Дмитрий Смирнов - Золотая Ладья

Плыли целый день, однако окружающий пейзаж не изменился. Лишь иногда леса наползали на холмы и косогоры, покрывая их кустарниками и деревьями до самой воды. Все больше становилось хвои, запах которой долетал до драконов. Кое-где перелески стояли, точно городища с башнями и тыном — плотно, грозно, сурово. В иных местах они полоскали в воде раскидистые ветви, а лесные птицы выводили рулады на разные голоса, силясь перекричать друг друга.

Вестовой со «Змея Волн» Ульв Длинная Шея своим зорким, словно у Ведрфельнира [62] Ведрфельнир — ястреб на вершине Иггдрасиля, сообщавший обо всем, что видит. , взором, выглядывал отмель, чтобы прибиться к берегу. Нужно было сделать передышку. Днем хирдманны бегло перекусили солониной, но теперь очень хотели развести костры и наполнить желудок горячей пищей. Перед отбытием из Святилища Меча Олав велел заколоть шестерых кривичских лошадей, на которых прибыли Тороп с дружинниками, разделать их на части и забить в бочки. Лошадьми в набегах Братья не пользовались, предпочитая удовольствию верховой езды вкус хорошо прожаренной конины, надетой на саксы. Еще в трюмах водилась свежая свинина и телятина, доставленная слугами Сбыслава.

Удобный берег пришлось искать долго. Топорщащиеся на ветру кустарники будто не желали подпускать Волков Одина к себе. Но вот, наконец, вдали обозначилась большая песчаная коса.

Убедившись, что опасность не угрожает дружине, Медвежья Лапа распорядился разбить стан, не преминув все же поставить перед лесом прикрытие из финских лучников.

Вскоре дружина уже сидела у костров, распивая брагу и поглощая дымящееся жаркое.

— Спроси-ка у этого малого, — вдруг кивнул Альв Энунду в сторону мерянина, — что нужно делать, чтобы сейд леса не губил воина.

Раздвоенная Секира подозвал Рогдая, направившегося к часовым-финам с куском мяса, и перевел ему вопрос Бешеного.

— Надо уважать лес, — ответил мерянин. — Напрямик с ним говорить, не скрывая от него своих умыслов, сердце свое перед ним распахнуть. Тогда его сила не причинит вреда. В каждом его дереве, камне, пне и даже травинке живет свой дух. Все они родичи между собой и стоят друг за друга, как отец и сын, как брат и сестра. А еще в каждом лесу есть рощи — все больше березняки и ельники — в которых нельзя сломить даже ветку. Это особые места, где собираются боги. Их надо чуять сердцем, чтобы избежать беды. Иначе деревья и камни оживают, творя расправу. Есть и Духи Сумеречных Троп или Безголовые Странники — они живут у ручьев и озер. Это неприкаяные души мертвых людей. Они могут утащить в омут или лишить разума.

Большинство хирдманнов понимали словенскую речь, на которой изъяснялся Рогдай, и слушали его, раскрыв рты.

— Среди лесных зверей, — продолжал мерянин, — надобно сторониться Звериных Матерей, не поднимая на них копья и лука. Это тоже духи, которых нельзя убить, но которые могут причинить человеку большой вред. Так есть Золотая Дева, мать всех лис, есть Крылатая Старуха, мать птиц, Сосновица, мать медведей. Есть матери лосей, волков, зайцев, выдр и других лесных созданий. Они не имеют плоти, однако очень опасны. Сердить их не следует. Угрозу в лесу несут и бродячие пни — они таят в себе всевозможные болезни. Также есть Поющие Старцы, хранители лесных богатств, которые шепотом, перестуком и прочими звуками заманивают в ловушки, из которых нельзя выбраться.

Энунд засопел. Вне сомнения, в словах мерянского парня была правда, уж с такими вещами сыну Торна Белого пришлось познакомиться на собственной шкуре. Молодого хирдманна даже передернуло, когда он вспомнил топь. Ведь в трясину его завлекло чье-то чудесное пение, за которым он шел, словно зачарованный.

— Мои родоплеменники, как и словене, умеют договариваться с богами и духами леса, — вещал тем временем Рогдай. — Умеют и распознавать угрозы на лесных дорогах. А главное — почитают самого владыку лесов.

— Как его имя? — спросил Сельви Трехцветный.

— Мы зовем его Велендой, а словене — Велесом. Вся природа в его власти. Он может предстать перед человеком в облике медведя, тура или лося. Все духи — его дружина. Не меньше, чем на земле, их водиться в водах. Водные духи переворачивают лодки и рвут сети, охраняя свои речные и озерные стада.

— Ну, на водных духов мы точно найдем управу! — оскалился Агнар. — Сам хозяин вод, великан Эгир [63] Эгир — морской великан, бог моря. на нашей стороне.

— Каких духов еще стоит опасаться? — осведомился Энунд у Рогдая.

— Подземных, — промолвил мерянин. — Мы зовем их Земляным Племенем. Они живут во всех холмах, кочках, пустырях и очень страшны своим обликом. В селениях они похищают скот и детей. Мне доводилось слышать о людях, которые попадали в мир Земляного Племени по муравьиным тропам и провели там несколько дней. За это время на поверхности прошли годы.

— Похоже, у нас появился новый сказитель почище Бови Скальда, — не удержался от смеха Альв Бешеный. — Теперь, когда захочется послушать очередных бредней о диковинных существах — будем звать этого мерянского парня, чтобы он тешил нас своей болтовней.

— Как ты говоришь, нужно вести себя в лесу, чтобы не стать жертвой его чар? — Сельви, однако, остался серьезен и выглядел более обеспокоенным, нежели остальные. С некоторым страхом оглядывал он темнеющие вокруг дебри.

— Надо самому стать Тишью, — поведал Рогдай, — чтобы услышать душу леса. Так наш кудесник Турила толкует. Тогда Веленда-Велес низойдет к тебе, чтобы явить знание не только о самых тайных тропах земных, но и о тропах небесных. Еще он толкует, что если с Отцом Природы встретишься оком к оку — поймешь, что все тропы твои ведут в одно место — туда, откуда все вышло, и куда все должно возратиться. Но этого и я сам до конца пока не разумею…

— Ступай на свое место! — строго бросил Рогдаю Торольв Огненный Бык. — Довольно забивать нам головы всякой чепухой.

Мерянин поспешил удалиться, оставшись, впрочем, довольным тем, что Волки Одина начали смотреть на него другими глазами.

С утра хирдманны с новой силой налегли на весла. Никто из них не любил рек. На них всегда приходилось грести, выкладываясь до последнего и почти не отрываясь от коротких скамеек-румов, тогда как на море ветер сам помогал двигать судно, наполняя паруса. Но делать было нечего. Тренированые руки Братьев вновь и вновь ворочали в уключинах тяжелыми веслами. Волны подчас вздымались высоко, обдавая шпангоуты с бимсами и стрингер холодными брызгами, освежали разгоряченные лица людей и их бороды. Зато здесь не приходилось постоянно вычерпывать трюмную воду, поднимая подвижные половицы, установленные поверх поперечин балок. Не нужно было и тянуть лееры, меняя положение паруса.