Михаил Ишков - Адриан. Золотой полдень

Весь ноябрь, наперекор предсказаниям гаруспиков, Рим поливали дожди, донимала сырость. Сквозь клочья тумана с Капитолийского холма жалко посвечивала покрытая золотом крыша храма Юпитера Победителя. За неделю до объявленного прибытия императора, поток горожан покидающих город, заметно усилился.

Префект Лонг, долго пребывающий в сомнениях, в конце концов, тоже решил отослать маленького Бебия, а также рабынь и приживалок — вольноотпущенниц, проживавших в городской усадьбе, подальше от столицы. Пусть поживут в Путеолах* (сноска: Город, расположенный примерно в одной миле от Неаполя. Один из важных портов, через который осуществлялась торговля с востоком), на подаренной Траяном вилле. Он посоветовался с Эвтермом, тот одобрительно отнесся к этому решению. Не спорил он и когда патрон попросил его сопровождать сына и обеспечить охрану загородного поместья.

— Легионы легионами, но, боюсь, в Риме найдется немало желающих под шумок попользоваться чужим добром. Мы здесь в случае чего отобьемся, а ты уж там смотри по обстановке.

Когда Ларций заикнулся Зие о том, что неплохо бы и ей на время отправиться за город, она сразу закатила скандал. Префект попытался втолковать — поживешь на природе, отдохнешь, присмотришь за Бебием.

Та перевернулась на живот и в слезы!

Судорожно всхлипывая, наложница принялась упрекать Ларция в том, что тот хочет избавиться от нее, что ждет не дождется, когда в Рим привезут окрутившую его блудницу, чтобы без помех развратничать с этой проституткой. Затем женщина пригрозила покинуть дом Ларция. Если она ему больше не нужна, ты только скажи. Она не безродная азиатская шлюха, у нее есть свой дом, который подарил ей Адриан. Ты только дай знак, Ларций! Я не буду устраивать скандал, во весь голос рыдала она. Уйду тихо, незаметно. Соберу вещички, и, как мышь, прошмыгну под входной дверью.

Ларций вздохнул, с интересом и нескрываемым недоумением глянул на спину располневшей, в самом соку женщины, на большую грудь, выпиравшую сбоку. Он с интересом прикинул, сможет ли женщина, обладавшая такой огромной, мягкой и обволакивающей грудью, проскользнуть под дверью?

Не застрянет ли?

Трезво признал — нет, это ей не удастся, и ласково погладил сожительницу по спине, потом пониже спины. Та решительно отбросила его руку.

— Дай мне сопровождающих! — потребовала Зия, — и я немедленно покину твой дом.

Затем вновь залилась слезами.

Лонг не знал, что ответить, теребил край ночной туники, размышлял о том о сем. Вспомнил, как в ночь после приезда, когда она спросила его о причине холодности, он не стал ничего скрывать. Желание позаботиться о Тимофее объяснил необходимостью помочь несчастной девушке. Сослался на богов, требующих от смертных братской любви и сочувствия.

Зию сразу почувствовала неладное, начала допытываться, выспрашивать. Когда же окончательно вбила в голову, что Ларций решил избавиться от нее, начала настаивать, что имеет права на Ларция и на этот дом. Конечно, никаких прав у нее не было, но сказать об этом у Лонга язык не поворачивался, все‑таки они так долго прожили вместе. Когда же Зия вконец допекла его, префект напомнил сожительнице, что у нее есть собственное жилище. При расставании Адриан купил ей домик на Авентинском холме и в придачу несколько рабов. О своем имуществе Зия никогда не забывала, дом сдавала в наем, так что денежки у нее водились.

…Ларций смотрел на лежавшую на животе женщину, и вынужден был с прискорбием признать, что жаркая память о Тимофее тускнела с каждым днем.

Кто такая Тимофея?

Приблудная сучка, храмовая потаскушка. Слов нет, с ней хорошо, она броско красива, ласкова. Он обещал позаботиться о ней, и от своих слов отказываться не собирается. Лупа известил, что Тимофею отправили в Рим, но когда привезут? Без Зии скоро станет совсем тоскливо, но говорить об этом нельзя — вмиг на голову сядет.

Ларций наконец подал голос.

— Как знаешь, подруга. Если ты такая смелая, можешь оставаться. Я не хочу расставаться с тобой, но не забывай, это большой риск. Только богам известно, что будет со мной, когда приедет новый цезарь. Впрочем, если он не доберется до Рима, будет еще хуже.

Зия сразу повеселела, высохли слезы. Она перевернулась на спину, села и с прежним неподражаемым легкомыслием заявила.

— Зачем тебе бояться Адриана? Ведь ты же свидетельствовал в его пользу. Лупа сказал, что сила на его стороне. Адриан переборет и этого пережаренного Квиета, и кабана Нигрина, и тощего Цельза. Он защитит нас.

— Что ты понимаешь в политике!

— Уж побольше твоего! — заверила сожителя Зие.

К ней уже вполне вернулась прежняя хватка.

— Лупа завил — уж кого — кого, а меня Адриан всегда сумеет защитить, а о тебе похлопочу я, — она пощекотала его плечо и добавила. — Если будешь паинькой.

Проявляя снисхождение к мужчине, она заявила.

— Что касается храмовой блудницы, я не буду против, если, конечно, она будет знать свое место.

Ларцию почему‑то стало совсем тоскливо.

Уже ночью, насытившись Зией, он вдруг резко сел на ложе.

— Ты встречаешься с волчонком?

— Что ты! — принялась оправдываться женщина. — Это вышло случайно, на форуме. Он предложил подвезти меня до большого цирка. Только успел передать, что собирается навестить тебя, как на него напали люди Нигрина. Такие противные. Я их всех отшила.

В этот момент в дверь спальни постучали.

— Кто там? — спросил Ларций.

За дверью осторожно кашлянули.

— Это ты, старик?

Из‑за двери послышался голос прокуратора.

— Я, господин.

— Что случилось на этот раз.

— У нас гость.

— Ты его знаешь?

— Нет, господин

— Ты пустил в дом незнакомого человека?!

— Он просил, чтобы его пустили

— По какому праву?

— По праву милосердия. Он ранен.

Ларций в сердцах выругался, накинул на нижнюю тунику шерстяной плащ и направился в атриум. Там, опираясь о колонну, стоял невысокий, чрезвычайно бородатый мужчина. Одной рукой он зажимал рану в боку — кровь часто капала на мозаичный пол — в другой сжимал изогнутый вперед меч.

Увидев хозяина, гость вместо приветствия сообщил.

— Я ранен.

У Ларция стали круглыми глаза — незнакомец выразился по — дакски. Некоторое время он усиленно соображал, откуда в Риме может появиться вооруженный дак? Наконец дошло — по — видимому, этот варвар из личной охраны Лупы.

— Ты — раб Регула?

Незнакомец усмехнулся.

— Я служу Лупе, сыну Амброзона.

Затем он попросил.

— Железная лапа, прикажи, чтобы мне оказали помощь. Меня послали предупредить тебя, чтобы ты был осторожен.

Ларций дал знак прокуратору, и к раненому тут же поспешили Эвтерм и Таупата.

Они уложили его на лежанку.

Мальчишка с восторгом разглядывал тунику гостя с нашитыми на ней металлическими бляхами, на широкий кольчужный торквес, обнимавший шею, на свободные штаны — внизу штанины были стянуты ремешками от сапог — калигул, какие носили римские легионеры. Эвтерм обнажил рану, занялся раной.