Роберт де Ропп - Если я забуду тебя…

Если вы живете в удовольствиях и не знаете сильных изменений судьбы, тогда молите богов, чтобы они никогда не посылали вам слишком больших успехов. Большего и неожиданного успеха надо бояться больше, чем поражения, потому что успех заставляет нас преувеличивать свои силы, пытаться совершить невозможное или противозаконное, и в конце концов как и Икар упал с высоты после попытки долететь до солнца, так и мы идем к полной катстрофе. Я сразу же предложил это поучение, когда размышлял о ходе войны между римлянами и евреями и о событиях, случившихся после поражения Цестия Галла. Именно полный разгром, глубина унижения, перенесенного римлянами, стали той приманкой, что довела евреев до гибели. Действительно, если какой-нибудь бог жалел бы уничтожить этот народ, вряд ли он смог бы сделать его конец более бесспорным, чем дав ему вначале войны вкус абсолютной победы. И это опьяняющее вино успеха полностью лишило евреев чувства меры, так что они утратили всякое представление о силе Рима и собственной слабости. Ликуя они решили, что все римские полководцы глупцы, вроде Цестия Галла, и забыли, что самая мощная империя мира располагает людьми, которые не являются не глупцами, ни мерзавцами, и что разгром одного легиона и выигранная война это вовсе не одно и то же. До чего же правильно было сказано, что тот, кто выигрывает первое сражение очень часто проигрывает последнее.

Когда новости о поражении Цестия Галла наконец-то были сообщены императору Нерону, он слегка отвлекся от развата, в который был погружен, и постарался найти полководца, который бы смог восстановить порядок в Иудее. Человек, которого он выбрал для выполнения этой задачи, происходил из малоизвестной сабинской семьи и звался Тит Флавий Сабин Веспасиан, полководец, отличившийся в военных кампаниях как в Британии, так и в Германии во время правления Клавдия. С моей точки зрения это был хороший выбор. В свое врем Веспасиан был большим другом моего отца, и дом, где он родился, находился всего в нескольких милях от нашего имения недалеко от города Реата. Как только трирема, доставившая полководца из Александрии, вошла в гавань Кесарии, я присоединился к легионерам, собравшимся поблизости, чтобы взглянуть на человека, которого так обласкала судьба. Через одного из трибунов мне удалось передать сообщение, что я, Луций Кимбер, сын его старого друга, служу в Двенадцатом легионе в Кесарии.

Как только Веспасиан узнал об этом, он послал своих людей, чтобы они привели меня во дворец прокуратора. Я обнаружил его окруженного офицерами высокого ранга, включая его сына Тита и многих трибунов. Не могу отрицать, что я был несколько смущен присутствием столь важных лиц, так как хотя опыт, полученный мною на начальном этапе мятежа, и делал меня в военном отношении ветераном, я был всего на всего юнцом перед людьми, окружающими Веспасиана, которого по большей части состарились в многочисленных кампаниях. Веспасиан сердечно приветствовал меня, собственноручно налил мне в кубок вина и предложил сесть. Затем он с нетерпением стал расспрашивать о своем старом друге Флавии Кимбере, и я рассказал ему, что и мой отец, и мой брат были убиты во время мятежа, и что теперь я один являюсь носителем нашего имени. Эта весть возбудила в Веспасиане негодование, особенно когда я поведал ему об избиении римского гарнизона в Иерусалиме. Однако, у меня не было намерения возбуждать дальнейший гнев римлян против евреев, ведь, как вы знаете, мои симпатии были разделены, и я все еще надеялся, что мятеж удастся подавить без большого кровопролития. И потому я рассказал о событиях, которые привели к беспорядкам и описал нетерпимость Гессия Флора.

— Мятеж, — говорил я, — дело рук фанатиков и грабителей, этих зелотов и сикариев. Если бы власть была у первосвященников и фарисеев, был бы заключен мир и установлен порядок. Было бы трагично, если бы целая страна была разрушена из-за проступков кучки фанатиков.

Веспасиан согласился с этим, но добавил, что если мятеж быстро распространится и охватит не только Иудею, но и Галилею, Самарию и Идумею, то ему придется предпринять жесткие меры для восстановления порядка. Недопустимо, заявил он, чтобы римляне, разбившие в боях величайшие народы, терпели неповиновение такого маленького народа как евреи. Сразу стало очевидно, что имеет в виду Веспасиан, так как римляне решительно поднялись, вознамерившись полностью подавить бунт. Весь день по улицам Кесарии сновали вооруженные люди. В добавлению к нашему несчастному Двенадцатому легиону, который после позорной утраты орлов стал посмешищем для римской армии, Веспасиан привел с собой Пятнадцатый легион, знаменитый своей доблестью. А его сын Тит добавил к этому числу еще Пятый и Десятый легионы, доставленные морем из Александрии. Три царя — Агриппа, Антиох и Соем — вновь предложили огромные множество полуобученных всадников и аравийских лучников. Веспасиан принял эти войска без особого восторга, так как не особенно врил в воинские способности этих вспомогательных войск. Когда же цари сказали ему, что желают сопровождать свои войска, он вежливо посоветовал им оставаться дома и заниматься своими царствами. Фактически, он дал понять, что в этой компании никогда не будет пяти главнокомандующих.

Как же влияет на войско великий полководец! Даже в лучших условиях армия Цестия Галла была всего на всего неорганизованной толпой. Армия Веспасиана по контрасту была необыкновенно эффективной военной машиной. Решив раз и навсегда избавиться от позора предыдущего поражения, Веспасиан не давал войскам передышки, он беспрестанно мурштровал их и обучал всем аспектам военного искусства. Ни одна деталь не прошла мимо его внимания, и он не щадил себя, лишь бы войска имели достаточно провианта. Он всегда был среди войск, и говорил он не только с трибунами и центурионами, но и с простыми легионерами, деля с ними все трудности маневров, проводимых в Сирии, которые и правда до того напоминали настоящую войну, что в учебных сражениях несколько человек погибли. Ничего он не требовал с большей суровостью, чем немедленного подчинения приказам и постоянной готовностью ко всему. В лагере часто раздавались неожиданные тревоги, учебные сражения начинались в любое время дня или ночи. Легионеры должны были находиться в состоянии постоянной готовности к маршу, и он лично вел их, иногда всю ночь пешком, чтобы совершить неожиданное нападение в намеченном месте. Под влиянием усиленной дисциплины войско, испорченные командованием Цестия Галла и Гессия Флора, вновь обрели мужество и стали выглядеть и действовать, как полагается римским войскам. Однако Двенадцатый легион по прежнему шел без орлов, и Веспасиан не позволял им получить новые орлы, до тех пор, пока они доблестью не искупят позорного поражения от рук сикариев.