Саймон Скэрроу - Преторианец

Аполлодор между тем продолжал свою лекцию, указывая на овраг, вернее, промоину, ведущую к реке.

– Как видишь, государь, я приказал построить несколько плотин, каждая со шлюзом, чтобы мы имели возможность контролировать сток воды по мере осушения территории вокруг озера. Если бы мы просто прорыли канал от озера к реке, как, кажется, предлагал вначале твой советник Паллас, это вполне могло бы вызвать переполнение русла Тибра и, следовательно, наводнение в Риме, как только основной поток воды достиг бы города.

Нарцисс захихикал:

– Не самая удачная идея моего друга, увы. Тем не менее у Палласа имеются свои достоинства и таланты, в чём бы они ни выражались.

– Совершенно верно. – Клавдий покивал. – Моя жена, императрица, очень высоко его ценит.

– Ох, я и не сомневаюсь, что очень высоко, – прошептал Макрон.

– Ш-ш-ш! – цыкнул на него Катон.

Инженер между тем вёл процессию дальше по дорожке, которая была прокопана в склоне промоины. Каждые полмили или около того здесь высилась очередная плотина, позади которой вода, вытекающая из озера, заполняла всё пространство промоины и скапливалась там. Был уже почти вечер, когда процессия наконец достигла последней, самой высокой плотины. У её основания струился небольшой ручеёк, заворачивая за поворот промоины. Её стенки здесь были, кажется, более крутыми, чем возле озера. Ручеёк питал кульверт, водопропускной канал. На противоположной стороне промоины работала группа рабов, они грузили в фургон неиспользованные брёвна. Они поклонились императору, после чего продолжили работу.

Аполлодор задержался возле основания плотины. Здесь она была укреплена длинными деревянными брусьями, поддерживаемыми мощными кольями, вбитыми в землю вертикально. К центральным несущим брусьям были привязаны канаты, они тянулись к боковым стенкам промоины, где крепились к валам мощных воротов, прибитым к земле кольями.

Нарцисс опасливо взглянул вверх, на вершину плотины, уходящую ввысь футов на пятьдесят.

– А тут стоять безопасно?

– Совершенно безопасно! – Аполлодор уверенно улыбнулся. Он выступил вперёд и шлёпнул ладонью по одному из несущих брусьев. – Чтобы вытащить один такой, требуются усилия сотни людей, налегающих на вороты. Когда настанет нужное время, именно это и произойдёт; но это случится, только когда мы полностью расчистим путь воде, по которому она пойдёт в приток Тибра, а потом и в саму реку. А пока что никакая сила, разве что мощное землетрясение, не сможет сместить эти брусья. А как только мы спустим всю воду, скопившуюся за плотиной, мы двинемся вверх по промоине, осушая по очереди все скопления воды за всеми плотинами, пока не доберёмся до самого озера. Таким образом мы будем контролировать сток, и уровень воды в Тибре повысится совсем незначительно, да и то на короткое время. – Он отступил назад и с нескрываемой гордостью осмотрел плотину, своё творение. Но тут же, вспомнив об императоре, Аполлодор торопливо обернулся к нему: – Все приготовления к празднеству по случаю завершения работ закончены, государь. Сейчас мы проследуем дальше, надо всего лишь завернуть за поворот этой промоины. Там, на берегу, всё готово. Окажи мне честь, государь!

– Что? О да! Конечно! – Клавдий улыбнулся. – Буду оч-ч-чень рад, молодой человек! Веди нас!

Тут Нарцисс выступил вперёд:

– Государь, уже довольно поздно. Мы вряд ли успеем вернуться в город до наступления ночи. Полагаю, разумнее было бы отправиться обратно в Рим прямо сейчас, без промедления.

– Ерунда! – Клавдий нахмурился. – Зачем? Ты что, боишься темноты? В любом с-с-случае, этот человек проделал тут замечательную р-р-работу! И самое меньшее, что мы можем для него сделать, это отп-п-праздновать его успех!

Нарцисс покорно склонил голову:

– Как скажешь, государь.

Император похлопал Аполлодора по спине:

– Веди нас, мой мальчик! Вперёд!

Промоина загибалась вправо, после чего расходилась, открывая широкий простор впереди. А там, через пару сотен шагов, поблескивала на солнце поверхность воды, текущей к Риму. Там, на берегу, стояло несколько столов, сдвинутых вместе и покрытых огромным красным полотнищем. На нём стоял гигантский торт, искусно сложенный в форме плотины, которую они только что лицезрели. Позади столов ждали наготове тридцать или даже сорок помощников Аполлодора. При приближении императора все они низко склонили головы.

Клавдий довольно улыбнулся. Подошёл к столу и обозрел торт:

– Превосходно! Великолепно! Полагаю, на вкус он так же хорош, как и на вид, а?

– Должен быть, государь. Лучшие кондитеры обшарили весь Рим в поисках ингредиентов для этого творения.

– Выглядит весьма аппетитно. Я хочу первым его попробовать, хорошо?

– Конечно, государь. – Аполлодор щёлкнул пальцами, и один из рабов бросился вперёд с ложкой для императора. Клавдий помедлил секунду, потом вонзил ложку в синее желе позади кондитерской плотины. Затем обернулся к свите:

– Трибун Бурр, давай сюда одного из своих людей. – Клавдий обернулся к Аполлодору: – Никаких обид, молодой человек. Я просто забочусь о собственной безопасности.

– Я понимаю, император.

Бурр повернулся в седле, собираясь отдать приказ кому-то из шестой когорты, но, прежде чем он успел вымолвить хоть слово, из рядов выступил Тигеллин:

– Я готов, государь!

Бурр открыл было рот, потом пожал плечами и кивнул. Катон почувствовал, как у него напряглись все мышцы, когда центурион прошёл вперёд, миновав двух германцев-телохранителей. Он остановился на небольшом расстоянии от императора, возникла короткая пауза, потом Клавдий поднёс ложку с желе ко рту Тигеллина. Тот наклонился вперёд и проглотил предложенное. Его челюсти некоторое время двигались, потом он проглотил. Возникла новая пауза, прежде чем Клавдий вопросительно поднял брови:

– Ну?

– Потрясающий вкус, мой господин!

– Ничего вредного?

– Ничего, господин.

– Очень хорошо. – Клавдий махнул рукой, отпуская Тигеллина, и тот отошёл назад, снова пройдя сквозь кордон германцев. Катон перевёл дыхание и чуть расслабился.

– Мы отведаем этого чудного торта, а затем будем возвращаться в Р-р-рим, – объявил император. – Трибун, можете приказать своим людям разойтись, пока я ем.

– Преторианцы! – рявкнул Бурр. – Разойдись!

Гвардейцы, посаженные на половинные рационы, с завистью поглядывали в сторону императора, отойдя от него на небольшое расстояние. Клавдий и его свита занялись тортом, негромко переговариваясь. Катон с улыбкой заметил, что Нарцисс предпринимает все усилия, чтобы протиснуться между своим хозяином и главным инженером, что он с обычной и привычной подобострастностью отвечает императору, но ледяным и хмурым взглядом встречает любые слова Аполлодора.