался начальник папской стражи Ганс Бодманн. Это очень удивило магистра и его друга.

— Достойные кардиналы ждут магистра. Второго господина просили остаться здесь.

Подозрения Яна усилились.

— Кто этот монах, который только что вышел из зала? — спросил он рыцаря.

— Кто? Фра Дидакус де Мохена, самый образованный теолог Испании, а может быть, и всего христианского мира. Его послал сюда, на собор, сам Фердинанд, король Арагонский.

Ян из Хлума мысленно выругался. Каким невинным прикинулся старый дьявол-искуситель! Пан Ян подумал, что в этом лисьем логове, со всеми его ловушками и капканами, следует еще бдительнее охранять любимого магистра. А Гус уже вышел с начальником стражи из зала. Ему, пану из Хлума, приказали ждать магистра? Но здесь ему нечего делать. Он решительно направился к дверям, закрывшимся за Гусом. У порога стражники скрестили алебарды и преградили путь пану Яну.

Еле сдерживая гнев, Ян из Хлума попробовал отбросить алебарды, но к нему подбежали другие стражники и ощетинили против него острые железные копья. Пан Ян понял, что теперь он сам беспомощен и беззащитен…

Косые лучи чахлого зимнего солнца еле проникали в зал. Было уже далеко за полдень, а Ян из Хлума продолжал сидеть на каменной скамье возле стражи, вооруженной алебардами. Черт побери, как горько сознавать, что ты слабее и беспомощнее ребенка! Ян уже не замечал ни течения времени, ни пустоты одиночества, ни остроты голода. Теперь он думал только о магистре, — магистр где-то рядом, за дверями, а он не может ему помочь. Они же… Они ни за что не отпустят его… Да, им удалось поймать магистра. Теперь он в их руках. Гус. Наш Гус. Агнец в логове волков, лис, антихристов!

В этот момент открылись двери. Пан Ян из Хлума вскочил с места. Может быть… Но нет, по ту сторону порога, под защитой алебард остановился какой-то писарек.

— Благородному пану незачем ждать Яна Гуса, — сказал он. — Магистр задержится. — Едва писарь пробормотал эти слова, как двери снова захлопнулись.

Выбежав из зала, пан Ян очутился на лестнице. Он немного постоял, раздумывая, а потом поспешил вниз, гулко стуча по каменным плитам тяжелыми кавалерийскими сапогами. Здесь пахнýло на него свежим воздухом. Пан Ян очутился в лоджии. Миновав ее, он попал в коридор с уймой дверей по обеим сторонам. Ян обнажил меч и стал бить им плашмя то влево, то вправо, по створкам дверей. Люди высовывали носы в коридор и тотчас прятались обратно. Ян из Хлума ворвался в одну из комнат, подошел к священнику, направил на него меч и заорал, требуя немедленно отвести его к папе. Священник побледнел от испуга и попятился назад. Пан Ян из Хлума держал острие меча у лопаток священника. Клирику не оставалось ничего другого, как повиноваться и отвести его к дверям маленькой комнаты. Впустив пана Яна в эту комнату, клирик сразу же исчез. Ян из Хлума заметил в глубине еще одни, полуоткрытые двери. Войдя в них, он опешил и опустил меч. Напротив, в кресле, придвинутом к ложу с пышным балдахином, сидел его святейшество папа Иоанн XXIII, а возле него стоял какой-то юноша в темном платье.

Яну казалось, что он во сне видит архипастыря. Ян из Хлума опустился на колени и склонил голову, — поза, предписанная этикетом, дала ему возможность отдышаться и снова обрести дар речи.

Услышав привычное «Рах tecum, ini fili!» [52] Мир тебе, сын мой! — пан Ян из Хлума поднялся и объяснил, что заставило его так бесцеремонно войти в покои папы.

Святой отец внимательно слушал пана.

Ян напомнил папе, что тот клялся обеспечить магистру личную неприкосновенность и что Сигизмунд взял магистра под личную защиту. Выражая протест против незаконного ареста, Ян из Хлума просил папу помочь Гусу…

Ян замолк. Казалось, папа не только не разгневался, но даже преисполнился печалью и сочувствием.

— Эх, сын мой, сын мой!.. — начал папа. — За что ты винишь меня? Разве я взял под стражу твоего магистра? Он прибыл сюда, по приглашению кардиналов. Они и арестовали его. Ты, наверное, думаешь, что я, папа, всесилен, как глава христианства… Нет, я ни больше ни меньше как игрушка в руках этих кардиналов и мало чем отличаюсь от твоего магистра. Милый сын, ступай себе с миром. Я сделаю всё, что будет в моих силах. Только учти; у меня их слишком мало. Лучше уповай на императора Сигизмунда. Когда он прибудет сюда, я обращусь к нему с просьбой. Бог даст, мы вернем твоего любимого магистра в твои руки, под твою охрану.