Режин Дефорж - Голубой велосипед

— Ты забываешь, что я — нет.

— Верно. Но ты же любишь меня.

— Неправда. Но даже если бы и так, неужели ты считаешь меня мерзавцем, способным бросить Камиллу? Особенно…

— Особенно?

— Да это же дорогой д'Аржила!

— Тавернье! Как вы поживаете?

Он был потрясающе элегантен. «Настоящий выскочка», — обманывая саму себя, подумала Леа, увидев перед собой высокую фигуру в безупречно скроенном костюме мышиного цвета.

— Увы, не так хорошо, как вы. В восторге, что снова вижу вас, мадемуазель Дельмас.

Леа в бешенстве тряхнула головой, что заставило нахала улыбнуться.

— Вижу, вам это не доставило такого же удовольствия. Позвольте откланяться. Сегодня вечером мы сможем побеседовать подольше.

Взмахнув рукой, Тавернье удалился, по дороге поздоровавшись с двумя-тремя посетителями.

— Не могу его видеть. Наверное, я его неправильно поняла. Неужели ты пригласил его на сегодняшний вечер?

— Да, он уже много раз говорил, что хотел бы повидать Камиллу.

— Ну что же, сегодня она поразвлечется.

— Ты несправедлива. Он бывает и забавен, и очарователен.

— Трудно поверить. Он не отесан. Мне здесь надоело. Давай уйдем.

Погода испортилась: солнце вроде не скрылось, хотя небо и помрачнело.

— Похоже, пойдет снег, — произнес Лоран, направляясь к министерской машине, которая только что подъехала к тротуару.

— Да, поехали. Мне зябко.

— Неудивительно. Ты недостаточно тепло одета. Садись быстрее в машину.

Усадив Леа, он прикрыл ее плащом и обнял за плечи.

Несколько секунд они ехали в молчании.

— Пожалуйста, на Университетскую улицу.

— Обними меня покрепче. Так теплее, — опуская голову на плечо спутника, сказала она.

Леа прикрыла глаза. Она чувствовала, что молодому человеку передается ее волнение. Вскоре она не могла больше сдерживаться.

— Поцелуй меня.

Лоран попытался не обращать внимания на тянувшиеся к нему губы, но Леа медленно привлекла его к себе. И он перестал сопротивляться. Забыв о Камилле, о присутствии шофера, он впился в ее губы, и время перестало для них существовать. Когда он, наконец смог оторваться, машина медленно скользила по Университетской.

— У какого номера остановиться, лейтенант? — хрипло спросил смущенный водитель.

— Остановите здесь.

— Хорошо, лейтенант.

Леа смотрела на него с торжествующим видом. «Словно зверь», — мелькнула у Лорана мысль. Попытавшись привести себя в порядок, он руками пригладил растрепавшиеся волосы. Автомобиль остановился. Не дожидаясь, пока шофер откроет ей дверцу, Леа со шляпкой в руке вышла из машины. Лоран проводил ее до подъезда.

— Извини меня за то, что произошло.

— К чему извиняться? Было очень приятно, разве нет? Не делай такой мины, быть влюбленным — еще не катастрофа. До вечера, моя любовь.

Лейтенант д'Аржила на мгновение замер у захлопнувшейся перед ним двери.

Хотя отец и настаивал на том, чтобы Леа поторопилась со своим туалетом, они прибыли с двадцатиминутным опозданием на устраиваемый в их честь Лораном и Камиллой прием. В тот вечер она обновляла длинное облегающее платье из черного сатина, купленное ею вскоре после приезда в Париж. Увидев свою дочь в платье, плотно, будто сверкающая вторая кожа, обтягивавшем ее тело и открывавшем руки и плечи, которые из-за черной ткани, подчеркивавшей их белизну, выглядели вызывающе обнаженными, Пьер Дельмас воскликнул:

— Ты не можешь явиться в таком виде!

— Право, папа! Такова Мода, все женщины носят облегающие платья.

— Может быть. Но для молодой девушки оно неприлично. Сними его.

Глаза Леа потемнели, губы сжались.

— У меня нет другого платья. Или я пойду в этом, или не пойду вообще.

Зная дочь, Пьер Дельмас понимал, что переубедить ее не удастся.

— Набрось хотя бы шаль, — капитулировал он.

— У меня есть кое-что получше… Посмотри, что мне одолжила тетя Альбертина. Свою пелерину из чернобурки.

Ее туалет завершали длинные бриллиантовые серьги, одолженные у Лизы и придававшие впечатление хрупкости затылку с зачесанными вверх волосами.

Молоденькая горничная провела их к заваленному одеждой гардеробу. Под раздраженным взглядом отца Леа сбросила свою пелерину. Все взгляды обратились на нее, когда, опираясь на руку отца, держа сумочку из черно-белого стекляруса, она свободной походкой вошла в гостиную.

— Как ты хороша, Леа! — воскликнула Камилла, одетая в простенькое длинное платье из черного крепа с юбкой в сборку, с белым, скромно украшенным камеей корсажем и рукавами до локтей. — У меня есть для тебя сюрприз. Посмотри, кто у нас.

— Рауль! Жан!

Как ребенок, бросилась Леа обнимать братьев Лефевров. Оба были в военной форме.

— Какое счастье! Что вы делаете в Париже?

— Были в увольнении, — ответил Рауль.

Жан уточнил:

— Возвращаемся на фронт.

— Наш поезд отправляется завтра утром, и мы зашли повидать Камиллу и Лорана, которые и пригласили нас к себе на вечер.

— Мы хотели к тебе зайти, но Камилла сказала, что ты придешь и что тебе надо бы устроить сюрприз.

— Просто замечательно, — с сияющей улыбкой посмотрев на Камиллу, сказала Леа.

— Пойдем, я тебя познакомлю с нашими друзьями.

Леа поочередно начала здороваться с генералом, с полковником, с академиком, с известным писателем, с прославленным художником, с милой женщиной, с двумя дамами зрелого возраста и с… Франсуа Тавернье.

— Снова вы!

— Какой любезный прием! Не могу не узнать вашего обаятельного характера.

Леа решительно повернулась к нему спиной.

— …оборотная сторона не хуже…

Она стремительно повернулась:

— Оставьте ваши грубости!

— Моя дорогая, если женщина надевает платье определенного рода, то не для того, чтобы мужчины замечали лишь его цвет. Вы так не думаете? Справьтесь у нашего дорогого Лорана д'Аржила.

— О чем следует меня спросить? — осведомился Лоран, остановившийся рядом.

— Мадемуазель Леа очень хотела узнать, к лицу ли ей платье и нравится ли оно вам.

— Очень, — пробормотал Лоран. — Извините, кажется, Камилла ищет меня, — сказал он, отходя.

— Вы грубиян! — бросила Леа, обращаясь к Франсуа, который громко расхохотался. Прямо перед подходившим к нему генералом.

— Ну как, Тавернье? Удалось?

— Еще нет, генерал.

Леа направилась к буфету, где Рауль и Жан жарко спорили с ее отцом.

— Мы говорили о родных местах, — сказал Рауль. — Вы когда возвращаетесь?

— Думаю, что побуду здесь еще недолго. Мне хотелось бы прослушать курс в Сорбонне. Папа, ты звонил маме?

— Да.

— Она согласна?

— О Сорбонне она заметила, что учебный год уже давно начался, но ты можешь остаться на пару недель, если тетушки не возражают.

— Конечно, они согласны. Спасибо, папочка. Ты тоже задержишься?