Френк Слотер - Чудо пылающего креста

Галерий же, однако, вовсе не намеревался предоставлять убежище старому забияке, поэтому Максимиану снова пришлось бежать — на этот раз в Арелат, где Константин принял своего тестя со всем подобающим его сану почтением. Максимиан поселился с дочерью и ее мужем, уверенный в том, что он объединяется с величайшей силой в империи, — и, разумеется, так оно и было.

Однако пока Константин играл в политику осторожного выжидания в Арелате, коалиция германских вождей решила воспользоваться тем, что значительная часть его армии находится на юге, и начать один из своих периодических набегов на Галлию. Крок проворно отразил нападение, но Константин решил предпринять марш-бросок на север и подавить восстание до того, как оно успеет ослабить его собственное положение в империи. И вот, оставив Арелат и находясь в Аргенторате, городе, расположенном в верховьях одного из главных притоков Роны, он получил ошеломительное известие.

Максимиан, говорилось в депеше от Дация, объявил, что Константин мертв, и провозгласил себя августом Галлии, Испании и Британии. Кроме того, он прибрал к рукам значительную казну, собранную Константином в Арелате во время его пребывания там, и щедро осыпал легионы дарами, явно стараясь купить их верность. Сам Даций, отказавшись передать командование Максимиану, оказался в заточении, но старый вояка ухитрился-таки послать с армейскими друзьями весточку Константину о предательстве тестя вместе с заверением, что Фауста с маленькой дочерью в целости и сохранности.

Константин с трудом прочел это письмо: глаза застилало кровавой дымкой ярости, буквы расплывались перед глазами. Бросив его Кроку, он подошел к окну и уставился невидящим взглядом на оживленную суету гарнизона, стараясь взять себя в руки.

— Так вот как твой тесть отплатил тебе за то, что ты дал ему убежище! — Крок разразился проклятиями. — Что будешь делать?

— Отправлюсь в Арелат — и как можно скорее. Завтра же выступаем на юг.

— Есть дорога покороче — по реке: в верховьях у Роны очень быстрое течение. Если Максимиан и впрямь считает, что ты умер, то, быстро спустившись по воде, ты захватишь его врасплох.

— Да, река — это лучшая дорога, — согласился с ним Константин. — Реквизируй все, что способно держаться на плаву. Я устрою своему тестю хороший сюрприз.

У Константина были все причины для того, чтобы со всеми войсками, которые он мог взять с собой, не подвергая опасности рейнскую границу, предпринять стремительный бросок на юг, ибо, несомненно, в качестве следующего шага Максимиан попытался бы заключить пакт с Максенцием в Риме, дающий им обоим власть над всей западной частью империи. Затем они могли бы пойти войной на Лициния и захватить плодородные провинции Иллирика, прежде чем Галерий собрался бы с силами, чтобы оказать им сколь-либо серьезное сопротивление.

Чтобы спуститься по реке к Арелату, требовалось менее недели, но известие о приближении Константина дошло до Максимиана раньше, когда кто-то с берега заметил плывущую на юг гигантскую армаду и, чтобы предупредить его, мчался день и ночь, уверенный, что получит хорошее вознаграждение. Войдя в Арелат, Константин узнал, что его тесть отступил в Массилию, лежащую на берегу моря, забрав с собой Фаусту с дочерью.

Поскольку Массилия была хорошо укрепленным городом, Константин отказался от обычной тактики прямого штурма, предпочтя нечто иное. Один с возницей и трубачом он разъезжал взад и вперед перед стенами города на своей золотой колеснице, стоя в развевающемся у него за спиной пурпурном плаще августа, и выкрикивал команду, адресованную легионам Массилии, приказывая захватить его именем город. Когда от Массилии не поступило немедленного ответа, он неохотно распорядился готовиться к штурму. Но около полуночи в его стане началось какое-то движение, и у палатки в сопровождении стражи и слуги с завернутым в одеяло свертком появилась облаченная в плащ женская фигура. Это оказалась Фауста с дочкой.

— Ты не пострадала? — быстро осведомился Константин.

— От собственного отца? — возмутилась она, видимо виня своего мужа за то, что ее выдворили из дома посреди ночи. — По-твоему, моя семья состоит из каких-то чудовищ?

Константин из реального опыта хорошо себе представлял, из каких чудовищ состояла ее семья, и знал, что чудовищ этих надо уничтожать. Но, радуясь, что она с ребенком снова рядом, он пропустил мимо ушей прозвучавшую в ее голосе резкую ноту.

— Слава Богу, что ты хоть в безопасности, — сказал он.

— Богов тут благодарить нечего, — колко возразила она. — Меня к тебе послал отец.

— Зачем?

— А что же еще ты мог бы ожидать? Да, он захватил власть, но только потому, что пришло известие о твоей смерти. Он боялся, что кое у кого из твоих военачальников может возникнуть такая же мысль.

— У Дация, например? — Уж он мог себе представить, что ей наговорил Максимиан — и во что она, похоже, поверила.

— Или у других. — Она совсем не заметила иронии в его голосе. — Отец сказал, что сдаст тебе Массилию, так что никакого кровопролития не будет.

— На каких условиях?

— Откуда у тебя такая подозрительность? Ведь он же только старается помочь тебе. Уж хотя бы будь ему благодарен за охрану твоих владений после того, как пришло сообщение, что тебя убили, когда ты гнался за германцами.

— А ты видела его? — спросил Константин. — Того, кто принес весть о моей смерти?

— Конечно, видела. Думаешь, я бы этому поверила, если бы не услышала собственными ушами?

— Полагаю, что нет, — согласился он.

— Значит, ты принимаешь предложение отца?

— Ты с ребенком и в придачу город Массилия — в обмен на его жизнь? С моей стороны было бы неблагодарностью не принять его.

— Я говорила ему, что ты будешь великодушен.

Снаружи раздался топот марширующих солдат, и вскоре появился Даций — во главе гарнизонного отряда. Старый вояка выглядел несколько поизносившимся, лицо было хмурым. За ним, спотыкаясь, брел Максимиан, который без своего пурпурного плаща казался маленьким и незначительным.

Даций приказал отряду остановиться и отдал приветственный салют.

— Город твой, август, — рапортовал он. — И один пленный…

— Я требую ареста военачальника Дация за то, что он захватил меня, когда я готовился сдать тебе Массилию. — Максимиан вышел вперед, чтобы обнять своего зятя, но что-то в неподвижном взгляде Константина остановило его. — Спасибо Геркулесу, что ты цел и невредим, сын мой! — сказал он как-то неубедительно, — Ведь нам сообщили, что ты умер.

— Спасибо, что присмотрел за моей семьей и моим царством, — холодно поблагодарил его Константин и приказал страже доставить на колеснице Фаусту с ребенком и Максимиана в Арелат. Он проводил их глазами, пока они не исчезли в темноте, удаляясь в сторону колесниц, затем повернулся и, положив руку на плечо Дация, провел старого друга в палатку и налил ему чашу вина.