Ярослав Зимин - Корабли надежды

Юрий Долгорукий действительно встретил беглых на реке Айдар, но встреча эта для него оказалась трагической. В Шульгинском городке осенней октябрьской ночью весь его отряд был перебит казаками Булавина. Погиб и Юрий. Тогда против Булавина со всем войском пошел Василий Долгорукий.

Атаман Войска Донского послал в Санкт-Петербург письмо, в котором сообщил о бунте «вора Кондрашки» и пообещал доставить его царю в клетке. Тут Захар но выдержал:

— Как же так, свой же казак Булавин был. И он на него донес? Зачем же?

— А затем, что за выданного царю Степана Разина богатым и верным царю казакам вышла прибавка царева жалованья в пятьсот четвертей хлеба и сто мешков муки, а за Булавина хоть и поменьше, но тоже что-то могли богатеи от царя получить. Ну, ты но перебивай, слушай, что дальше было. Булавин, преданный старшиной, все же отбился от царевых войск. Он овладел Черкассами и приказал посадить на цепь казачью верхушку, а самых богатых с семьями сослал в верховья Дона, туда, где больше всего «голутьбы» было, так ненавистной низовым, богатым казакам.

Захар и прижавшийся к нему Акоп слушали затаив дыхание.

Казаки, которым все это было знакомо, пригорюнились, задумчиво смотрели на потрескивавший углями костер.

— Только недолго Кондрат Булавин праздновал. Через два месяца разбили его царские войска под Азовом. Погиб скоро и сам Булавин. И что тут началось! Василий Долгорукий и богатое казачество стали сыскивать спасшихся булавинцев в самых потаенных местах, казнили их без суда и следствия, избивали семьи, грабили и поджигали их дома. Вот так-то!

Старшой помолчал. Молчали и его слушатели. Потом, вздохнув, стал продолжать:

— В это самое время из похода на Астрахань вернулся на Дон с отрядом казаков близкий друг Кондрата Игнат Некрасов — атаман станицы Есауловской.

Игнат увидел, как расправляются с булавинцами, и понял, что и его ждет такая же участь. Он быстро, пока не подошли войска Долгорукого, собрал всех, кому могла угрожать расправа домовитых казаков, а их оказалось более пятнадцати тысяч взрослых, а вместе с семьями так и до семидесяти тысяч стало.

Игнат не помышлял о мести, не такой он был человек. Игнат хотел спасти близких ему людей от расправы. И спас. Он с казаками ушел настолько стремительно, что ему но помешали ни царские войска, ни казачья старшина.

Вот так и начались наши скитания. Сначала некрасовцы ушли на Кубань. Тогда она была еще под властью османов. Сюда пока но могла дотянуться до них длинная рука русского царя. И здесь они дали клятву: под власть царя не возвращаться.

Так что нам возврата пока нет. Здесь хотя нам и худо, да все живые и вольные! Да и власть от нас далеко. Так что, будете дальше слушать? — спросил старшой.

Все примолкли.

— Турки встретили казаков без радости. Они силу казацких сабель по опыту хорошо знали. Султан потребовал клятвы в верности — они эту клятву дали. А что было делать? Оговорили себе только право сохранить веру и обычаи.

После смерти Петра императрица Анна Иоанновна засылала послов к Некрасову, обещая забыть прошлое, если казаки вернутся в Россию. Ей но поверили и не вернулись. Тогда она обратилась к султану с требованием вернуть казаков насильно. Но казаки не послушались. А тут в одном из боев в низовьях Кубани погиб Некрасов. И некрасовцы ушли с Кубани. Часть из них оказалась на Дунае, а большинство ушло к Мраморному морю. Вот здесь мы стали жить. К нам с Дону долго еще приходили те, кому грозила расправа. Приходили к нам староверы, преследуемые церковью, приходили позже оставшиеся в живых пугачевцы.

Вот так и стали наши деды жить здесь: рыбачили, охотились, разводили скот, пахали землю, сеяли привезенную с собой пшеницу, просо, горох. Станица наша по-турецки называется Бин-Эвле, что значит «Тысяча домов», а сами мы се назвали Некрасовской. Живем мы по древним казацким законам. Немного торгуем с турками и греками.

— А грамоте русской кто вас учит? Читать, писать умеете? — с интересом спросил Захар.

— Грамоте мы ученые. Писать но очень. А читать — читаем. Только книг мало. Старые истерлись. Мы их переписываем. Учимся по церковным книгам. На всю станицу один поп, он и учит. Теперешний ужо стар и наследника не имеет. Как помрет — беда будет.

Перед Захаром были внуки и правнуки тех, кто ушел с Дона. И хотя никакой писаной истории у них но было, все они до деталей знали свое прошлое, помнили имена и фамилии предков, сохранили язык и обычаи.

Когда далеко за полночь вернулись рыбаки с вымененными на рыбу солью и кое-какими обновами, разговор о прошлом «Игнат-казаков» на время прервался. Вся артель приняла деятельное участие в разгрузке баркасов, вернувшиеся делились своими впечатлениями о виденном на бригантине.

К Захару подошли братья Лаврины. Они сказали, что Манопуло сначала встревожился долгим отсутствием Векова, но потом поговорил с рыбаками и успокоился. Он передал, что зайдет за Вековым завтра после полудня. Захар поблагодарил братьев и отправил их спать к Акопу.

Из возобновившегося разговора Захар узнал, что у казаков был свой свод законов, оставленный Игнатом Некрасовым, — «Заветы Игната». Заветов было много, и каждый казак выучивал их наизусть еще в детстве.

«Заветы Игната» определяли, что жениться можно и на чужих, а вот выходить замуж — только за своих; всякие ссоры с турками запрещались, общение с ними могло быть только по торговым, налоговым или военным делам, да и то с разрешения казачьего круга; ни один казак но мог уходить из станицы в одиночку; в случае войны казаки выступали на стороне Порты, но подчинялись только своему атаману; наживать добро можно только трудом, даже на войне казак не должен грабить, ибо такое добро неправедно; церковные дела подчинялись казачьему кругу, поп, который не выполняет его решения, может быть изгнан и даже казнен; шинки в станице запрещались, чтобы народ не пропал.

Захару особенно понравился завет о ведении имущественных дел: все заработанное сдавалось в войсковую казну, из неё каждый получал две трети, одна треть всех заработков шла на помощь больным, одиноким старикам, на покупку оружия в случае войны. В мирное время по особому договору с султаном казаки в армии не служили, а платили откуп. Некрасовские казаки отличались высочайшей честностью. Им во время войны поручалось охранять войсковые кассы, государственную казну и султанские гаремы.

Наказания за провинность и нарушение «Заветов Игната» были суровы, назначались кругом и исполнялись тотчас. За малую вину полагался штраф, за более тяжкую — наказание розгами. Секли не только рядовых, но и атаманов.