Михаил Ишков - Адриан. Золотой полдень

Появившаяся в атриуме Зия тут же принялась командовать, разогнала мужчин, исключая Эвтерма, по — своему спросила о чем‑то у гостя. Тот кивнул, и женщина принялась аккуратно втирать в рану какую‑то мазь. Отвратительный запах распространился по внутреннему дворику. Уловив его, Ларций припомнил, что и его Зия часто натирала такой же дрянью. Одно слово, дикари! Тут ему пришло в голову, это именно Зия научила Таупату изъясняться на родном языке. Смеялась над пареньком, когда тот просил рассказать о Дакии, и все‑таки учила. Наконец раненного перенесли в перистиль, поместили в свободную комнату. Туда, по приказу Эвтерма внесли жаровню, полную горячих углей, кресло для господина.

Ларций сделал знак и все мужчины, кроме Эвтерма, удалились, да и тот остался только потому, что патрон жестом остановил его. Только Зия как ни в чем не бывало продолжала хлопотать возле раненого. Ларций долго смотрел на женщину, потом пальцем указал на дверь. Женщина гордо вскинула голову и с обиженно — независимым видом направилась к порогу. Ларций вздохнул, с унынием глянул на Таупату.

— Ну, а ты что стоишь?

— Интересно.

— Что интересно?

— Что будет.

Ларций не выдержал, повысил голос.

— А ну‑ка прочь отсюда? Постоишь у дверей. Посмотришь, чтобы никто поблизости не терся.

В этот момент раненный обратился к парнишке по — латински. Говорил он с ужасным акцентом.

— Ты чей? Из какого рода?

— Не знаю, — признался Таупата. — Мать говорила, что мы из Сармизегетузы, ее звали Ладией.

— Не помню такую, — признался раненный. — Ладно, ступай, а то хозяин прикажет выпороть тебя.

— С чего это? — возмутился Таупата. — Я силен, настойчив, сообразителен, служу честно, хочу помочь.

Засмеялись все, даже Ларций.

— Ладно, иди, защитник, — напомнил хозяин.

Когда мальчишка вышел, гость обратился к хозяину.

— Железная лапа, ты вырастил неплохого волчонка. Ему бы пройти обряд посвящения.

— Ага, и отведать римской крови, — иронично кивнул хозяин и спросил. — Как тебя звать?

— Сусаг, — ответил гость.

— Так вот, Сусаг, не порти мне раба. Если у тебя есть что сказать, говори. Час поздний.

— Лупа направлялся к тебе, однако возле арки Тита попал в засаду. Мы отбились, но хозяин ранен. Ему необходимо срочно повидаться с тобой.

— Что, прямо сейчас, посреди ночи?

— Нет, префект. Сейчас нельзя. Я же говорю, у арки Тита мы угодили в засаду. Но это еще не все — возле твоего дома на меня напали трое. Двоих я уложил, третий ушел. Другие вполне могут ждать поблизости.

— Ты хочешь сказать, что как только я выйду из дома, начнется свалка.

— И не малая. Вот почему я бы посоветовал тебе… Если я имею право советовать такому важному господину, как ты.

— Добрый совет, Сусаг, не разбирает званий. Я уж как‑нибудь справлюсь со своей римской спесью и выслушаю раба. Кстати, откуда ты меня знаешь?

— Я был в составе отряда Сурдука, которого ты утопил в пещере. Мне удалось выбраться из ловушки.

— В чем заключается твой совет?

— Выйди из дома затемно перед самым рассветом. Людей с собой много не бери. Думаю, к утру засаду снимут.

— Это очень важно?

— Важнее не бывает. Хозяин сказал, если Железная лапа не поверит, покажи ему это, — и раненный продемонстрировал браслет, который Лупа носил на руке.

— Это все?

— Все.

— Хорошо, отдыхай.

Ларций поднялся и вышел из комнаты. Вертевшийся у дверей Таупата сразу поинтересовался.

— Что он сказал?

Тут даже молчаливый Эвтерм не выдержал.

— Попридержи язык, негодник.

Сделав паузу, вольноотпущенник, обращаясь к мальчишке, распорядился.

— Сумеешь незаметно выбраться из дома?

— Ага, — лаконично ответил парнишка.

— Что «ага»? — вздохнул Эвтерм.

— Сумею.

— Смотри, если нашумишь, пеняй на себя. Обойдешь дом, проверишь, нет ли поблизости засады. Спустишься в город — не вздумай идти по лестнице! — проверишь, была ли стычка у арки Тита. Только быстро.

— Все сделаю, — пообещал Таупата. — В лучшем виде. Господин, — обратился он к Ларцию, — позволь взять оружие.

— Только кинжал и натяни легкую кольчугу. Ступай.

Когда парень ушел, Ларций и Эвтерм переглянулись.

— Значит, затемно? — спросил Эвтерм.

Ларций кивнул, потом добавил.

— Останешься здесь, проследишь за домом. Я возьму с собой Таупату и Тарба. Поедем верхом.

Зия в спальне расчесывала волосы. Пламя двух фигурных свечей издавало тусклый подрагивающий свет.

Заметив сожителя, она пожаловалась.

— Что творится, Ларций! Что творится!..

— Теперь ты убедилась, что тебе тоже следует отправиться за город?

— Зачем? — она пожала плечами. — Приедет Адриан, наведет порядок.

* * *

В путь Ларций отправился на исходе ночи, когда еще светили звезды, оповещая ранних прохожих, что тучи разошлись и можно ждать хорошей погоды.

Было тихо, только со стороны Колизея время от времени громко и вызывающе рыкали львы и трубили слоны, свезенные для боев на арене по случаю прибытия нового цезаря. Услышав львиный рев, Снежный резко скакнул вперед, начал часто перебирать копытами. Лонг чуть натянул поводья. Скоро миновали республиканский форум, крепость на Капитолийском холме, стены которой подсвечивали редкие факелы. На мосту Нерона, переброшенном через Тибр, томилась полусонная стража. Префекта с сопровождающими его Тарбом и Таупатой они пропустили без лишних вопросов — то ли узнали Снежного, слава о котором прокатилась по Риму, то ли поверили повязке на предплечье Лонга, удостоверяющей чин.

За мостом двинулись в сторону Ватиканского холма. Дорога, вымощенная шестиугольными плитами, тянулась в гору и перемежалась каменными мостиками, перекинутыми через глухие урочища, поросшие кустарником, лавровыми деревьями и кипарисами. Место, куда они направлялись, было памятным, зловещим. В последний раз Ларций побывал здесь лет двадцать назад, еще при императоре Нерве, предшественнике Траяна. Тогда еще был жив прежний хозяин, богач и самый страшный доносчик и обвинитель в Риме, сенатор Марк Аквилий Регул. Лонга привела сюда угроза разорения семьи, здесь его вынудили дать согласие взять в жены Волусию. Он, глупец, еще отбрыкивался! После женитьбы он с головой окунулся в семейное счастье. Вскоре последовала встреча с Траяном и новый призыв на службу, затем чередой пошли подвиги — разгром отряда Сурдука, овация в сенате, назначение префектом гвардейской конницы.

От воспоминаний кружилась голова. Не в силах справиться с волнением он придержал коня. Притормозил и Тарб, видно, догадавшийся о чувствах патрона. Только Таупата по — прежнему бдительно нес службу — паренек, отправившийся в путь на бойком соловом жеребце, первым въезжал на мост, осматривал опоры. Потом, не снимая правую руку с рукояти кинжала, левой подавал знак — все спокойно, можно двигаться.