Михаил Ишков - Семирамида. Золотая чаша

— Царь… — еще раз начал Ардис.

— У меня нет выбора, старик? Ты полагаешь, у ассирийцев не хватит колов для моих подданных?

— Полагаю, хватит, государь, — ответил Ардис.

— Вот и я говорю, — подхватил Сарсехим, — мне в замке делать нечего.

Бен-Хадад подтвердил свое распоряжение.

— Мы отправимся втроем!

— Возьми меня с собой, государь, — попросил Ардис. — Моя секира не знает промаха.

Сарсехим горячо подхватил.

— Возьми его, господин. Его секира не знает промаха. А меня оставь…

Бен-Хадад поморщился.

— Помолчи, а?..

Затем царь обратился к Ардису.

— Оружие здесь не поможет, старик. Впрочем, — он положил руку ему на плечо, — если настаиваешь.

— Благодарю, государь, — поклонился Ардис и предупредил. — Нам не обойтись без Хазаила.

— Этот зачем?

Сарсехим, отчаявшийся, страстно желавший нахлестать себя по щекам, вновь с неумеренной горячностью поддержал Ардиса.

— Без него, великий царь, нам не справиться с охраной замка.

— Ты в этом уверен, плут?

— Да, государь. И будь готов узреть страшное.

— Страха никогда не испытывал. Ты готов, евнух?

Сарсехим, поколебавшись, кивнул.

— Я готов, царь.

— Я тоже, — подхватил Буря, уже совсем другими глазами глядевший на царя.

— Я тоже, — поклялся Ардис.

Оставшись одна, Шаммурамат по запаху отыскала костровище, у которого еще совсем недавно грелись сидевшие в засаде сирийцы. Место было укромное, вдали от тропы, под вывернутой с корнем сосной. Женщина долго вглядывалась в затухающие, кроваво посвечивающие угольки и вспоминала то утро, когда, схваченная волосяной петлей, упала в объятья Нинурты.

Этот миг перевернул ее жизнь, обернулся долгим бесценным счастьем. Теперь Иштар требует оплатить долг. Она пристально смотрят на нее, смертную женщину, посмевшую назваться дочерью звезды.

Надо идти, но подняться сил не было. Хотелось еще посидеть, еще чуть — чуть помечтать, вспомнить все до секундочки, до последнего волоска на бороде любимого человека. Затем решительно встала, отыскала на чистом темном небе свою покровительницу, подтвердила — я готова. Мерцающая, небесная Иштар подбодрила — ты смелая, ты сможешь, я с тобой. Зрячая, словно кошка, женщина вернулась на тропу и двинулась в сторону замка.

Шла долго, отыскивала, как учил ее Ардис, едва натоптанные следы. В рассветных сумерках подкралась к замку — часовой на башне откровенно спал. Она еще успела удивиться — разве можно спать на посту? — затем решительно ударила рукоятью меча в деревянные ворота.

Начальник немногочисленного караула, не решаясь сразу войти в святилище, каким казалась ему спальня госпожи, несколько минут восторгался, затем, собравшись с духом, легонько постучал в дверь. Сердце забилось гулко, неоднозначно — быть в числе послушников, это одно, а удостоиться чести доверить повелительнице свое семя, это совсем другое. Может, теперь госпожа, к которой благоволит могучая владычица подземного мира, снизойдет к нему и откроет доступ в святилище. Пустит на ложе, на котором сейчас пребывал поганый враг. Говорят, он смирился…

Ответа не было. Воин постучал погромче.

Опять молчание.

Внезапно дверь распахнулась, и грозная Гула гневно глянула на отшатнувшегося стража.

— Зачем ты разбудил меня, Намтар?

— У нас гость, — ломким от страха голосом предупредил страж.

— Что за гость? Откуда здесь взяться гостям?

— Не знаю, госпожа. Он стучит в ворота. Своего имени не назвал.

