Режин Дефорж - Авеню Анри-Мартен, 101

Вопрос остался без ответа, лишь усилив поток слез.

Франсуа Тавернье позвонил, чтобы предупредить, что вернется только завтра утром, к этому времени все должны быть готовы к отъезду. Руфь одобрила этот отъезд и убедила Лауру в его необходимости.

— Ни о чем не беспокойся, — сказала она Леа, — я обо всем позабочусь… Пока Сидони поправляется, она поживет здесь. Обещай мне писать почаще и держать в курсе всех событий.

Бернадетта Бушардо, опечаленная новой разлукой с сыном, никак не отреагировала на их отъезд.

В десять часов Лоран высвободился из объятий Камиллы, в последний раз поцеловал спящего сына и, взяв свой рюкзак со сменой белья, вышел в ночь. По тропинке, идущей в обход дома Файяров, Леа проводила его до дороги. Откуда-то с обочины вынырнул человек, ослепив их своим фонарем.

— А, это ты, — сказал он, погасив свет. — Нужно спешить, самолет не будет ждать.

Из кустарника он достал два велосипеда.

Лоран поцеловал Леа в лоб.

— Береги себя и моих, — произнес он, осторожно освобождаясь от рук, пытавшихся его удержать.

«Сто девяносто пять убитых!.. 17 мая 1943 года в ходе бомбардировок союзников в Бордо погибли сто девяносто пять человек».

С каким удовольствием повторял эту фразу Герольд Паки с парижского радио! Пострадали привокзальные кварталы, движение поездов нарушено. «К счастью, — эгоистично подумала Леа, — мы вовремя уехали».

Какая была суматоха! В этот субботний день, накануне Пасхи, толпы людей с детьми, свертками и корзинками штурмовали поезда на Париж. И как только Франсуа Тавернье удалось получить купе первого класса? Это было похоже на чудо, поскольку даже коридоры вагонов были забиты народом. Не желая оставлять маленького Шарля, Камилла отказалась пойти с ними в вагон-ресторан.

Оказавшись в ресторане, Леа пожалела, что не осталась в купе, где можно было перекусить снедью, которой снабдила их в дорогу Руфь. Большинство столиков занимали немецкие офицеры и солдаты или мужчины и женщины, всем своим видом выражавшие пресыщенность и равнодушие. При появлении двух хорошеньких девушек все повернули головы в их сторону. Леа и Лаура предъявили метрдотелю свои билеты и получили самый скверный за все время войны обед. Увидев разочарованное лицо Леа, Франсуа рассмеялся. Под голодным взглядом молоденького солдатика Лаура почти не притронулась к своей еде…

После радостной встречи с Альбертиной, Лизой, Франсуазой и ее малышом к Лауре отчасти вернулось хорошее настроение.

Леа нашла, что тетушки и Эстелла выглядят усталыми и постаревшими.

После приезда в Париж Франсуа лишь раз появился на Университетской улице и исчез сразу после ужина.

Руфь в письме сообщила им о самоубийстве доктора Бланшара. Как и супруги Дебре, он без колебаний покончил с собой, чтобы не заговорить под пытками. Жан и Рауль Лефевры находились в форте «А». Их пытали.

Об участи молодых людей Франсуа Тавернье рассказал еще в машине по дороге в Бордо. Их отвезли в дом № 197 по улице Медок, где грубо допрашивали, даже Жана, которому рана в груди причиняла ужасные страдания. Ничего не добившись от братьев, их избили и бросили в подвал. Палачи прекратили пытки только потому, что побоялись забить их насмерть. Доктору Бланшару разрешили осмотреть Жана. Ему удалось извлечь пулю, не причинившую молодому человеку серьезного вреда. В ту же ночь доктор покончил с собой, проглотив ампулу с цианистым калием. Тавернье узнал об этом через несколько дней…

С тех пор Лаура никогда не упоминала имени Мориса Фьо.

На прилавке книжного магазина «Галлимар» на бульваре Распай лежали лишь несколько потрепанных томов. Леа перелистала пожелтевшие страницы одной из книг. Имя автора ничего ей не говорило. Подошел продавец, знакомый ей с начала войны. На нем были брюки для игры в гольф и ботинки на толстой подошве.

— Не советую покупать эту книгу, мадемуазель. Она того не стоит…

— Мне нечего читать, и я не знаю, что выбрать… Почему ваши полки пусты?

— Сейчас покупают все подряд. Мы продали почти все свои запасы и не можем их пополнить.

— Но почему?

— Потому что французы вновь начали читать. А что им еще делать? Не будешь же каждый день ходить в кино! Вот люди и читают.

— А что читают?

— Все подряд: Гомера, Рабле, Спинозу, теологов… Но у меня есть кое-что и для вас. Мы придерживаем новинки для своих старых клиентов. Что вы скажете насчет последнего романа Марселя Эме?

— Я знаю, вам нравится этот автор.

— Очень. Держите, я завернул книгу, чтобы другие не видели.

— Как она называется?

— «Человек, который проходит сквозь стену».

Леа вышла из магазина, прижимая к груди драгоценную книгу. Наконец-то ей предстоит приятный вечер! Она перечитала по нескольку раз все, что было в небольшой библиотеке тетушек. Никогда еще ей не было так скучно в Париже, рядом с Камиллой, посвящавшей все свое время сыну, тетушками, говорившими только о продуктах, Лаурой, проводившей дни, а иногда и ночи, у Франсуазы, вместе с которой они коротали вечера в барах и кафе, и Эстеллой, которая становилась все более ворчливой из-за боли в ногах…

Леа не хватало Монтийяка. Она опасалась, что, несмотря на присутствие Руфи и Сидони, Файяр вновь примется за старое. Близился июль, и у Леа не было никакого желания проводить его здесь. На улице было невероятно душно. Что же будет в августе? Если только Франсуа Тавернье не возьмет на себя заботу развлечь ее… Но его нет! Месье исчез! Где он? Со своими лондонскими, а может, немецкими дружками?

Мужчины оборачивались ей вслед, когда она шла по улице в голубом в красный горошек платье, не скрывавшем ее стройных ног в высоких белых сандалиях — подарке Франсуа. Вся во власти своих мрачных мыслей Леа ничего не замечала…

Дома она положила книгу вместе со шляпкой на столик в прихожей. Тетушки принимали гостя.

— Ну, вот наконец и ты! Месье Тавернье ждет тебя уже больше часа.

Она подавила желание подбежать и броситься в его объятия.

— Здравствуйте, я уже думала, что вы умерли.

— Леа! — укоризненно воскликнули тетушки.

— Ничего, мадемуазель, это всего лишь шутка. Подобный юмор — одна из составляющих ее очарования.

— Месье Тавернье, вы очень снисходительны к этому ребенку.

— Тетя Лиза, я уже не ребенок, и мне наплевать на снисходительность месье Тавернье.

— Что за характер! Парижский воздух вас совсем не изменил.

— Просто я ужасно скучаю.

— Этого я и боялся. Я везу вас на загородную прогулку.

— Так поздно! Скоро пять часов!

— Это недалеко… Пятнадцать минут…

— И это называется загородная прогулка?.. В пятнадцати минутах от дома!

— Вот увидите: дикая природа, чудное место, немногие о нем знают.