Сономын Удвал - Великая судьба

— Того, подойди сюда!

— Я? Это меня вызывают? — удивился Того.

— Конечно, тебя, — строго ответил Дамдинсурэн. — Ведь это ты в числе первых забрался на крепостную степу и вступил в рукопашную схватку с врагом. Ты храбро сражался. Вот тебе награда! — И Дамдинсурэн вручил Того отрез шелка на дэли, поясной нож и кресало, отделанные серебром. Принимая награды, Того благоговейно опустился на колени, затем встал и, внезапно смутившись, убежал в палатку.

Через несколько дней вернулся гонец из столицы. Вести он привез добрые: Максаржаву был пожалован наследственный титул тушэ-гуна и звание Хатан-Батор. Такой же титул получил и Дамдинсурэн вместе со званием Манлай-Батор[Различные степени воинского отличия: Хатан-Батор — могучий герой; Маплай-Батор — выдающийся герой.]. Звания батора и других наград были удостоены еще несколько человек. Когда вновь назначенный правитель Кобдо Наван огласил этот указ, раздались крики «ура». Правда, многих удивило, что самую высокую награду получил почему-то лама Дамбий-Жанцан, выдававший себя за сына Тумурсаны, внука Амарсаны[Амарсана — предводитель антиманьчжурского движения в Западной Монголии в XVIII в.]. Во время сражения этот Дамбий-Жанцан появлялся то тут, то там, но подвигов его никто не видел, этот «герой» был мастером, скорее, по части пьянства. Однако указом богдо-гэгэпа он был провозглашен «преисполненным драгоценной веры нойоном-хутухтой и ханом премудрости», и ему была пожалована печать с этим витиеватым титулом.

Прославленный борец за свободу и независимость Монголии — Амарсана после разгрома антиманьчжурского освободительного движения нашел убежище в России, где и умер от какой-то болезни, однако в народе возникла легенда о том, что потомок Амарсаны вернется в родные края на белом коне и освободит Монголию от маньчжурского ига. Этой легендой а воспользовался авантюрист Дамбий-Жанцан из Долнура, что находится на территории Китая. Этот проходимец промышлял разбоем, несколько раз менял имя и однажды прибыл в Монголию, ведя за собой двух верблюдов. Прежде чем появиться перед людьми, он подстрелил в степи волка, положил его в определенное место, а потом отправился в ближайший аил. «Вам грозит страшная беда! Но я постараюсь ее отвратить, — заявил он хозяевам и выстрелил вверх — в тоно, а потом сказал: — Пойдите на запад от юрты да посмотрите, что там лежит».

Хозяева нашли в указанном месте убитого волка. Весть о чудодейственной силе пришельца быстро распространилась повсюду. А тот еще показал всем печать, похищенную у ламы-хубилгана[Лама-хубилган — «перевоплощенец», человек, в которого, согласно поверью, при рождении переселилась душа одного из буддийских святых.] из Захчинского хошуна, — и люди окончательно уверовали в его могущество.

Богдо-хан, не подозревая, что Дамбий-Жанцан вынашивает план стать монгольским ханом, щедро одаривал его своими милостями. За то, что ему якобы не выделили ламских прислужников, Дамбий-Жанцан велел наказать бандзой жонон-бээса Нацагдоржа и мэргэн-гуна [Жонон-бээс, мэргэн-гун — феодальные титулы в старой Монголии.] Араша. С помощью разных ухищрений он стал владельцем более тысячи аратских хозяйств. Дамбий-Жанцан всеми средствами старался убрать Максаржава из Западного края, надеясь занять его место, но из этой затеи ничего не вышло. Араты — подданные Дамбий-Жанцана — неоднократно поднимались против жестокого правителя, и, когда в Монголии победила Народная революция[Народная революция в Монголии произошла в 1921 г.], авантюрист бежал за границу и некоторое время в стране не появлялся. Потом он установил тайную связь с Бодо, занимавшим тогда крупный пост в народном правительстве, и задумал с помощью китайских войск ликвидировать народную власть. Немало приверженцев народной власти замучили Дамбий-Жанцан и его головорезы. Когда народному правительству стало известно о злодеяниях Дамбий-Жанцана, было решено подготовить тайную операцию с целью уничтожить авантюриста, и вскоре Дамбий-Жанцан и его банда были ликвидированы.

Максаржав пригласил На-вана и Манлай-Батора Дамдинсурэна в свою палатку и устроил для них торжественную трапезу. На-ваин он преподнес хадак, поверх которого положил печать Кобдоской джасы. Когда гости ушли, Дорж обратился к Максаржаву:

— Жанжин, тут один русский, по имени Элеске[От русского «Алексей».], просит, чтобы вы его приняли.

— Где он?

— Да тут, в караулке.

— Пусть его проведут ко мне. Только сначала прибери здесь. Да прикажи подать на стол еще кушаний. Этот человек, кажется, хорошо говорит по-монгольски?

— Да, как будто бы.

Максаржав поправил дэли. Он уже слышал про этого Элеске, который был приказчиком русского купца Мокина и водил обозы с товарами купца. Он уже лет двадцать жил в Монголии. Здесь он и женился на своей землячке, русской фельдшерице. Жил Элеске неподалеку от монголо-русской границы, у реки Хангилцаг, у него было много друзей среди монголов, и он прилично говорил по-монгольски. Максаржав слышал также, что Элеске собирает монгольские сказки, пословицы и загадки.

Вскоре возле палатки появился и сам русский — мужчина лет тридцати, с глубоко посаженными глазами, прямым носом и бородкой клинышком. Прежде чем войти, он поставил у входа большую сумку из толстой сыромятной кожи.

— Здравствуйте, уважаемый жанжин и министр Хатан-Батор! — приветствовал он хозяина.

— Здравствуйте, здравствуйте! Прошу вас, располагайтесь.

Элеске сел на предложенный ему войлочный коврик.

— Хочу выразить вам свою радость по поводу того, что в вашей стране наконец-то воцарились мир и спокойствие. К счастью, во время боев наши русские торговцы не понесли большого ущерба.

— Да уж во время войны всегда так: одни терпят ущерб, другие наживаются, ничего не поделаешь.

— Я много слышал о вас, уважаемый жанжин, и очень рад лично познакомиться с вами. Именно с этой целью я и просил вас принять меня.

— Мне говорили, что вы человек справедливый и честный, не обманываете монголов и помогаете беднякам, когда им приходится туго. А еще слышал я, что вы человек ученый. Путь ученого человека светел, и душа должна быть благородной! Так у нас говорят.

— Учиться по-настоящему мне но довелось, но овладеть грамотой мне помог один хороший человек. Я очень благодарен ему — смотрю теперь на мир открытыми глазами. Вот даже наукой немного занялся. Мне вот что хотелось бы узнать: вам, жанжин, прежде ведь никогда не приходилось командовать войском? И тем не менее вы руководили боевыми действиями целой армии, как опытный полководец, и в сражении проявили небывалую храбрость и решительность. Все это достойно удивления!

— А вы хорошо владеете монгольским языком. Я вот, к сожалению, русского совсем не знаю. А надо бы знать. У нас говорят: «Человек, владеющий девятью языками, может общаться со всем миром».