Жозеф Кессель - Всадники

– Мне даже нет нужды давать команду воинам. Я поеду прямо, а через минуту от тебя и твоего коня останется только кровавое месиво, мясо да кости.

– Действительно, ты это можешь, – согласился Уроз. – Именно поэтому ты и должен пропустить одинокого безоружного человека.

– Посередине дороги? – с недоумением поднял брови вверх пуштунский вождь.

– Но я-то уже нахожусь посередине, не так ли? – ответил Уроз.

Женщина выпрямила грудь. Под шелком ее туники выпятились два бугра. Звякнуло серебро браслетов и ожерелий.

– Да что ты его слушаешь? – крикнула она мужу. – Если он сумасшедший, пусть Аллах примет его останки.

Глаза вождя пуштунов, неотрывно глядящего на Уроза, продолжали сверлить его.

– Даю тебе минуту и только одну минуту, чтобы сойти с пути, – решил повелитель племени.

Но тут натиск сзади, которого он не смог сдержать, сдвинул все вокруг.

Всадники, которые сидели на верблюдах, следовавших непосредственно за вождем и его женой, все видели и поняли причину остановки. И тоже остановились. Те, что ехали за ними, хотя и не знали причины, но тоже остановились. Однако из-за большого расстояния, на которое растянулся караван, и из-за расположения его на местности, остальные не видели, что голова колонны остановилась. Караванщики, всадники и пешие продолжали идти вперед. Пастухи и собаки продолжали подгонять стада. Волна набегала на волну. И прилив настиг, наконец, передних бактрианов-гигантов.

Они устояли. Хозяева не дали им команду двигаться вперед, а они слишком кичились своей силой, своей статью, своим положением, чтобы подчиняться давлению каких-то там низших животных. Вросшие в землю огромными эластичными ножищами, они продолжали стоять, будто каменные, сопротивляясь всем своим весом, всей своей мощью. Это равновесие длилось несколько секунд, как раз те несколько секунд, когда вождь кочевников заканчивал разговор с Урозом. Но нажим все нарастал, и гиганты-верблюды начали поддаваться напору. Половодье оказалось сильнее.

Они покачнулись, ноги их оторвались от пыльной дороги и дюйм за дюймом стали скользить навстречу вставшим перед ними коню и всаднику. Передней паре наступали сзади на ноги, их толкали, давили на них металлическими и кожаными украшениями, терлись о них, раздражали звяканием тысяч бубенчиков, от чего они в конце концов утратили способность воспринимать волю хозяев. Они дико закричали, и из их разверзшихся пастей хлынул поток слюны.

Этому бешенству стихий нужен был объект. И лучшей мишенью для ярости оказались эти гномы – конь и всадник – смехотворное препятствие, которое ничего не стоило повалить, растоптать, раздавить и, смешав с дорожной пылью, превратить в кашу. И они сделали шаг в сторону всадника.

Рефлекс Джехола оказался более молниеносным, чем мысль Уроза. Конь возненавидел этих двух гигантских уродов. Незнакомый ему запах хны, побрякушки и плюмажи, отвратительный дождь их брызгающей слюны, упрямство, с которым они преграждали ему путь, – все это с самого начала встречи инстинктивно настроило его против них. Когда же они вздумали наступать, Джехол их опередил. Громкое, пронзительное ржание коня перекрыло голоса врагов. Он чуть отступил для разгона, встал на дыбы и пошел в атаку. Этот зверь, вдруг вставший перед ними вертикально, его гневный вызывающий крик, внезапность нападения вызвали удивление бактрианов, отчего они опешили, и их порыв угас. Не успели они сдвинуться с места, как жеребец кинулся на них. При всем их росте, при всей их силе они испугались и расступились.

Уроз, пригнувшись к гриве коня, заметил расщелину в стене, покрытой темным и густым мхом. Джехол устремился вперед. Ноги Уроза вплотную прижались к раздутым мохнатым бокам, и из-за сломанных своих костей он вновь ощутил такую нестерпимую боль, что ему захотелось тут же умереть. А когда он увидел, что ему противостоит целая колонна плотно прижавшихся друг к другу, спаянных друг с другом верблюдов, то подумал:

«Ну и пусть! А если меня убьют, то по крайней мере я умру на серединной линии…»

Перед огромной, плотной массой животных, сквозь которую он не мог пробиться, Джехол опять встал на дыбы. Первый ряд отступил, второй – тоже. И третий тоже отступил. Какой-то момент длилось равновесие сил.

Но вот конь опустился на передние ноги. Дыхание его было хриплым и учащенным, взгляд – безумным. Ему не хватало места для маневра и битвы. В одном шаге перед ним стояла стена верблюдов, гнев которых нарастал. Со всех сторон его окружали бактрианы, причем так тесно, что он буквально слышал, как бурлит в их животах гнев. И Уроз, и Джехол почувствовали одновременно, что вот сейчас их задушат и раздавят.

Со сломанной ноги Уроза слетела повязка, штаны внизу порвались. Обнажились сломанные кости и гниющая плоть. Принц кочевников задумчиво посмотрел на него.

– Я не могу иметь противником человека в твоем положении, – сообщил он Урозу о своем решении. – Проезжай!.. Дарую тебе жизнь, поскольку ты уже был ранен.

– А я дарую тебе жизнь, оттого что у тебя такой конь, – смилостивилась и женщина с ружьем. – Проезжай…

Вождь племени обернулся, отдал распоряжение и приказал своему гиганту двигаться дальше. Соседний, на котором восседала женщина, пошел рядом. Послышалось мерное позвякивание их бубенчиков. Пыль из-под их ног накрыла Уроза с головой. А Джехол двинулся прямо вперед по узкой дорожке, образуемой расступившимися верблюдами с панашами, по мере того как передавалась от ряда к ряду вглубь каравана команда вождя. Он ехал по осевой линии.

– Подними меня повыше, – повернулась Зирех к Мокки.

Из-за сутолоки на дороге они потеряли из поля зрения Джехола и Уроза. Когда караван вновь тронулся в путь, они не знали, что с теми произошло.

Мокки легко поднял над головой Зирех, такую маленькую и такую богатую счастьем. Сквозь пыль она увидела в лучах заходящего солнца, как внутри каравана, в самой середине его, прокладывается какая-то борозда, прокладывается всадником, движущимся навстречу стаду.

– Это он, – наклонился Зирех к саису. – Он едет по серединной линии…

– По-другому он бы не согласился, – пошевелил шеей Мокки.

Каким-то кошачьим движением, неожиданным, гибким и быстрым, Зирех отцепила пальцы Мокки от своей талии и соскользнула на землю вдоль его тела. Глаза под выпуклым, упрямым лбом горели гневом.

– Гордишься им, да? – крикнула она. – А если бы конь погиб?

– Да цел Джехол, раз Уроз на нем едет, – успокоил ее Мокки.

– Еще неизвестно, как все кончится, – настаивала на своем Зирех. – Он не доехал и до середины каравана.

– Тогда пошли к нему, – позвал ее саис.

Зирех не стала раздумывать. Та пара на первых верблюдах, которая внушала ей священный ужас, успела удалиться в облаке пыли. Теперь мимо них ехали и шли люди, которые по-своему положению, одежде и поведению казались ей менее опасными. К тому же они шли вместе со стадами. А к животным Зирех была такая же привычная, как и Мокки. Они вошли в поток четвероногих.