— Пустите в него стрелу и дело с концом.

— Он спрятался, госпожа и не отвечает. Требует, что ты, госпожа, вышла к нему.

— Я?! Чего ради. Откройте ворота и убейте его.

— Ее, госпожа. Это женщина.

— Значит, гостья?

— Да, госпожа.

— Чего она хочет?

— Она хочет поговорить с тобой, госпожа.

— Не много ли чести. Хотя… Подожди.

Она скрылась в комнате и оттуда донесся ее звонкий голос.

— Представляешь, Нинурта. К нам пожаловала гостья. Интересно, кто же это может быть?

С высоты крепостной башни она окликнула спрятавшегося в тень воина.

— Кто ты? Чего тебе здесь надо?

Снизу ответили после короткой паузы. Сердце Гулы замерло, когда она услыхала.

— Отдай мне мужа, сестра. Он мой по воле богов.

Гула отшатнулась, схватилась за стенные зубцы.

— Кто ты?

— Твоя сестра, Шаммурамат.

— Зачем ты явилась, мразь?

— Я пришла за своим мужем. Верни мне мужа, сестра.

— Если надеешься, что прежнее родство поможет тебе, ты заблуждаешься. Прошло много времени, и я знаю, кто виновник моих несчастий. Ты отплатишь мне за все.

— Я готова, только верни Нинурту.

— Он уже не твой муж. Он — мой муж, кем он и должен был быть. Ты украла его у меня. Теперь я вернула свое.

— Я не верю.

— Хочешь убедиться? Хорошо, тогда выполни все, что я тебе прикажу.

— Я согласна. Я знаю, что ты мне прикажешь.

— И будешь безропотна?

— Да.

— Посмотрим. Сейчас тебе спустят веревочную лестницу. Взобравшись на стену, ты спустишься во двор, здесь сложишь оружие. Запомни, если ты надеешься обмануть меня, и за твоей спиной прячутся воины, тебя расстреляют из луков. Ты готова?

— Да.

Когда со стены упала веревочная лестница, Шами укрепила дух словами — помоги мне, Иштар! — и начала взбираться на башню. Там ее встретил воин, чье лицо было прикрыто забралом, в прорези шлема светились откровенно безумнее глаза. Он держал в руках лук со вставленной в приямок стрелой.

Женщина показала ему обе руки, затем по каменной лестнице спустилась вниз и положила на плиты лук и колчан со стрелами, рядом, вместе с поясом, пристроила меч — акинак и кинжал.

С галереи, обводящей внутренний двор небольшой крепости раздался властный голос.

— Сними шлем.

Шами с той же неспешностью повиновалась.

— Ты отрезала волосы? — удивилась Гула. — Тебе оказалось мало моей косы. За что ты невзлюбила то, что составляет красоту женщины?

— Они мешают в бою.

— Ты жаждешь схватки? Тебе нравятся кровь, страдания, смертные муки? Хорошо, ты все получишь сполна. Сними кожаный жилет.

Как только Шами исполнила приказание, Гула, обращаясь к сопровождавшему ее Намтару, потребовала.

— Не спускай с нее глаз!

— Будет исполнено, госпожа.

Шами приблизилась к лестнице, ведущей на галерею. Гула, заметно успокоившаяся, надменная, потребовала.

— Сними серьги?

— У меня нет сережек, — ответила Шаммурамат.

— Я сказала — сними. Исполняй! — повысила голос Гула.

Шами сделала вид, что отстегнула серьги и якобы бросила их на пол.

— И не спорь более! — приказала Гула. — Ты сама выбрала свой жребий. Тебя никто не звал сюда.

— Меня позвала любовь. Я пришла спасти своего мужа.

— Что ты знаешь о любви. Для тебя любовь — похоть, ты не способна овладеть мужчиной так, чтобы он стал послушен и покорен. Твоя любовь — наваждение, дикая степь, мираж, до которого нельзя дотронуться рукой.