Михаил Голденков - Северный пламень

— Генерал, — повернулся к облаченному в лимонного цвета форму генералу Магнусу Стенбоку Карл, — вы когда-нибудь видели Балтийское море зимой?

— Э-э, видел, Ваше величество, — неуверенно отвечал генерал, не зная, как именно следует ответить.

— Зимнее Балтийское море… — Карл, грустно ухмыльнувшись, посмотрел на стоявшего рядом ксендза. — Нет более безнадежного, пусть и весьма торжественного зрелища, зрелища бесконечного ледяного крошева, раскинувшегося до самого горизонта, святой отец. Царство снежной королевы… Ледяные торосы, защищающие зыбкие дюны от вязких на морозе волн… А там, в небе, словно отражение этого ледяного царства, висит желтая дымка, и только мелькающие белыми точками крикливые чайки без всякого успеха ищут корм… Грандиозная, торжественная красота, от которой мороз по коже, святой отец, красота и даль, которую совершенно не хочется постигать…

— Могу представить, Ваше величество, — склонил голову ксендз, не совсем пока что понимая, куда же клонит король, но восхищенный столь поэтичным описанием зимы на Балтике.

— Этот пейзаж вам не напоминает зимнее Балтийское море? — указал перстом в желтом лосине Карл в сторону моря полесских лесов и разлившихся рек.

— Что-то есть в этом прекрасное, но лишь для созерцания, Ваше величество, — отвечал Стенбок. — Желания изведать и познать эти леса, увы, возникло бы, вероятно, у натуралиста, но не у короля Карла XII. Вероятно, вы правы, Ваше величество. Торжественная безнадежность — вот что есть этот пейзаж для нас. Если для этого места у натуралиста в руках лишь посох, а в кармане блокнот и увеличительное стекло, то у Карла XII целая армия людей, коней и пушек. Это море, Ваше величество, не для нашего судна.

Сырой запах сбросившей снежный покров земли и море девственного бескрайнего леса полесских пущ…

Генерал Магнус Стенбок

Карл с тоской смотрел вдаль, кивая своим длинным носом, соглашаясь с генералом Стенбоком.

— Я достиг пределов невозможного, — Карл сложил подзорную трубу, бросая взгляды то на ксендза, то на Стенбока, — я нашел свои Геркулесовы столбы.

— И куда теперь, Ваше величество? — Стенбок с надеждой смотрел, как Карл задумчиво то складывал, то раскладывал трубу Может быть, в голову короля пришла идея вернуться в родную Швецию? Давно пора!

— Куда теперь? Поворачиваем на Волынь, мой генерал, — вздохнул Карл, — Литва — слишком большая для моей армии страна. Такая же большая, как и Швеция, и такая же редко населенная и непроходимая. И Петр не желает давать нам здесь битвы… Бежит, как заяц. А можно ли ловить зайца охотничьим эскортом со сворой собак? Может, и можно, но нелепо и не стоит затрат. А тут некоторые хотели, чтобы я еще на Москву пошел!..

Тем временем царь Петр, довольный, что удалось сохранить и увести хотя бы половину от гродненской группировки, выехал в Вильну, подписав приказ об увольнении Георга Огильвия…

Набок схілілося… После Гуканья вясны пришли-таки первые теплые дни. Грязь и слякоть прошедшей мокрой зимы уже изрядно подсушили солнечные лучи. В Несвиж вернулись с зимовки грачи, важно разгуливая, уткнувшись своими белыми клювами в прошлогоднюю траву в поисках завалявшихся семечек…

Долгое раздумывание Кароля привело к тому, что к его родному городу как к гнездовью вражеских сил подтянулась шведская армия под командованием подполковника Траутветтэра, майора Алекса Спэнса и еще одного немца — ротмистра Дрофеншульца. Они вначале отправились к Миру, где стоял обоз тысячи казаков Мазепы. Против них был выслан авангард, состоящий из молдаван, союзников Карла. В мохнатых шапках с соломенным пучком в знак отличия от прочих валахов, молдаване налетели на обоз казаков, и завязалась кровавая сеча. Нападение было, впрочем, столь неожиданным, что казаки так и не смогли организовать оборону, а шведские валахи, порубив неприятеля, удалились, уводя с собой десятерых пленных…

Траутветтэр приказал спешно идти на Несвиж, до которого от Мира по дороге было каких-нибудь три часа быстрого марша. Этот город великого канцлера, союзника Фридриха Августа, должен быть сожжен — так решил Карл… Окруженный валом и рвом Несвижский замок впечатлял шведов и своими размерами, и своей красотой… То были неприступные размеры и неприступная красота… Замок предстал перед северными воителями возведенной на полуострове мощной фортецией на правом берегу реки Уши, подпертой плотиной, которая образовала два пруда — Паненский и Пионерский. Окруженная широким водяным рвом, где уровень воды регулировался, Несвижская твердыня была фактически островной, с двумя водными рубежами. Архитектор Джованни Бернардони построил замок таким образом, что дворец защищали не только крепостные стены и башни. Благодаря сооруженным каналам и системам прудов замок был окружен водой со всех сторон. Позаботился Бернардони и о многочисленных подземных тайниках и тайных ходах, ведущих из дворца. Длинный деревянный мост, идущий через озеро, соединял замок с городом. Сей мост доходил до оборонительного рва с переброшенным через него подъемным мостом. Сам замок имел форму четырехугольника размером сто семьдесят шагов на сто двадцать, окруженного высоким земляным валом с бастионами по углам и башенками на них. В годы нападения Алексея Михайловича на ВКЛ князь Хованский дважды штурмовал эту твердыню, и дважды замок отбился. Отобьется ли сейчас?

В Несвиже самого Кароля Станислава не оказалось, а комендант замка Болиман не впустил в крепость казаков. Не впустил, ибо так велел ему сам хозяин замка.

— Пан Болиман, ни в коем разе не воюйте со шведами и не помогайте против них воевать московитам, — давал наказ Болиману Кароль Станислав, — близок день, когда мы все перейдем в лагерь шведского короля…

Таким образом, люди Ивана Мазепы — две тысячи казаков под командованием полковника Михаловича — оказались меж двух огней, а точнее, между огнем шведов и холодной закрытой стеной замка литвин…

Рано утром 14 марта Траутветтэр выстроил драгун и быстро атаковал одновременно ворота и городские валы. Отстреляв по первому заряду, казаки бросились к рынку, где уже лихорадочно готовились к обороне их товарищи. Трескотня мушкетов и пороховой дым запрудили рыночную площадь, но драгун это не остановило. Они атаковали стремительно, рубя палашами направо и налево. Между драгунами и казаками завязал с я бой, но бой короткий: оставив на земле до трех сотен порубленных и застреленных из драгунских мушкетов товарищей, казаки бросились в укрытия. Полковник Михалович, один из лучших воинов Ивана Мазепы, так и остался лежать на земле в луже крови… Пятьсот казаков укрылось в здании коллегиума. В замок вновь никого не пустили. Крепость угрюмо молчала, как гигантская рыба: ни выстрелов по шведам, ни помощи казакам…