Виктор Андриянов - Полынь чужбины

Да что это я тебе про всякую дребедень?

Совсем ведь не о том сказать хотела.

Понимаешь, Танюшка, что здесь главное? Чувства обострены, обнажены, человек виден как на ладони. И, мне кажется, нет пустоты. Пустоты во всем.

Видишь, как я рассуждаю теперь. Как солидный человек, уже кое-что повидавший. Улыбаешься?

А осталась я такой же миниатюрной, если не сказать больше.

И, что кривить душой, скучаю по Москве. Хотя знаю, мой дом здесь, на Севере. Сама понимаешь, я ведь девчонка без претензий, из Марьиной рощи родом. А твой отец всегда любил повторять: в Марьиной роще люди попроще...

Комментарий Лены.

В одном письме всего-то и не опишешь. Вот разговор о том же счастье. Прибыли к нам недавно новые девчонки, сразу после школы. Некоторые на волю вырвались от папенек да маменек.

Наш совет секретарей комсомольских организаций рейд провел: чем занимаются по вечерам новички, как к новой жизни приобщаются, чем свой досуг в общежитиях заполняют.

Зашли мы в одну из комнат пятиэтажки: четыре девчонки проживают. Дым от сигарет. Хоть топор вешай. Магнитофон включен — блатные песенки. На столе бутылка «грушек-яблочек» (так бывшие «бичи» дешевое вино называли). На танцы девчонки готовятся.

Одну из них наш комсорг уже видел на танцплощадке, мягко говоря, раскованной. В этот раз он был неумолим: напишем родителям, как вы себя тут ведете, на ударных стройках,— и баста. А то и отправим плацкартным вагоном восвояси. А, надо сказать, наказание это страшное: отчислить из коллектива. У нас даже шутят: если в давние времена в Сибирь отправляли, то сейчас, как наказание,—билет туда, откуда ты приехал.

Так вот. «Не надо,—говорю,— никаких писем. Оставьте меня с ними».

И поговорили по душам. Я включила магнитофон:

— Пусть записывает. О своей жизни расскажу. О том, как я счастье понимаю.

А потом предложила: останьтесь сами, хотите чай, хотите кофе, приготовьте и расскажите каждая о себе, запишите на пленку. Пусть с этого и начнется история вашей трудовой биографии.

Наверное, помогло. Мои подшефные девчонки сейчас в совете общежития, а одна даже групкомсоргом стала.

Да, вот я об органном концерте написала, что в Москве слушала. Здорово. Очаровательно. И зал известному органисту долго аплодировал. Столица.

А вот теперь еще об одном концерте расскажу. Приезжает в наш поселок молодежный фольклорный ансамбль. Аппаратура у ребят тяжелая, ребята обливаются потом, а их руководитель, спасаясь от комаров, натянул на себя футляр от контрабаса: шутники посчитали—120 кг комаров на одном квадратном километре.

Концерт проходил в тесном зале столовой на промбазе. Народу — битком. А люди все идут и идут. Возле меня примостился на скамеечке Павлик (парню лет шестнадцать, его все в поселке Павлом Валериевичем называют). Он приехал в гости к отцу, здешнему инженеру. Парень категоричен, максималист, как и многие молодые.

— Ну и песни! «Купалинка», «Выйду я на реченьку». Один человек их может спеть, а я насчитал семнадцать артистов.

— Да ты в глаза зрителей посмотри. Видишь ты у кого-нибудь пустоту?

Начался концерт. Ведущая объявляет: «Купалинка» исполняется в честь комсорга отдел строя Иры; «Зозуленьку» мы посвящаем комсомольско-молодежной бригаде, которая за сутки смонтировала больше трехсот кубометров конструкций — это четырнадцать железнодорожных вагонов; а потом называли еще имена. И так весь концерт. И все на «бис».

Присмирел Павлик.

Через несколько дней встречаю паренька возле промбазы, гаечный ключ держит. Оказывается, поступил в бригаду жестянщиков, там делают совки, лопаты, оборудуют вентиляцию в столовой, той самой, где был концерт. Улыбается паренек: «Может, и для меня когда-нибудь песню споют. Вот и стараюсь.— А потом добавил: — окончу школу и буду поступать в летное училище, хочу на Севере вертолетчиком работать».

И я его поняла. Поступит и приедет сюда. Понимаете, человеку нужен праздник души. И счастлив тот, кто ощутит его.

А я не жалею, что приехала сюда. Хотите, еще прочитаю стихи, которые мне нравятся? Андрей Дементьев написал. В «Юности» напечатали.

Не жалейте своей доброты и участья,

Если даже за все вам —усмешка в ответ.

Кто-то в гении выбился,

Кто-то в начальство...

Не жалейте, что вам не досталось их бед...

Никогда, никогда ни о чем не жалейте.

Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.

Пусть другой гениально играет на флейте.

Но еще гениальнее слушали вы. .

Слушали Лену и старались ничего не забыть. Впрочем, может быть, и упустили что-то. Но для читателя выбрали главное. Правда, из письма Лены к Виктору, ее бывшему мужу, кое-что опустили. Было там много подробностей сугуоо личных.

Как пишется новейшая история

Тесная комнатка. Маленький столик. На стене график дежурств дружинников. Командир их отряда Валерий, с пышной шевелюрой, чуть тронутой сединой, с усами и бородой, делает в журнале последнюю запись: дежурство прошло спокойно, происшествий в городе не было.

Много рассказывали об этом бригадире монтажников, человеке в высшей степени справедливом, не одному помогшем найти свою дорогу в жизни. Бессменный вожак дружинников. А еще: первый в Ноябрьском экскурсовод. Естественно, на общественных началах.

Так мы и условились с Валерием Федоровичем: завтра воскресенье, он уже договорился в управлении — «газик» нам выделяют, часиков в шесть утра и отправимся.

— Вы в первой пятиэтажке остановились? — спрашивает Валерий.—Значит, нам по пути. Хочу перед сном заглянуть к своим ребятам, они там на монтаже дома, соревнуются с соседней бригадой.

И начал рассказывать не о своей бригаде, а о соседней: как они учились у нее гнать стены, когда чуть ли не ежедневно снег валил. Только успели очистить этажи, снова метель. И опять берись за лопату, а не за монтаж. Стыки заделывать на таком холоде — дело непростое. Вот тогда в соседней бригаде и родилось новшество: соорудили самодельную «пушку» для прогрева стыков. Повозились немало, но дело пошло. Попробовали во всех бригадах. Получилось неплохо.

А что же бригада самого Валерия Федоровича? Да ничего особенного, говорит, трудимся, как все. Начали по-новому делать крепления для установки панелей: деревянные подпорки соединяли крестовиной-хомутом. Изобретение не всемирного значения, но что поделаешь, когда не было нормального крепления— струбцин. Подвели снабженцы. И такое бывает. Может быть, это интересно? Первыми злобинский метод применили, перешли на полный хозрасчет. Впрочем, опыт у них уже был, еще там, на Украине, где в одной же бригаде работали с ним ребята. А когда начали отбирать кадры сюда, на Север, Валерий Федорович первым подал заявление. Сразу и не отпускало начальство. Но удалось уговорить...