Жозеф Кессель - Всадники

Он сжимал рукой под рубашкой кожаный амулет, который всегда носил на шее. Уроз схватился за него в тот самый момент, когда ворон взлетал, чтобы не отпускать его до конца встречи.

Поединок начался. Глава района поднял руку. Хозяева баранов одновременно, одинаковым движением руки легко подтолкнули бойцов навстречу их судьбе, и был этот жест одновременно и командой, и знаком доверия, и дружеской лаской.

После чего оба присели на корточки с бесстрастными лицами и отсутствующим взглядом.

Гром шел справа, а Бич слева. Шли они с чрезвычайной осторожностью. Копыта их словно измеряли, прощупывали почву. И в такт шагам опущенные морды слегка равномерно покачивались, а глаза, напряженные и проницательные, не переставали следить за головой, грудью, боками и ногами противника.

Зрители замерли. Они чувствовали, как с каждым шагом в этом сближении нарастает неумолимая воля. Самая что ни на есть восхитительная тревога поселилась в их сердцах.

Наконец, сблизившись футов на пятнадцать, бойцы остановились. Промежуток времени, в течение которого они стояли, упершись копытами в траву, оказался столь ничтожным, что его просто никто не заметил. Толчок ног и всего тела был таким мощным, что зрители практически не увидели, как бараны преодолели разделявшее их расстояние. Всем показалось, что стук рогов раздался незамедлительно после рывка вперед. И тут же Гром и Бич отскочили, словно огромные шерстяные мячи, на расстояние большее, чем в первый раз. Они готовились к новой атаке.

Более проворным оказался коричневый с подпалинами, сверкавшими на солнце огнем. Он обогнал Бича на одно мгновение, на один шаг. Этого казалось достаточно, чтобы получить преимущество в скорости и мощи. Когда лбы с великолепно закрученными рогами стукнулись, Бича отбросило назад. Раздался первый крик толпы. Но белый баран с черными пятнами не упал и не дрогнул. Он сохранил равновесие и сообразительность. Гром, не переводя дыхания, повторил атаку. Бич отскочил в сторону. Противник скользнул вдоль его бока. Только шерсть слегка всколыхнулась. Он бросился вперед, чтобы заставить противника, которого ему уже удалось обмануть, потерять равновесие. Тщетно. Гром, не останавливаясь, повернулся кругом, уперся ногами в землю, вобрал шею в плечи. Лоб Бича ударился о такой же каменный лоб.

По-прежнему сидя на корточках с непроницаемыми лицами, хозяева баранов позвали тех длинным, странно модулированным голосом. Гром и Бич тотчас вернулись на исходные позиции. Хозяева стали ощупывать суставы животных. Еще до того как кончился осмотр, Гром ринулся вперед. Никто из присутствующих не смог бы сказать, повиновался ли он только собственному инстинкту или какому-то движению пальцев, утонувших в шерсти. Хозяин Бича, неприлично выругавшись, встал и обеими руками подтолкнул барана. Но было уже поздно. Гром пробежал половину расстояния, отведенного для разбега. Земля уже звенела, как бубен, под его копытами, а Бич только еще делал первый шаг. Инстинктивно он догадался, что атака лоб в лоб не оставляет ему никаких шансов. Когда до Грома оставалось два шага, он отскочил влево. Но дважды обмануть противника одним и тем же способом у него не получилось. Он развернулся, сохранив всю инерцию разбега, и изо всех сил ударил Бича в плечо. Казалось, что именно из этого удара родился гортанный, глубокий крик толпы. Ветер донес его до самых скал, и гроты с Буддами откликнулись эхом.

Мокки прислонился щекой к щеке Уроза, и губы его пропели:

– Клянусь Пророком, твой сильнее. Ты выиграешь.

Уроз локтем ударил саиса по лицу, оттолкнул (удача сопутствует лишь тому, кто не пытается высказываться вместо нее) и еще крепче сжал амулет в ладони, взмокшей от пота.

Удар, нанесенный Бичу, подбросил его вверх и опрокинул на спину.

Крики превратились в вой. Уроз с трудом удерживался, чтобы не присоединиться к нему. Гром собрался, напрягся и кинулся на противника, бессильно лежащего вверх животом… Наступала минута умерщвления.

В ту же секунду Бич дважды перевернулся с непостижимой ловкостью и быстротой. Противник атаковал пустое место, где еще не выпрямилась трава, на которой только что лежал массивный Бич.

Теперь всеобщий крик был обращен к другому барану. Бич стоял на ногах. Бич несся навстречу противнику, который возвращался. Преимуществ разгона не было ни у кого из них. Их силы выровнялись. И они откровенно рвались в бой. В глазах у них горели одинаковые искры ярости. Но на этот раз рога их стукнулись совершенно без пользы. Оба стояли, целые и невредимые, не отступив ни на шаг, упершись мордой в морду. Хозяева отозвали их к себе.

Все сразу заметили, что Бич идет слишком медленно. Походка его была неуверенной, дыхание учащенным. Одни кричали, что у него треснула ключица, другие, что вывихнуто колено, третьи, что от сильного удара повреждены легкие, а кто-то считал, что ему больше не хочется драться. И все сходились на том, что Гром бегает быстрее, что он более выносливый и что теперь победа ему обеспечена.

Когда Бич подошел к человеку, вырастившему его, тренировавшему и дрессировавшему его, он первым делом приподнял и слабо пошевелил ногой с белым носочком над копытом. Он положил ее на раскрытую ладонь и тихонько забрал обратно.

Зрители притихли. Когда они вновь заговорили, голоса их были сдержанными, неуверенными. Люди обменивались репликами:

– Он, что, просит приободрить его?

– Уж не прощается ли он с хозяином?

– И с жизнью тоже?

– Никак, он просит прекратить поединок?

Хаджи Заман, вместо того, чтобы разглядывать барана, на которого он поставил, повернулся к нему спиной. Бледное лицо его тянулось к скелетоподобному типу, сидевшему за ним.

– Хозад! Хозад! Когда ворон накрыл своей тенью другого барана, это значило, что я не должен был его выбирать, да? Это он так сообщал мне, что тот родился под плохой звездой?

Хозад ответил ему, не мудрствуя:

– Ну откуда мне знать, о святой человек, как надо толковать предсказания? Это же ведь не я ходил в Мекку.

И тут же добавил, заискивающе и жадно:

– Но ты все-таки дашь мне, дашь денег на траву сновидений?

Но теперь он увидел перед собой под зеленой чалмой только жирную морщинистую шею. Хаджи Заман уже не думал о нем.

Бич и Гром вновь приготовились к бою.

И тут произошло нечто, удивившее даже самых мудрых и опытных знатоков. На полпути Бич, движения которого были тяжелыми и замедленными, упал на бок и стал дергать ногой в белом носочке. Удивленный этим, противник замедлил разбег и осторожно подошел к лежащему. Белая нога протянулась к одной из рыжих ног и стала гладить ее жалобным движением.

Раздались крики толпы:

– Он просит пощады!

– Трус!