Саймон Скэрроу - Преторианец

– Помни, господин, говори коротко и чётко, – услышал Катон голос Нарцисса.

– Я з-з-знаю, – кисло промямлил в ответ Клавдий, едва разжимая губы. – Я ж не дурак, не так ли?

Он прочистил горло, издав довольно неприятный утробный звук, и набрал полную грудь воздуха.

– Друзья! В последнее время Риму пришлось столкнуться с немалыми трудностями. Наш л-л-любимый город переживает период серьёзных социальных волнений. Нарушение поставок хлеба очень беспокоит наших граждан. Я сделал всё, что в моей власти, чтобы п-п-прошерстить всю Италию, но обеспечить столицу продовольствием. И п-п-полагаю, что мы близки к тому, чтобы покончить с п-п-проблемой недостатка х-х-хлеба.

Катон насторожился, почувствовав, как рядом зашевелился Макрон. Найти надёжный источник снабжения продовольствием – это был ключ к решению проблемы бунтов и недовольства. Как только он будет найден, народ тут же преисполнится благодарности к своему императору, а его враги уже не смогут использовать возникшее недовольство. Неплохо бы Клавдию и впрямь уладить эту проблему, думал Катон. Но если он всего лишь пробудит надежды, а потом они не осуществятся, тогда мятежи возобновятся снова.

Император уже намеревался продолжить свою речь, но тут Нарцисс наклонился вперёд и тихо напомнил ему:

– Помни о паузах, государь, это даёт немалый эффект.

Клавдий кивнул, после чего достаточно долго смотрел на аудиторию молча. Среди слушателей даже раздалось неуверенное покашливание. После чего Клавдий заговорил снова, вернулся к своей приготовленной заранее речи.

– И пока нам не удастся снова насытить людей, будет только п-п-правильно, если император предложит народу Рима новые р-р-развлечения, дабы помочь ему п-п-преодолеть этот кризис. Если желудки п-п-пусты, пусть радуются хотя бы их сердца! – И он вознёс руки вверх в шикарном драматическом жесте.

– Сделай паузу, пусть поаплодируют, – влез со своей подсказкой Нарцисс. И император немного помолчал, пока те в публике, кто понял намёк, не начали хлопать в ладоши. Аплодисменты быстро охватили всю аудиторию, и Нарцисс цинично улыбнулся. А его хозяин пока что буквально купался в этом льстивом низкопоклонстве присутствующих. Нарцисс дал публике возможность некоторое время поусердствовать с выражением своей любви и преданности, потом резко взмахнул рукой. Аплодисменты смолкли – видимо, несколько рановато на вкус императора, так что он немного нахмурил брови, но затем продолжил, махнув рукой в сторону новых каналов и дамб, построенных, чтобы соединить озеро с притоком Тибра.

– К концу с-с-следующего месяца мои инженеры завершат свои работы, и как только озеро будет осушено, площадь обрабатываемых земель вблизи Рима ещё до конца этого года увеличится на несколько тысяч югеров [13]. Больше земель, значит, больше х-х-хлеба. И Рим никогда больше не будет г-г-голодать!

На сей раз Нарциссу не пришлось давать сигнал к аплодисментам. Ими немедленно разразились все, кто почувствовал немалое облегчение, увидев светлую перспективу успокоить толпы недовольных.

– А п-п-пока озеро ещё не осушено, – продолжал император, – я намерен использовать эту естественную арену – водную поверхность Альбанского озера – для устройства самых грандиозных гладиаторских боёв в истории!

Волна возбуждения, восторга и радостных восклицаний прошла по толпе, и прошло некоторое время, прежде чем крики стихли и Клавдий смог продолжить свою речь:

– На озере будут биться друг против друга два флота с десятью тысячами гладиаторов на борту кораблей! И наслаждаться этим зрелищем будет всё население Рима! И б-б-будущие поколения долго будут с восторгом вспоминать время правления К-к-клавдия. И не только из-за голодных бунтов, но в связи с великолепным морским боем, который нам здесь п-п-представят наши славные гладиаторы. И наши потомки будут завидовать нам! Зап-п-помните это и п-п-передайте мои слова всем жителям Рима!

Клавдий протянул руки к толпе, словно желая всех обнять, все тысячи присутствующих, что встали, чтобы его приветствовать. Катон заметил выражение самодовольства и удовлетворения на лице Нарцисса, когда тот обернулся к Палласу. Последний же, наоборот, был явно разъярён, но секунду спустя заставил себя присоединиться к шквалу аплодисментов, вяло похлопав.

– Проклятье! – пробормотал Макрон, качая головой. – Где это он собирается отыскать десять тысяч гладиаторов? Да он с ума спятил!

– Нет ещё, – тихо ответил Катон. – Просто он в отчаянном положении.

Клавдий отвернулся от аудитории и вопросительно приподнял бровь, глядя на своих советников:

– Ну как?

– Прекрасная речь, император! – Нарцисс хлопнул в ладоши. – Навмахия, морское сражение – это именно то, что нужно народу!

– И в самом деле, – согласно кивнул Паллас. – Твоя речь была настолько превосходна, что приходится только сожалеть, что она была столь краткой.

Нарцисс метнул в коллегу-вольноотпущенника убийственный взгляд, как кинжалом пырнул, но тут же с сияющей улыбкой повернулся к императору:

– О да! Но краткость – искусство, коим владеют немногие, и в истории было мало таких, кто сравнился бы с тобой, мой император!

– Да, верно. – Клавдий усиленно закивал. – А когда известие о п-п-предстоящих играх распространится среди п-п-простого люда, они и думать забудут, что когда-либо были г-г-голодны. Кстати, о голоде. Не пора ли возвращаться во дворец? Я есть хочу. Полакомиться гри-грибочками.

В последний раз изящно помахав рукой публике, Клавдий покинул возвышение и, хромая, спустился со сцены и пошёл к носилкам. Паллас быстро последовал за ним, стараясь опередить коллегу-соперника. Нарцисс позволил ему проделать это и пошёл сзади, но, проходя мимо Катона и Макрона, сделал вид, что наступил на полу тоги и споткнулся. Он неуклюже взмахнул руками и упал на Катона. И тот почувствовал, как пальцы императорского советника сунули ему что-то в руку, державшую щит.

– Ты не ушибся, мой господин? – спросил Катон, помогая Нарциссу выпрямиться.

– Нет, всё в порядке, – бросил в ответ Нарцисс. – Пусти меня, солдат. – Он отпихнул Катона и поспешно бросился вдогонку Палласу.

– Очаровательный типчик, а? – заметил Макрон.

– Так он же вольноотпущенник, – прошипел Фусций. – Таким не стоит позволять вот так обращаться с преторианцем. Неправильно это.

Пока император забирался в носилки, те, кого здесь собрали, чтобы выслушать его короткое сообщение, начали потихоньку продвигаться обратно к своим носилкам и лошадям, желая поскорее выбраться на дорогу в Рим, прежде чем там возникнет толкотня. Центурион Луркон сложил ладони рупором и выкрикнул очередной приказ своим людям:

– Шестая центурия! Следовать строем за императорскими носилками!